Когда всё кончилось

«Суть моего неизжитого национализма состоит в том, что я был чрезвычайно привязан к еврейскому языку как к инструменту. Я работал на нем 28 лет, я его люблю, хотя он имеет много недостатков. Я знаю, что мне предстоит недолгая жизнь, но я его люблю, как любящий сын любит мать».

Из последнего слова на суде

 

Писатель – это прежде всего язык. О чем и сказал в своем последнем слове на суде Давид Бергельсон. Отказаться от языка для него значило отказаться от себя – еврея. И зная, что он вряд ли уцелеет в этой мясорубке, даже перед лицом смерти он не стал предавать себя.

 

Рождение писателя

Свой первый рассказ он написал в 1906 г., послал в журнал «Газман», который выходил в Вильно. На редакцию впечатления рассказ не произвел и был отправлен в редакционную корзину.

Молодой автор не отчаялся: выбрав литературу делом своей жизни, он хотел идти своим путем, не повторяя ни Шолом-Алейхема, ни Шолома Аша, ни Ицхока-Лейбуша Переца, которые были кумирами тогдашней образованной части еврейской молодежи. Но первые опыты сочинителя не заинтересовали издателей не только в Вильно, но и в Киеве. И только спустя несколько лет другу и родственнику Нахману Майзелю, приобщившемy Давида к идеям сионизма, удалось (говоря современным языком) «пробить» в Варшаве повесть «Вокруг вокзала» у самого пана Лидского – основателя и владельца издательства «Прогресс», которое знакомило еврейских читателей с литературой на идише.

Пан Лидский рукопись прочитал. Что-то в ней его задело (может быть, метафора: вокзал – время, которое пролетает мимо), и он решил ее публиковать, но поставил условие: автор должен оплатить половину расходов. Автор с радостью согласился, и в 1909 г. родился писатель Давид Бергельсон.

К слову, издательский нюх Лидского не подвел: повесть получила положительные отзывы в еврейской печати, критики отметили оригинальный стиль молодого автора, богатство языка и незаурядное мастерство в описании деталей.

 

На берегах Днепра

Давид был самым младшим из девяти детей в семье, проживавшей в местечке Охримово, что неподалеку от Умани в Киевской губернии. Семья была набожной, неукоснительно соблюдающей заповеди Торы, и зажиточной: отец торговал лесом и зерном. Дети учились дома, говорили на идише, но любознательный Давид научился и говорить и читать на русском, открывая для себя другой мир. К литературе его приобщила мать, любительница романов и сама хорошая рассказчица, которая долгими зимними вечерами пересказывала детям прочитанные книги.

Родители рано ушли из жизни, и Давид жил у своих старших братьев и сестер то в Киеве, то в Одессе, то в Варшаве. Он хорошо играл на скрипке, разыгрывал разные сценки в любительских спектаклях, но главным его увлечением была литература. Зачитывался писателями-модернистами, писавшими на иврите, – Ури-Нисоном Гнесиным и Михой-Йосефом Бердичевским, из русских писателей любил Тургенева и Чехова, из западных читал Флобера и Гамсуна.

Начинал писать на иврите, затем пробовал писать по-русски. Когда понял, что получается плохо, перешел на идиш. Долго искал свой стиль; нашел, написав повесть «Вокруг вокзала». После чего путь в еврейские издания от Киева до Вильно был ему открыт.

В то же время окрыленный первым успехом на издательской ниве племянник Давида создает в Киеве собственное издательство «Кунст-фарлаг», в котором Бергельсон пробует свои силы как редактор «Еврейского альманаха», а 1917 г. становится одним из основателей издательства «Идише култур-лиге», где под его редакцией выходят сборники «Эйгнс» («Родное», 1918) и «Уфганг» («Восход», 1919).

 

Берлин – Москва

В 1921 г. он решил переехать в Берлин. Попросил разрешения – власти переезду не препятствовали, «железный занавес» в 1920-е был еще дырявым. В то время германская столица была одним из центров еврейской культуры – там издавались книги на иврите и идише, выходили альманахи, в городе жили и работали известные еврейские писатели.

В Берлине Бергельсон занимался тем, чем занимался всю жизнь, – сочинял, но изменилась тематика. Если в России он в основном писал о жизни евреев местечка, то в Германии – тонкие и иронические рассказы из жизни русско-еврейских эмигрантов. Публиковался не только на берегах Шпрее, но и на Гудзоне – в нью-йоркской газете «Форвертс».

Наблюдая за жизнью в Европе и СССР, он всё же выбрал Москву, разорвал все связи с социал-демократической «Форвертс» и ушел в коммунистическую «Фрайхайт», от которой летом 1926 г. в качестве ее корреспондента впервые за пять лет посетил первую страну социализма. Проведя неделю в Москве, а затем побывав в Крыму, он восхитился переменами и начал публиковать восторженные очерки о советской жизни. Объявил себя советским писателем, но в Союзе тогда не остался.

