«Музыка, театр и искусство – золотой ключик к душам людей»

Игорь Эпштейн – скрипач, альтист, контрабасист. Почетный профессор, основатель и руководитель «Академии музыки народов мира и эстетики» (Кёльн), популяризатор еврейской музыки и джаза. Известен не только как талантливый музыкант, но и как блестящий шоумен и продюсер.

 

– Игорь, когда вы в первый раз взяли в руки скрипку? Где учились, у каких педагогов совершенствовали свое мастерство?

– Я родился в Вильнюсе. У наших соседей был прекрасный белый рояль, и, заходя к ним, я начинал барабанить по клавишам. А потом выдвинул родителям ультиматум: либо вы покупаете мне такой же белый рояль, либо дарите сестренку. Мой папа был не готов действовать столь решительно, он пошел в музыкальный магазин и купил мне скрипочку-«восьмушку», надеясь, что вскоре я ее заброшу. Но не тут-то было, у меня обнаружили слух и в 3,5 года приняли в подготовительную группу музыкальной школы. После переезда в Ростов-на-Дону я учился у замечательных педагогов Эммануила Гентоша и Василия Кривцова, которые заложили основы моего музыкального образования. Затем поступил в Ростовское училище искусств и окончил его по двум классам – скрипки и альта у Виктора Фадеева и Артема Агопова. В это время увлекся джазом и клезмерской музыкой. После недолгого перерыва я поступил на открывшийся и тогда единственный в СССР джазовый факультет Ростовского музыкально-педагогического института, созданный Кимом Назаретовым – первым профессором джаза в СССР. У профессора Леонида Тюрина учился не только джазу, но и классической музыке, которая считалась основой музыкального образования.

– Препятствовала ли советская власть распространению джаза?

– Приведу один пример. В Ростов приехала группа джазовых музыкантов из Болгарии и ГДР. Я как активный студент и председатель джазового клуба обратился в управление культуры с просьбой провести творческую встречу – джем-сейшн. Чиновница, грозно посмотрев на меня, спросила: «Ты какой хлеб ешь?» Я растерялся и ответил, что предпочитаю серый. Она заявила, что хлеб я ем советский, а поэтому не должен употреблять иностранные слова, и выставила меня вон. Однако потом я подал заявку на проведение встречи эстрадных музыкантов, которая была удовлетворена. Так многие чиновники относились к джазу в СССР. В институте нас тоже недолюбливали. Мы подрабатывали в ресторанах, неплохо зарабатывали и могли позволить себе проводить различные фестивали и конкурсы. Даже приглашали из Воронежа известного историка джаза, педагога Юрия Верменича, который читал нам лекции.

– Как складывалась ваша музыкальная карьера в России и почему вы решили продолжить ее в Германии? Коснулась ли вас проблема антисемитизма?

– Мне грех жаловаться: я мог заниматься и любимым джазом, и любимым клезмером. Хотя понятно, что за «железным занавесом» информации не хватало, но мы как-то выходили из положения. Играл я в дорогих ресторанах, хорошо зарабатывал. Купил машину, кооперативную квартиру, занимался спортом, путешествовал. Мне в жизни очень повезло: ни в Вильнюсе, ни в Ростове с открытым антисемитизмом я не сталкивался. Конечно, он был, и примеров тому множество, но я говорю о своем опыте. Даже когда я проходил службу в армии (а я был сержантом), антисемитизм обошел меня стороной. И всё-таки я решил уехать. Причиной стало то, что все наши родственники покинули СССР еще в 1970-е гг.

– С какими трудностями вы столкнулись, переехав в Германию?

– Трудности для всех примерно одинаковые: изучение языка, трудоустройство. В клезмере и джазе нет столь жесткой конкуренции, как в классической музыке. Благодаря нашим друзьям мы с моим кузеном пианистом Андреем Квинтом устроились на работу в известный кёльнский ресторан Maca-Ronni, где я познакомился с такими звездами, как Элтон Джон, Глория Гейнор, и многими другими известными людьми. Мы вместе музицировали, играли, пели и в результате у меня завязались не только творческие, но и деловые отношения.

– Как возникла идея создания «Академии музыки народов мира и эстетики»? Что представляет собой это учебное заведение?

– Академию музыки мы вместе с моими двумя тогдашними партнерами организовали в 2004 г. как просветительско-учебное заведение. В Кёльне до 1938 г. существовала еврейская школа искусств, в которой преподавали евреи, но она была открыта для всех желающих. Мы решили возродить этот проект. Появилось много желающих учиться музыке. Однако работа музыкальной школы требует преодоления многих бюрократических препятствий, поэтому сейчас мы полностью сосредоточились на просветительской деятельности. У нас проходят концерты, выставки, мастер-классы, вечера документального кино, семинары, творческие встречи джазовых музыкантов и многие другие мероприятия. Особое место занимает еврейская музыкальная культура. Подробности можно найти на сайте: www.klezmerakademie.org.

– Расскажите о вашем музыкальном ансамбле «Эпштайнс клезмер-тов». Пользуется ли сейчас популярностью клезмерская музыка?

