«Достоинство человека неприкосновенно»

Вероятно, не многие читатели знают о нем, да и большинству современных немцев его имя мало о чем говорит. А ведь этот человек в середине прошлого века был в Германии хорошо известен каждому, кто читал газеты и слушал радио. В послевоенной ФРГ генеральный прокурор Фриц Бауэр был одним из самых решительных борцов с реликтами нацизма, сыграв важнейшую роль в пробуждении социально-правового и морально-этического самосознания немцев.

 

Самый молодой окружной судья

Его отец, Людвиг Бауэр, принадлежал к сословию купцов: он занимался оптовой торговлей текстилем, владел домом в центре Штутгарта и магазином в Тюбингене. Был участником Первой мировой вой­ны, гренадером, кавалером Почетного креста. В 1902 г. он женился на Элле, дочери торговца старыми вещами Густава Гирша, главы ортодоксальной еврейской общины Тюбингена. 16 июля 1903 г. у них родился сын Фриц, а три года спустя – дочь Элла. Семья Бауэр была либеральной, cын вырос далеким от религии иудаизма. С 1912-го по 1921-й он посещал гимназию им. герцога Эберхарда Людвига в Штутгарте. Здесь ему впервые пришлось столкнуться с агрессивным антисемитизмом. Однажды в первом классе несколько одноклассников избили очкастого Фрица, позавидовав тому, что учитель похвалил его за знания, причем один из них воскликнул: «Твоя семья убила Иисуса!»

По окончании гимназии Фриц начал изучать право и экономику в университетах Гейдельберга, Мюнхена и Тюбингена. Он с энтузиазмом штудировал работы Густава Радбруха, министра юстиции Веймарской республики, провозгласившего приоритет справедливости в обществе. Вслед за профессором студент утверждал, что «адвокаты являются форпостами конституционного государства против нашей врожденной склонности к полицейскому государству». В юности он воспринимал как должное органическое сочетание юридической и судебной деятельности. «Я уже тогда твердо знал, к чему хочу принадлежать», – говорил Бауэр позже. В студенческие годы он cтал членом либеральной еврейской студенческой ассоциации, увлекся политическими дискуссиями. В 1920-м вступил в ряды социал-демократов.

В декабре 1924-го Фриц Бауэр сдал первый госэкзамен по праву в Тюбингене и начал юридическую практику. Через год в Гейдельберге под руководством профессора Карла Гайлера, позже ставшего в ФРГ премьер-министром земли Гессен, Фриц защитил докторскую диссертацию на тему «Правовая структура траста». В феврале 1928-го после сдачи второго экзамена по праву занял должность судебного заседателя в прокуратуре Штутгартского суда. Наконец, в апреле 1930-го в том же родном городе в возрасте 26 лет Бауэр стал самым молодым окружным судьей Германии.

Фриц Бауэр принадлежал к той части молодежи, которая в Веймарской республике стремилась к активному общественному самоутверждению. Он был одним из основателей Рес­публиканской ассоциации судей в Вюртемберге, а в 1930-м стал председателем местного отделения коалиции трех партий Reichsbanner Schwarz-Rot-Gold – крупнейшей массовой организации в республике, призванной защищать демократию от нацистов. Логикой событий Фриц Бау­эр оказался в первых рядах антифашистов. «Есть черта, за которой человек не может позволить себе соучастие», – утверждал он. Среди юристов Веймарской респуб­лики, большинство из которых относились к ней довольно враждебно, а многие явно симпатизировали национал-социалистам, он оказался аутсайдером.

 

«В cудебной системе я живу будто в изгнании»

Приход к власти Гитлера и его партии стал шоком для семей Бауэр, Гирш и их друзей. Антиеврейская политика нацистов с каждым днем становилась все более жесткой и наглой. В прошлом преуспевавший юрист Фриц Бауэр впал в двой­ную немилость как еврей и социалист, был исключен из спортклубов, студенческих братств и прочих союзов. А 23 марта 1933 г. арестован по обвинению в подготовке всеобщей забастовки в знак протеста против захвата власти нацистами и заключен на восемь месяцев в концлагерь Хойберг, затем – в исправительное заведение Оберер Кухберг. Никаких доказательств вины Бауэру предъявлено не было, но гестапо потребовало от него письменного обещания лояльности к властям в обмен на освобождение. В такой тупиковой ситуации он согласился на благоразумный компромисс ради личной безопасности и продолжения борьбы. А в нацистских газетах этот шаг был разрекламирован как «декларация верности фюреру».

