«То ли горец, то ли вампир – не стареет!»

Сева Новгородцев о своей жизни и работе

Сева Новгородцев с орденом Британской империи на своем творческом вечере, 2019 г.


Легендарному Севе Новгородцеву – 82 года. И, надо признать, он прекрасно выглядит – лет на двадцать моложе паспортного возраста. Он счастлив в третьем браке и живет в Болгарии, где в горах нашел тихое красивое место для счастливой старости. До 2015 г. голос Севы целых 38 лет (!) звучал на радиоволнах британского радио «Би-би-си». Его передачу «Рок-посевы» буквально заслушивали до дыр, записывая на магнитофонные ленты, а эфиры разговорных передач «Севаоборот» и «БибиСева» переписывали от руки. За заслуги в области радиовещания серебряным орденом Британской империи его наградила сама королева Елизавета II. А еще на него покушался (к счастью, только в кино) Джеймс Бонд! Сева Новгородцев стал первым популярным советским диджеем, при этом оставаясь человеком-загадкой для своей миллионной аудитории: голос без лица, эдакий Мистер Икс низких частот и коротких волн…

Мы встретились с Севой Новгородцевым на творческой встрече радио-диджея с поклонниками и записали лучшие фрагменты его рассказа о себе.

 

С рождения я был Всеволодом Левенштейном. До 1971 г., когда с ансамблем «Добрые молодцы», руководителем которого я был, мы отправились на концерты по Союзу. И почти сразу стало ясно, на первом же концерте в Астрахани, что Левенштейн рядом с «Добрыми молодцами» – ну никак не канает! И я взял фамилию бездетного помполита Новгородцева с теплохода «Верхоянск», на котором когда-то ходил в море штурманом. А когда в 1975 г. встал вопрос об отъезде из страны и на нашу семью Левенштейн пришло именное приглашение из Израиля, то фамилию я уже поменял. А моя жена Галочка поленилась и, хотя мы были в разводе, так и осталась Левенштейн. И я предложил ей: «Давай поженимся! Ты мне „свою“ фамилию – а я тебе приглашение на отъезд».

Одна из причин моей эмиграции из СССР: я хотел навсегда покинуть эту культуру – она была неприятна мне, и я не хотел быть частью ее. С окружавшей меня советской действительностью я в свое время придумал бороться так: надевал кожаный плащ, заходил в троллейбус, проскальзывал в толпе, доставал из кармана книжку на английском языке, начинал ее читать, и… советская жизнь растворялась. Я уходил в литературу от действительности.

Как-то мы гоняли футбол с моим сыном во дворе нашего дома в Италии, когда вдруг появилось знакомое лицо мужчины в драповом пальто: «Сева, что ты тут делаешь?!» Это был некогда любящий джаз советский фарцовщик, а в то время уже знаменитый Алексей Фейгин, который вел джазовые передачи на Русской службе «Би-би-си». И он начал меня к себе заманивать. В эмигрантской конторе я был зарегистрирован как штурман дальнего плавания, потому что саксофонисты были не нужны. Но и штурманы были нужны не более, и под напором жены Галочки я через несколько дней поехал в Рим сдавать тест на знание английского. Надо было перевести текст без словаря, начитать его в микрофон и что-нибудь свое написать (я накатал рецензию на фильм Романа Поланского «Chinatown»). Через месяц приехал один из редакторов с «Би-би-си» на устное собеседование. После этого мои документы отправили на проверку, а месяца через три заказной почтой пришла шикарная бумага: «Рабочий контракт». Но как мне уехать из Италии, когда я выехал из СССР с визой в один конец, сдав паспорт советской власти и заплатив 500 руб. за отказ от гражданства (это при средней зарплате в 120 руб.)?! Чтобы получить документы, я вынужден был пойти в итальянскую квестуру в Риме. Ее здание занимало целый квартал. Древнеримские традиции и непробиваемая итальянская бюрократия. Я отсидел четырехчасовую очередь, чтобы попасть за стол к одному из сотни чиновников. Он, просмотрев мои документы, произнес: «Settimana prossima» («На следующей неделе») – фразу, ставшую моим проклятием на долгое время. Неделя за неделей, месяц за месяцем – я понимал, что застрял там до конца жизни, потому что итальянская бюрократия бесконечна.

