«Стать актрисой – такая была моя задача»

Советская и российская актриса театра и кино Элина Быстрицкая скончалась 26 апреля в возрасте 91 года. Последние несколько лет она тяжело болела. Народную артистку СССР похоронили на Новодевичьем кладбище рядом с Людмилой Гурченко.

Элина Быстрицкая родилась 4 апреля 1928 г. в Киеве. В военные годы работала в госпитале санитаркой. После выпуска из медицинского училища, с конца 1940-х, увлеклась художественной самодеятельностью. В 1953-м Быстрицкая окончила курс Л. О. Олейника на актерском факультете Киевского института театрального искусства им. И. К. Карпенко-Карого. В 1950-х выступала в Вильнюсском русском драматическом театре, а затем – в Московском драматическом театре им. Пушкина. С 1958 г. являлась участницей труппы Малого театра. Преподавала в Высшем театральном училище им. Щепкина и Государственном институте театрального искусства им. Луначарского.

В жизни Элины Авраамовны было несколько парадоксальных ситуаций. Одна из них заключалась в том, что сыгранную ей в «Тихом Доне» Аксинью безоговорочно приняли казаки и даже присвоили актрисе-еврейке звание казачьего полковника. И она до последних дней поддерживала прекрасные взаимоотношения с казачеством, приглашая его представителей на свои выступления. А когда Быстрицкая сыграла пожилую еврейку Элеонору в картине «Бабий Яр» (2002 г.), то нашлись киноспецы, которые упрекали фильм в том, что он слишком «семитски ориентированный».

А вот и еще одна парадоксальная ситуация: Быстрицкая была участником Антисионистского комитета советской общественности, созданного в 1983 г. по распоряжению Юрия Андропова. А ведь вскоре после смерти Сталина молодую актрису прорабатывали на комсомольском собрании именно за… сионизм. Да еще после окончания театрального института она не получила место в очень хорошем театре из-за своего еврейского происхождения. В эфире радиостанции «Эхо Москвы» Быстрицкая так объяснила «комитетский» эпизод своей биографии: «Ко мне обратился заместитель министра культуры Кухарский с просьбой выразить свое отношение к тому, что ансамбль танца Моисеева в Америке забрасывали гнилыми овощами. Состоялась пресс-конференция, на которой я сказала, что осуждаю акции, направленные против этого коллектива. Вместе со мной были Райкин, Райзман, Долматовский, Фрадкин и другие. Конечно, я могла отказаться и не прийти, но посчитала, что должна быть вместе со всеми. Просто властям хотелось показать, что евреи отвергают сионизм». Не исключено, что Элина Авраамовна, как и многие ее сверстники, воспитанные в духе верности партии и правительству, не допускала, что любая власть может быть кардинально не права. Отсюда и ее подписи под двумя коллективными документами 2014 г.: призывом к тогдашнему президенту Украины Януковичу «применить всю власть и силу, чтобы навести порядок в стране» и обращением в поддержку политики президента РФ Путина в Украине и Крыму.

Но несомненно то, что Элина Авраамовна была из той когорты великих Актеров, работы которых неизменно вовлекают зрителя в акт сопереживания судьбам других. Вспомните, как Быстрицкая сыграла Аксинью в «Тихом Доне», Лелю в «Добровольцах», Румянцеву в фильме «Все остается людям». Вспомните ее многочисленные блестящие работы на сцене Малого театра, многие из которых переносились в формат телеспектакля и становились достоянием не только москвичей и современников премьер этих постановок.

Однажды мне довелось общаться с Быстрицкой. И вот фрагмент этой беседы.

– Элина Авраамовна, какое у вас было самое главное счастье в жизни?

– Добиться того, чтобы стать актрисой, – такая была моя задача. Я считала, что это самое главное в моей жизни. И это получилось. Все равно была масса трудностей, с которыми надо было справляться. Постепенно я научилась что-то преодолевать. Больше всего я люблю свою профессию, свою работу. Так случилось в моей жизни.

– Знаю, что долгое время свои работы вы сверяли с тем, как их мог бы оценить Герасимов.

– Да, я довольно долго думала так: «Как бы к этому отнесся Сергей Аполлинариевич?» Почему? Да потому что когда началась работа над «Тихим Доном», первое, что он сказал, было вот что: «Приготовьте свои руки, чтобы они стали похожими на руки людей, работающих на земле, работающих руками». Это для меня было очень важно. Герасимов хотел перевоплощения внутреннего, не внешнего. Перевоплотиться внешне нам помогали гримеры, костюмеры, операторы – это все их работа. А актер должен проникнуть в сущность жизни персонажа. Думаю, что все участники фильма это сделали, поэтому у нас получилось.

– У вас вся жизнь складывалась так, что все шло впрок. Ваша первая значительная роль в кино – роль Елизаветы Максимовны в фильме «Неоконченная повесть» – была связана с медицинским опытом юности.

– Я эту роль выбрала вместо «Двенадцатой ночи» Шекспира. Нужно было решиться на такой выбор. Никто не мог понять мой поступок. Все думали: «В чем дело?» А просто я про врача все знала, потому что выросла в этой среде.