Еврей Бауэр был уволен с поста судьи и в соответствии с Законом о восстановлении профессиональной гражданской службы лишен права занимать какие-либо государственные должности. Основная собственность его родных была «ариизирована».

В 1936-м Фрицу, а вслед за ним и родителям удалось эмигрировать в Данию. В изгнании он стал активным участником антифашистского движения среди беженцев. А после германской оккупации страны в апреле 1940-го датские власти аннулировали его вид на жительство и поместили его в лагерь для интернированных. В июне 1943 г. Фрица взяла под опеку Анна Петерсен, фиктивная жена-датчанка. А когда нацисты в октябре 1943-го начали депортацию датских евреев в концлагерь Терезиенштадт, он вынужден был уйти в подполье и затем с помощью местных друзей бежал в Швецию.

Там устроился работать в архиве Стокгольма и вместе с будущим канцлером ФРГ Вилли Брандтом основал газету Sozialistische Tribüne – орган германских социалистов в изгнании, разоблачал бесчеловечную суть фашизма. В скандинавской эмиграции он пробыл шесть лет.

Только в 1949-м, когда была создана ФРГ, Фриц Бауэр вернулся на родину по приглашению председателя СДПГ Курта Шумахера. Бауэр стал членом «Рабочей группы социал-демократических юристов» и «Комитета по правовой политике», а также соредактором теоретического журнала SPD Die neue Gesellschaft. Во Франкфурте-на-Майне он был одним из основателей объединения «Союз гуманистов». Как реэмигрант принадлежал к меньшинству политбеженцев, которые после Второй мировой вой­ны принимали самое активное участие в восстановлении демократической системы правосудия в Западной Германии.

Бауэр вернулся в судейскую систему, которая была особенно сильно насыщена коричневыми кланами. Здесь ему часто приходилось сталкиваться с бесчисленными утечками, предупреждавшими нацистов об опасности. Его главной целью стала помощь строительству новой системы судоустройства в стране и привлечение к ответственности нацистских преступников. «Я вернулся, когда была принята Конституция, которая санкционирует верховенство закона, свободу и равенство для всех людей. Потому что считал, что могу принести с собой что-то от оптимизма и веры молодых демократов Веймарской республики, что-то от духа сопротивления эмиграции... Немецкая демократия уже однажды погибла, потому что в ней не хватало демократов. Я хотел быть одним из них».

Вскоре он был назначен на пост директора Земельного суда Брауншвейга, а в 1950-м –прокурором Земельного верховного суда. И уже тогда ему пришлось столкнуться с засильем бывших нацистов в органах юстиции и других учреждениях. Одно из первых дел Бауэра в качестве генерального прокурора сделало его известным за пределами Германии: в 1952 г. он был обвинителем в нашумевшем «процессе Ремера». Отто-Эрнст Ремер, бывший генерал вермахта, один из руководителей подавления июльского (1944) заговора военных против Гитлера, после вой­ны издал книгу, в которой назвал их «государственными изменниками и предателями родины», за что был приговорен всего к трем месяцам ареста. Бауэр добился признания Ремера клеветником и пересмотра решения Земельного суда, по которому отныне нацистское государство стало рассматриваться как антиконституционное и которое тем самым реабилитировало действия героев Сопротивления как законные. «Неправовое государство, совершающее десятки тысяч убийств каждый день, дает каждому право на самооборону, – заявил прокурор. – Противодействие ему является долгом честных граждан».