Ходил, ходил я в квестуру и познакомился в очереди с американцем, который работал при Ватикане в кинокомиссии. «Давай показывать русской диаспоре научно-популярные фильмы – у меня есть четыре, дублированные на русский», – предложил он. И подарил мне Библию. А потом литературу разную давал. Я читал, и понимал, что картина мироздания, которую нам преподавали в советской школе, не только ошибочная и ложная, но еще и научно не верная. Первый фильм, что мы показали, был об устройстве красного кровяного тельца, функция которого – переносить кислород из легких ко всем клеткам организма. Поэтому эритроцит должен иметь максимально возможную поверхность. Ученым эта форма известна – двойной тороид. Когда эритроцит удалось рассмотреть в микроскоп, оказалось, что он имеет именно такую форму, что явно свидетельствует о высшем разумном замысле. Так я, читая книги и показывая фильмы, умом пришел к Богу. И попросил Джоэля меня окрестить. В протестантской церкви в центре Рима в мраморной купели с троекратным погружением он окрестил меня. Ангелы летали, я вам скажу честно…

И вот через неделю после крещения я в очередной раз прихожу в квестуру и попадаю к своему первому квестору. Он смотрит на меня рыбьим глазом, и я уже собрался уходить ни с чем, как он вдруг вспоминает меня, открывает ящик стола, и в нем лежит одна только моя папка. Это было как фокус Игоря Кио! И через 10 дней я уехал с семьей в Англию.

Мой русский дед Михаил Матвеевич Сидоров стал диаконом в 1924 г., когда всех священников постреляли. А у него был красивый голос, и ему нравилось, как он звучал в церкви. За это у его семьи отобрали продуктовые карточки, и все едва не умерли с голоду. Я всегда интересовался религией, понимая, что культурный человек Библию должен знать. Но в СССР, если у человека была Библия или он в церковь ходил, то могли и с работы уволить, и вообще были большие неприятности. Все мои религиозные знания происходили из моего опыта работы гидом в «Интуристе» ровно 45 дней. Я водил экскурсии в Питере по Казанскому собору, где в то время располагался Музей истории религии и атеизма, и поэтому мне позволено было прочесть кое-что из Библии, чтобы «знать врага в лицо».

После крещения я стал обращать внимание на знаки. Например, в Италии у меня была любимая машина: фольксваген «жук». Я ее купил на барахолке у голландского студента. Уже в Англии на одном из семейных фото у машины я разглядел на номере своего «жука» две буквы: DJ. И понял: если силы такие меня привели и на эту работу поставили, то к ней нужно относиться серьезно и ответственно. Что я, в общем-то, все последующие годы и делал. То, что я попал на «Би-би-си», было «моим крестом», и я обязан был нести его.

Когда я пришел на «Би-би-си», моей начальницей первое время была англичанка Мэри Сэттинг­уотсон, которая настолько была утонченно воспитана, что не могла публично есть в столовой. Для нее было неприличным открывать рот для еды в присутствии посторонних людей, и она приносила еду из столовой на подносе в свою стеклянную дикторскую будку. Мне со своими «молодежными шуточками» объяснять аристократке, которой за 50, почему это смешно, было невозможно. «Это я уже вырезала. Это совершенно не годится, в эфир не пойдет!» Какое-то время я ходил в неблагонадежных хулиганах: на «Би-би-си» никого не интересовала идеология, но их беспокоила репутация. И тогда я принял другую стратегию: «на голубом глазу». Делал передачу, записывал ее и ставил на полку. Единственным моим «судьей» был напарник, работавший в ночную смену. На нем я проверял свои шутки. Если он не смеялся, я садился все переписывать.