– А во время войн­­ы вы повстречались с казаками, присматривались к тому, какие они свободолюбивые, как они себя ведут, и это пригодилось для «Тихого Дона».

– Да, но все мои роли – это все-таки фантазии. Меня спрашивают: «А что есть в ваших ролях от актера, от вашего характера?» И я всегда говорю, что характер определяется поступками людей, а поступки нам пишут авторы. Если причина, по которой я совершаю какой-то поступок, мною продумана и придумана – вот почему я говорю о фантазиях, – то тогда у меня все в порядке. Если я не знаю, почему и зачем я это делаю, почему вот так, а не иначе, тогда это неправильно. Я и своих учеников так воспитывала. У меня было три выпуска – два в ГИТИСе, один в училище при Малом театре. Когда бывают какие-то важные для меня даты, все мои бывшие студенты собираются, и я так счастлива.

– Представляю, какая огромная компания талантливых людей собирается.

– Чудная компания, и они меня между собой называют мамочкой. Я очень счастлива, что не зря потратила время на учеников – 15 лет жизни.

– Вы настолько глубоко проникались нуждами этих молодых людей, что в 1994-м основали благотворительный фонд для их поддержки.

– Да, и не только для них, а для всех учащихся государственных творческих учебных заведений, потому что стипендии были крошечные, надо было как-то молодежи помогать. Как только стипендии стали приличными, Благотворительный фонд в поддержку искусства и науки я отдала в другие руки. Пусть другие этим занимаются.

– В одном из интервью вы говорили, что «искусство – это духовная жизнь, а страшилки – это ликбез для бандитов». По вашим ощущениям, чего сейчас в целом больше в кино и театрах России: искусства или страшилок?

– Во-первых, я не ставлю рядом эти понятия. Я просто против подробных рассказов о том, как можно убить, каким способом это можно сделать, как приготовить взрывчатку и так далее. Почему я говорю «ликбез для бандитов»? Потому что некоторые телевизионные фильмы просто напрямую обучают, как можно совершать преступления.

– С 2010 г. вы стали выступать с песенными программами, в которых звучат песни из репертуара Людмилы Зыкиной, Марка Бернеса, русские и украинские песни и романсы.

– Как вы понимаете, я не берусь соревноваться с Людмилой Зыкиной. Я не певица, а драматическая актриса. Но есть направление Зыкиной. Дело все в том, что ансамбль «Россия», с которым я работаю, был создан ею. Было время, когда мы очень дружили с ней. Потом разошлись по разным путям. А вот в последний день рождения Зыкиной, который отмечали в Кремле, я была ее гостьей. Я уже видела, что она тяжело болеет. Через 20 дней ее не стало. И уже потом ко мне пришел как аккомпаниатор совершенно изумительный музыкант – Дмитрий Дмитриенко, который является художественным руководителем и директором ансамбля «Россия». Это музыкант высочайшего класса. Он прекрасно играет на фортепиано, гитаре и баяне, дирижирует. Звучание ансамбля уникально. Представьте себе, это прямо как переливы хрусталя. Домры, балалайки, гусли – это такой прозрачный, дивный фон.

– Когда-то вы за полтора года прошли пять классов балетной школы. А кроме занятий музыкой во время учебы в театральном вузе, была ли у вас еще какая-то специальная вокальная подготовка?

– Больше я не занималась. Но вы знаете, люди Украины почти все певучие.

– Еще один герой вашей песенной программы – Марк Бернес.

– У меня собралась большая коллекция произведений, которые он пел.

– Вы общались с Бернесом?

– Да. Во-первых, он родился в Нежине. А в моей биографии этот город тоже очень много значит: до войн­­ы был Нежин, после войн­­ы – Нежин. Я там окончила медицинский техникум. И потом уже, в Москве, Бернес дружил с моим мужем, бывал у нас дома. Они крепко дружили и даже внешне в чем-то очень были похожи – два профиля совершенно одинаковые. Это было очень смешно. И когда приближалось 100-летие Бернеса, я решила, что нужно обязательно сделать программу его памяти. Но не получилось, потому что должны были ее делать в Центральном доме актера, а его руководство стало меняться – Владимир Этуш ушел, ушла вместе с ним и Елена Ульянова. А с новыми руководителями я не договаривалась, не захотела это делать.

– Вы говорите, что не можете соревноваться, например, с Зыкиной, считаете, что у вас актерское прочтение песен. Но вот Марк Бернес-то тоже не был певцом в привычном понимании этого слова, но пел, как говорят, всей душой.

– С Бернесом я могу солидаризироваться. В основном я слушала его выступления с оркестром. Я вспоминаю, как он опасался этих концертов, нервничал, боялся что-то не так сделать. Он же тоже не вокалист.

– Познакомившись с различными вашими высказываниями, я понял, что у вас есть своего рода девиз: не причинять никому зла.

– Да, сознательно – никогда. Вот, может, сам факт моего существования для кого-то оказался отрицательным явлением. Но я никогда никому не хотела ни в чем мешать. Мама учила: «Никогда не смей. Если что-нибудь сделаешь плохое, к тебе вернется гораздо худшее».

Беседовал Сергей ГАВРИЛОВ