Отказ Бауэра от слепого подчинения государственному авторитету был особенно подозрителен в среде ХДС – партии Аденауэра, который широко привлекал бывших нацистов к государственной службе. Одной из наиболее одиозных фигур в его аппарате был Ганс Глобке, статс-секретарь канцелярии премьера, устраивавший на высокие посты cвоих единомышленников, а при нацизме – комментатор расовых законов против евреев. Попытки Фрица Бауэра привлечь Глобке к судебной ответственности не увенчались успехом – у того оказались слишком хорошие адвокаты. А прокурора обвинили в «политизации судебной системы» и связях с ГДР, пропаганда которой стремилась разыграть свои карты. В мире юстиции он нередко чувствовал себя словно одинокий изгнанник: «Когда я выхожу из своего кабинета, я попадаю на вражескую территорию».

 

«Нацизм – абсолютное зло»

Гуманист Бауэр был убежден, что жизнь и благополучие человека, его личное достоинство – высшие нравственные ценности, которым должен следовать юрист. Именно поэтому бесчеловечные преступ­ления нацистов подлежали неизбежному наказанию не из чувства мести, а по соображениям справедливости. Возмездие таким извергам, как Адольф Эйхман, отвечавший за «окончательное решение еврейского вопроса», Бауэр считал своим долгом и делом чести. Поэтому, узнав о месте жительства Эйхмана в Аргентине, он поспешил информировать об этом главу израильской миссии в Кёльне и внешнюю разведку Израиля, опасаясь, что германские органы правосудия могут предупредить преступника. Обоснованность недоверия Бауэра к ним подтвердилось, когда в ответ на его официальный запрос Министерство юстиции уклонилось от экстрадиции Эйхмана в ФРГ. В результате наводки и настойчивости Бауэра тот был пойман «Моссадом», доставлен в Израиль и приговорен к смертной казни.

В 1956 г. Фриц Бауэр по инициативе премьер-министра земли Гессен Георга Зинна был назначен генпрокурором во Франкфурте-на-Майне и оставался в этой должности 12 лет. Для него процессы против рядовых нацистов стали пробным камнем радикальной судебной реформы в Германии. В 1959-м один журналист передал ему полуобгоревшие документы, в которых был список эс­эсовцев, принимавших участие в расстрелах узников Освенцима. Бауэру удалось добиться от Федеральной судебной палаты передачи в региональный суд Франкфурта-на-Майне расследования и решения по уголовному делу против преступников этого концлагеря. Он использовал все свои полномочия и ресурсы в качестве генпрокурора, для того чтобы привлечь к ответственности убийц из Освенцима. По его указанию прокуратура провела тщательное расследование в отношении бывших членов и руководителей охраны СС в самом крупном лагере смерти Аушвиц-Биркенау. Чтобы не быть обвиненным в желании отомстить за единоверцев, сам Бауэр формально не вел следствие, но руководил им.

Первое в Западной Германии судебное разбирательство по «уголовному делу против Мулки и других» было возбуждено в окружном суде Франкфурта в декабре 1963 г. в отношении 22 обвиняемых – от адъютанта начальника лагеря до тюремного капо. Процесс длился 20 месяцев, были допрошены 359 свидетелей, из них 248 – бывшие узники Освенцима. Прокурор стремился раскрыть сущность эсэсовцев – немецких обывателей, совершавших неслыханные дотоле злодеяния. На скамье подсудимых оказался Роберт Мулька, седовласый бизнесмен в безупречном костюме, бывший гауптштурмфюрер, правая рука коменданта концлагеря. Рядом с ним – Освальд Кадук, благопристойный медбрат, которого пациенты называли «папа Кадук», а в прошлом – унтершарфюрер, «один из самых жестоких и вульгарных эс­эсовцев в лагере». На совести этих выродков и их подельников – более миллиона умерщвленных разными способами людей, в основном евреев.

Суд впервые на глазах y всей германской общественности и широкой международной прессы детально прояснил весь масштаб и ужас конвейерной системы убийствa людей. Прокуратура собрала 75 томов документов, обвинительное заключение заняло 700 страниц. Вызванные в суд эксперты объясняли устройство машины террора, которая не просто гарантировала полную безнаказанность убийцам и садистам, а всячески поощряла запредельную жестокость. «Я думаю, что Германия вздохнет с облегчением, и весь мир, и семьи тех, кто пали в Освенциме, и воздух очистится, когда, наконец, будет произнесено человеческое слово», – сказал главный обвинитель журналистам.