Я десять лет ездил на гастроли с большим джаз-оркестром. Мы играли музыку, которая была понятна не всем. Первые ряды занимала, как правило, местная партийная и торговая аристократия. И мы играли им Каунта Бейси. И с тех пор я боюсь увидеть «стеклянный взор» зала, не понимающего тебя и искусство, которые ты несешь. Всю жизнь боялся этого эффекта и всегда хотел быть небезразличным аудитории. Эти же гастроли открыли мне, сколько в России несчастных людей, особенно девушек: до них ласка доходила мало и редко. И я хотел дать душевную поддержку своим слушателям. В наших программах, как ни странно, даже в «Рок-посевах», музыка была лишь предлогом для наших совместных посиделок. Мы создавали такой климат общения, в котором я что-то рассказывал, по музыкальной канве, естественно, но на самом деле подтекста там было больше, чем текста. Философия у меня всегда была такая: вот я сижу здесь, мне с вами общаться хорошо, вы там меня слушаете, и вам тоже должно быть весело, потому что я вас стараюсь развлечь и заставить подумать, или еще что-то, всеми своими силами.

Когда я садился писать первые сценарии «Рок-посевов», то страшно мучился. Мне было уже 37 лет. Я ни по возрасту, ни по жанру не подходил под рокера. Но мне было важно, чтобы людям было со мной весело и интересно.

В 1970-е гг. на «Би-би-си» практиковали так называемую «политику свежей крови». Нужно было брать готовых журналистов, со знанием языка, с опытом и связями. Но в Советском Союзе тогда таких просто не было! Советские журналисты работали под колпаком у КГБ и ни на какое «Би-би-си» идти не могли. Поэтому в Русскую службу брали всех, кого и где только могли найти. Врач у нас был, специалист по напряженному железобетону, составитель спортивного словаря и мастер спорта по прыжкам в высоту, бывший военно-морской офицер... Кто угодно, но только не журналисты.

Сева Новгородцев в молодости

Надо сказать, что до отъезда из Советского Союза у меня была некоторая проблема с друзьями. Потенциальный мой друг должен был иметь высшее образование, знать иностранный язык или интересоваться западной культурой, чтобы нам было о чем поговорить. И должен был не стучать в КГБ. И по одному из пунктов всегда был прокол. А потом я пришел на «Би-би-си», а там сидят все касатики: с высшим образованием, знанием английского языка, все проверены в английской секретной службе – дружи с кем хочешь!

Чтобы было понятно, по каким принципам работало «Би-би-си», расскажу такую историю. В 1967 г. группа молодых диджеев в Англии засела на плавучем маяке. Они устроили радиостанцию, которая на всю фигачила рок на средних волнах. Это «Радио Кэролайн» смелó все радиостанции: у них был миллион слушателей и столько же рекламы. «Би-би-си» в то время было бастионом хорошего вкуса: дикторы говорили тщательно поставленными голосами и приходили на работу в галстуках. Руководитель Русской службы «Би-би-си» Анатоль Гольд­берг всегда появлялся в студии в твидовом костюме-тройке и бабочке, которую он всегда сам завязывал (говорили, что после войны, в конце 1940-х, вообще в студии «Би-би-си» никто без галстука-бабочки и черного парадного пиджака не появлялся). И вот на таком чопорном аристократичном радио быстро поняли ситуацию и открыли свой молодежный канал, и всех диджеев с плавучей станции взяли туда. Хулиганство – это необходимый элемент любого прогресса.

Письма – это совершенно отдельная история. Письма ко мне на «Би-би-си» из СССР шли через третьи страны: нельзя было просто взять и отправить их, поэтому пересылали студенты кубинцы и албанцы, покидая СССР. Самое необычное письмо мне отправил в бутылке какой-то моряк, проплывая мимо Англии. Течением ее прибило к берегу, ее кто-то нашел и достал послание. Там было написано на русском: «„Би-би-си“, Сева Новгородцев». Письмо отнесли на почту, там его отправили на экспертизу, экспертиза определила, что это русский язык, и передала переводчикам. В конечном итоге это письмо попало ко мне, я его прочитал и исполнил просьбу, которая в нем была.