Он вернулся лишь после прихода к власти в Германии Гитлера. Жизнь в СССР была прекрасна: книги, гонорары, квартира, в 1934 г. его избрали делегатом Первого съезда советских писателей и даже доверили выступить с речью.

В том же году после поездки в Биробиджан он издал сборник рассказов «Биробиджанцы» о строительстве Еврейской автономной области на Дальнем Востоке. В 1940 г. вышел роман «Молодые годы», в 1941-м увидел свет новый перевод романа «Когда всё кончилось» под названием «Миреле».

Во время войны он стал членом Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) и вошел в редколлегию единственной в СССР еврейской газеты «Эйникайт» («Единство»). Ниточка советской жизни оборвется в 1949-м...

 

«Жалкие антипатриоты»

20 ноября 1948 г. решением Политбюро ЦК ВКП(б) был распущен (а если перевести на нормальный язык – разгромлен) Еврейский антифашистский комитет. Разгромить его было поручено МГБ, что и было сделано в предельно короткие сроки – инициировал дело сам Хозяин. Были закрыты «Эйникайт» и издательство «Дер Эмес» («Правда»). В Биробиджане схватили за горло местный союз писателей, в Москве – театр Михоэлса, затем еврейские театры в Киеве, Минске и Черновцах. Вскоре добрались до школ, где детей учили на идише, – в том же Биробиджане, Черновцах и Литве. Из библиотек и книжных магазинов изымались и предавались уничтожению книги еврейских писателей на русском языке, о которых в приказе Главлита № 620 говорилось как о «сионистских» или «националистических». Всё это сопровождалось беспрецедентной пропагандисткой антисемитской кампанией во всех газетах и журналах страны – евреев записывали в «жалкие антипатриоты», оторвавшиеся от «великой Родины».

Чтобы от еврейской культуры не осталось и следа, необходимо было уничтожить тех, кто ее создает. Первыe аресты грянули еще до роспуска ЕАК: в сентябре 1948 г. пришли за Давидом Гофштейном, в декабре арестовали Ицика Фефера и Вениамина Зускина. Машина набирала обороты, в 1949-м под каток попал и Давид Бергельсон.

Арестам предшествовала докладная записка министра госбезопасности Абакумова в Политбюро «О националистических проявлениях некоторых работников ЕАК», в которой министр доносил, что «руководители Еврейского антифашистского комитета, являясь активными националистами и ориентируясь на американцев, по существу проводят антисоветскую националистическую работу».

 

«…помещал статьи антисоветского содержания»

В справке о Бергельсоне говорилось: «Бергельсон Д. Р. – писатель, бывший активный участник сионистской организации. В период 1909–1912 гг. Бергельсон возглавлял т. н. „Киевскую группу еврейских литераторов“, которая после Октябрьской революции вела борьбу против пролетарской литературы. К этой группе литераторов принадлежали также писатели Маркиш, Квитко и литературовед Нусинов. В 1921 г. Бергельсон бежал за границу, проживал в Литве, Румынии, Франции, Германии, Америке и в СССР вернулся только в 1935 г. Находясь в Берлине в 1923 г., Бергельсон в газете „Форвертс“ помещал статьи антисоветского содержания. Бергельсон высказывает националистические взгляды, которые также находят отражение в его произведениях».

Также указывалось, что «еврейские националисты – профессор Нусинов, писатели Перец Маркиш, Бергельсон и Квитко – часто собираются на квартире у Добрушина (литературный критик. – Ю. К.) и с националистических позиций обсуждают положение евреев в Советском Союзе».

Приводились агентурные данные о том, что «члены Еврейского антифашистского комитета Фефер, Квитко, Бергельсон, Маркиш и другие связаны с еврейскими националистами Украины и Белоруссии, при выездах на места общаются с ними, информируют их о положении дел в Комитете и направляют их антисоветскую деятельность».

В эмгэбэшной «литературоведческой» экспертизе отмечалось, что в своих «литературных произведениях они протаскивают националистические взгляды, а отдельные из них пытались переправить свои произведения за границу для использования их в антисоветской печати. Участники националистической группы поддерживают связь с еврейскими общинами в Киеве, Черновцах и Львове».

 

Последняя остановка

Давида Бергельсона расстреляли в день его рождения 12 августа 1952 г. в подвалах Лубянской тюрьмы. Подвели к стенке и выстрелили в затылок, как и другим осужденным по делу ЕАК. В историю эта дата вошла как «ночь казненных поэтов», хотя из тринадцати расстрелянных было лишь четыре поэта и один прозаик.

22 ноября 1955 г., менее чем через три года после смерти «кремлевского горца», Военная коллегия Верховного суда СССР отменила приговор по делу Еврейского антифашистского комитета «за отсутствием состава контрреволюционного преступления». Справедливость в России если изредка и случается, то всегда с опозданием.

 

Юрий КРАМЕР