Но никто из преступников, кроме самого младшего охранника, своей вины не признал, каждый ссылался на выполнение долга по приказу свыше. В итоге шесть подсудимых были приговорены судом присяжных к пожизненному заключению, остальные получили сроки от 3 до 14 лет, а пятеро вышли на свободу. Бауэра судебное решение разочаровало, хотя и не было для него неожиданным. Прокурор понимал: этот процесс стал исторической вехой в жизни страны. Он был уверен, что миллионы немцев, особенно молодых, не останутся равнодушными к страшной правде, которую они узнали благодаря ему, и усвоят важный урок: «Когда нас заставляют сделать что-то бесчеловечное и унижающее человеческое достоинство, мы должны, как этого требуют от нас испокон веков все религии и все этики, сказать „нет“».

Заслуга Фрица Бауэра заключалась в том, что он инициировал в Германии широкую публичную дискуссию по проблеме Холокоста и тем прервал затянувшееся порочное молчание германского общества по поводу его коричневого прошлого. Для Бауэра важнее всего было открыть немцам глаза на корни зла, пробудить в них гражданскую совесть, чувство раскаяния. Еще в 1957 г. он издал небольшим тиражом свою книгу «Преступление и общество», которую долго не выпускали в продажу. В ней он обосновал перед германской юстицией и страной недопустимость подавления и забвения памяти о концлагерях и Холокосте. В 1960-м Бауэр прочел лекцию «Корни фашистских и национал-социалистических действий» представителям молодежных объединений земли Рейнланд-Пфальц, в которой затронул социальные причины нацизма, и написал на эту тему брошюру для школ и профучилищ. Вопрос стал взрывоопасным после атаки на кёльнскую синагогу на Рождество 1959 г., но министр образования федеральной земли отказался принять учебное пособие, а будущий канцлер ФРГ Гельмут Коль заявил, что «еще рано выносить окончательный приговор Третьему рейху».

В 1960-х гг. Фриц Бауэр оказался самым скандально известным прокурором Германии, а его имя стало символом непримиримости к ее нацистскому прошлому. Прокурор поставил вопрос наиболее неприятным для немцев образом: преступниками были не одиночки, а миллионы – все, кто прямо и косвенно соучаствовал в злодеяниях руководителей Третьего рейха. Миллионы людей совершали преступления не только потому, что им приказали, но и потому, что это уже стало их собственным мировоззрением. У одних Бауэр вызывал неприязнь и даже ненависть как возмутитель спокойствия, «осквернитель» истории, вытянувший на свет божий то, что позорит Германию, и к тому же еврей. Он получал немало анонимных писем с оскорблениями и телефонных угроз расправы. А многие коллеги-юристы открыто бойкотировали его. Другие воспринимали Бауэра как пример гражданского мужества и человека безупречной честности, достойный образец для подражания.

В то же время чиновники из прокуратуры и Министерства юстиции продолжали чинить ему всевозможные препятствия в расследовании преступлений нацизма. Следствие, начатое Бауэром в отношении врачей – предполагаемых виновников стерилизации и смерти пациентов психолечебниц, инвалидов и хронических больных по «программе Т-4», – всячески тормозилось. Когда его команда вышла на след Райнхольда Форберга, самого активного в нацистской программе эвтаназии, и обратилась в суд Бонна за разрешением провести предварительное расследование, сам судья передал секретную информацию местному юристу, и Форберг смог бежать в Испанию. А после смерти Фрица Бауэра дело об эвтаназии было надолго прекращено. В том же году бывший нацистский судья, ставший руководителем отдела по уголовному праву в Министерстве юстиции ФРГ, провел через Бундестаг поправку к закону, которая защитила от кары правосудия многих нацистских чиновников. Фриц Бауэр на этот раз проиграл, но Германия все же усвоила его предостережение: «Ничто не принадлежит истории. Все в настоящем и может снова стать будущим».