– В начале 1990-х меня как специалиста по еврейской музыке пригласили в один из немецких театров для участия в постановке пьесы израильского драматурга Джошуа Соболя «Гетто», рассказывающей о судьбе евреев Вильнюсского гетто. Я согласился, и тогда мы создали трио, в котором, помимо меня, участвовали два замечательных венгерских музыканта. Сейчас вместе со мной играет мой давний друг гитарист Виталий Эберлинг и его сын контрабасист Даниэль. Иногда я приглашаю музыкантов, играющих на кларнете или аккордеоне, но в основном мы выступаем как трио. Мы много экспериментируем, во время пандемии записали несколько компакт-дисков, в которых старинные хасидские мелодии, взятые нами за основу, звучат по-новому. Мы хотим сделать клезмер более современным и доступным для молодежи. Меня радует, что еврейская музыка, объединяющая разные музыкальные культуры, продолжает жить и развиваться.

– Каких композиторов вы особенно любите, чьи произведения исполняете с большим удовольствием?

– Назову, прежде всего, великих Баха и Вивальди, которого я переиграл почти всего. Из джаза – Гершвин, Портер, Берлин… Из современных – уже ушедшие от нас Гия Канчели, с которым мне посчастливилось познакомиться в 1991 г. в Париже, и Эдуард Артемьев. Говоря о молодых, отмечу невероятно талантливого Алексея Шора.

– Насколько музыка и искусство могут влиять на людей, воспитывать их?

– Музыка, театр и искусство – золотой ключик к душам людей. Ведь музыка – это тот универсальный язык, который доступен и понятен всем! Думаю, что искусство способно делать человека лучше, благороднее и добрее.

– С музыкантами зачастую происходят различные забавные истории. Может вспомните одну из них?

– Один из моих последних джаз-фестивалей в СССР проходил в 1988 г. во Львове, где мы получили высшую награду – «Хрустального льва», причем в двух составах. По приезду во Львов я встретился сo своими армейскими друзьями, и мы, по доброй традиции, пошли в баню. Результат – воспаление легких. В заключительном концерте я играл с температурой 40°C. Мы исполняли композицию Чикa Кории «Armando's Rhumba», где я был главным солистом. Силы меня покинули, и смычoк, вылетев из рук, улетел на другую сторону сцены. Его поймал музыкант Миша Назаренко и абсолютно рефлекторно швырнул обратно. Поймав смычок, я точно вступил в первый квадрат импровизации. Получил я не только Гран-при, но еще и диплом за артистизм, поскольку жюри решило, что это был заранее отработанный трюк.

– Вы более 30 лет живете в Германии. Страна за эти годы сильно изменилась?

– Да, но, к сожалению, не все изменения радуют. Наши дети совсем недавно заставили нас перевесить мезузу с внешней стороны входной двери на внутреннюю. По-моему, это говорит о многом.

– Бываете ли вы в Израиле?

– Бываю, и очень часто. В Израиле живет много наших родственников и друзей. Трагедия, которая произошла 7 октября и которая не должна была случиться, говорит о том, что в стране необходимы серьезные политические изменения. Уже на протяжении семи лет я участвую в проекте моего друга и создателя Международного фестиваля-конкурса в Иерусалиме «Музыка мира» Эли Райхлина. Основная задача фестиваля – поддержка музыкально одаренных детей и молодежи. В жюри принимают участие такие выдающиеся музыканты, педагоги и просветители, как Оксана Яблонская, Вячеслав Ганелин, Дмитрий Шейнкман, Михаил Казиник и другие.

– У вас две дочери. Чем они занимаются, имеют ли отношение к музыке?

– Обе наши дочери получили прекрасное музыкальное образование, но музыкантами не стали. Старшая – дипломированный специалист по культурно-массовым мероприятиям, но переучилась на косметолога и делает теперь женщин красивыми. Младшая – дипломированный маркетолог.

– Вы написали книгу «Честное вранье, или Истории из жизни Ипы, любимца всех детей и женщин». Пожалуйста, несколько слов о ней.

– Я написал, точнее, собрал книгу из уже давно написанных рассказов, больше для своей семьи, друзей и тех, кто в моих рассказах, несмотря на измененные имена и фамилии, мог бы легко узнать себя. Книга на 90% автобиографическая.

– Ваше любимое времяпрeпровождение?

– Готовить, особенно мясные блюда. Я это очень люблю, и, как говорят мои близкие, у меня довольно неплохо получается. Я даже как-то участвовал в телешоу «Das perfekte Dinner». А после обеда или ужина – побаловать себя любимого о-о-о-чень хорошим старым ирландским виски и сигарой из далекой Доминиканы или Гватемалы. И ни о чем не думать, просто сидеть и чувствовать себя счастливым…

– Остались ли у вас какие-то неосуществленные мечты?

– Одна мечта – дожить до времени, когда во всём мире, извините за тавтологию, наступит мир. Хотя я очень хорошо понимаю, что это – полная утопия, но, видимо, в юности слишком много читал Вольтера и Жан-Жака Руссо. В заключениe хочу сказать всем читателям «Еврейской панорамы»: нет войне! Мир вашему дому, шалом алейхем!

 

БеседовалАлександр ОСТРОВСКИЙ