 

Безупречный герой в мантии

До конца своих дней Фриц Бауэр не прекращал профессиональной и общественной активности. Он продолжал писать книги и статьи, выступал с лекциями по актуальным юридическим проблемам, занимался просвещением немцев и c горьким сарказмoм высказывался по поводу низкой политико-правовой культуры человечества: «Это печальная правда, что мы все еще очень близки к состоянию обезьяны и что цивилизация – это просто очень тонкое покрывало, которое очень быстро снимается». Напряженный многолетний труд и бесчисленные стрессы расшатали здоровье генпрокурора. У него было не много настоящих друзей и множество врагов. Cемьей и детьми он так и не обзавелся, его родственники жили в Швеции. В ночь на 1 июля 1968 г. Фриц Бауэр был найден мертвым в ванной своей квартиры во Франкфурте. Судебно-медицинский эксперт обнаружил серьезные повреждения сердца, тяжелый острый бронхит, употребление снотворного. Оснований для выводов об убийстве или самоубийстве найдено не было. Вопреки еврейской традиции, Бауэр по его просьбе был кремирован, и урна с его прахом была захоронена на кладбище в Гетеборге.

Немецкий народ воздал должные почести своему выдающемуся сыну. Перед Высшим земельным судом Франкфурта установлен памятник Фрицу Бауэру с его словами: «Вы должны знать, что есть айсберг, и мы видим лишь его небольшую часть». В фойе Федерального министерства юстиции в Берлине бронзовый бюст Фрица Бауэра напоминает сотрудникам министерства, что они должны быть «юристами, которые делают больше, чем просто произносят слова о законах и справедливости, человечности и мире». Бюст создан Павлом Файнштейном – скульптором с русско-еврейскими корнями. Во Франкфурте-на-Майне в 1995 г. открыт Институт им. Фрица Бауэра по изучению истории и последствий Холокоста и учрежден спецфонд его имени. Посвященные ему докторские диссертации федеральный министр юстиции не раз отмечал наградами. А федеральный президент Франк-Вальтер Штайнмайер на торжественной церемонии во франкфуртской Паульскирхе сказал, что Бауэр внес больше, чем кто-либо, в отправление правосудия и политическую культуру в Германии.

Имя Фрица Бауэра носят средние школы в Санкт-Августине (округ Кёльн) и в Штутгарте (где трем ученикам ежегодно присуждается премия его имени за социальную приверженность гражданскому обществу), исправительное учреждение в Дармштадте; улицы в Бонне, Брауншвейге, Мюнхене, Тюбингене, Франкфурте, Штутгарте и других населенных пунктах; актовые залы Франкфурта (где происходил судебный процесс по Освенциму) и суда в Штутгарте, фойе Федерального министерства юстиции. Deutsche Post выпустила почтовую марку, посвященную 50-летию со дня смерти Фрица Бауэра.

Бауэру посвящены фильмы «Прощание со вчерашним днем» А. Клюге, «Достоинство каждого человека» Д. Виттенберга, «Фриц Бауэр: смерть в рассрочку» И. Циок, «Убийцы среди нас» П. Хартла и А. Кламта, «В лабиринте молчания» Дж. Риччарелли и Г. Фосса, «Государство против Фрица Бауэра» Л. Крауме и Б. Клауснера; книги «Право приходит» и «Справедливость» Я. Бёмермана и др.; ряд документальных и художественных выставок.

Вместе с тем нашлись недруги, пытавшиеся запятнать честь знаменитого юриста разными слухами, сплетнями, клеветой. Так, его принудительную «лояльность» национал-социализму в молодости они заклеймили как «оппортунизм – беспринципную сделку с Гитлером». Впоследствии Бауэр по возможности деликатно умалчивал о своей национальности при рассмотрении дел по Холокосту, чтобы не быть заподозренным в предвзятости. Но его противники расценили это как «двуличие» и «измену своему еврейству». А с другой стороны, последовательность и настойчивость прокурора в преследовании антисемитов они же истолковали как «еврейскую месть». Наконец, клеветники намеренно извращали интимные стороны его жизни, обвиняя его в гомосексуализме как «пороке, недопустимом для германского чиновника».

Когда-то на фасаде зданий судов в Брауншвейге и Франкфурте Фриц Бауэр распорядился выбить надпись: «Достоинство человека неприкосновенно. Уважать и защищать его – обязанность всей государственной власти». Своей собственной жизнью рыцарь без страха и упрека доказал верность этому кредо.

 

Давид ШИМАНОВСКИЙ