За более чем 30 лет работы на радио писем стало столько, что их уже не могли вместить мои антресоли. Те из писем, которые выходили в эфир, они у меня подшиты к сценариям и лежат в моих папках, там 20–25 томов, которые я, может быть, еще издам. Все прочие я тоже хранил – не поднималась рука выбросить. Очень трогательные письма писали слепые шрифтом Брайля. Эти огромные листы почта отправляла в Королевское общество слепых, где их переводили в русские буквы. Все послания годами лежали у меня по шкафам и антресолям. И незадолго до ухода с «Би-би-си» мне удалось пристроить их в архив Гуверовского института. Там они будут храниться вечно. Я всем говорю: лет через 300 кто-то по вашим письмам напишет докторскую. Тему я уже обозначил: «Становление молодежного сознания в СССР в 1970–1980 гг.». На полках Гуверовского архива письма занимают 6 м 34 см полочного пространства. 120 кг рукописных писем! Нет уже этих ручек шариковых, нет тетрадей в клеточку, нет марок, которые надо лизать, чтобы наклеить! Изменилось всe! Поэтому это страшно экзотический материал.

Я был женат трижды. Причем на первой жене – дважды! А сегодня я больше десяти лет в браке с Лёликом – идеальной женщиной. Со второй женой – англичанкой – у меня был болезненный развод. Она еще была актрисой с хорошо поставленным голосом, и наши ссоры были слышны на весь Лондон. Дело в том, что я человек неплохо воспитанный. До 16 лет не умел ругаться матом. Всегда уступал место в автобусе. Здоровался со всеми первым. Но в браке с англичанкой я вдруг почувствовал себя неотесанным хамом. Она меня корила, что в гостях за столом я говорю о себе, а надобно слушать. Что говорю на философские темы, а надо по существу. Да много еще чего… «Породу деньгами не перешибешь». Всe можно купить, кроме воспитания и происхождения.

Есть классическое определение джентльмена, которое принадлежит Бернарду Шоу. Надо признать, оно полностью подходит ко мне: «Джентльмен – это человек, который умеет играть на саксофоне, но никогда этого не делает».

Меня часто спрашивают, почему я ушел с «Би-би-си»? Ну, послушайте – я 38 лет был в эфире! В конце концов, время мое закончилось. Для «Би-би-си» я был «священной коровой», и меня не трогали: мою передачу держали до последнего. Пока я сам не понял, что время пришло.

Меня, как всякого стареющего человека, порой охватывают сомнения: «Не зря ли я прожил жизнь?» Я дело свое делал на совесть. «И чувства добрые я лирой пробуждал». Но на последнем этапе жизни человек находится наедине с самим собой. И не бояться одиночества – это достаточно серьезная задача, к которой надо готовиться долго. Я без уединения просто бы погиб. Для меня это подзарядка батарей.

Мне нравится повторять фразу, сказанную кем-то при встрече со мной: «То ли горец, то ли вампир – не стареет!» Никакого секрета нет, кроме образа жизни, который я веду. В молодости я практиковал систему голодания Николаева. Сегодня я вегетарианец, но очень не строгий. Например, рыбу я ем. Я долго для себя искал границу: где остановиться? Что есть, а что – нет? Потому что можно до такого дойти, что и перед морковкой извиняться за то, что ты ее съел. И потом – видимо, как работник радио – я вывел для себя границу: всё, что не издает звука, я могу есть. Поэтому рыбу я могу себе позволить. Утро начинаю с холодного душа, много хожу, дышу чистым горным воздухом. Одна из веских причин, по которой я уехал из Лондона, в том, что это – перенаселенный нервный город, в котором невозможно жить и дышать. Но англичане слишком хорошо воспитаны, поэтому они терпят и держатся.

Года за полтора до ухода со службы я начал рассматривать Европу со спутника. И обнаружил, что на греко-болгарской границе есть огромный зеленый лесной массив, километров двести в поперечнике. Нетронутый! Там есть местные дороги и крохотные деревеньки, но это малонаселенный район. А мне всегда хотелось на старости лет вернуться в мое пионерское детство: прийти в лес – а он ничей. В Европе такого больше нет. В Англии выезжаешь за город, и машину поставить негде: вся земля кому-то принадлежит. А тут – хочешь костер жги, хочешь удочку доставай. Мы с женой нашли глухую деревню на южной границе, но оказалось, что быт там застыл на отметке XVI или XVII века. И мы поняли, что нам там не жить. И, чтобы не расстраивать жену, я снял номер в гостинице на озерах, в горах. И около нее мы гуляли по дороге и увидели дом, где продавались квартиры. И помечтали вслух: «Нам бы вон ту квартирку на самом верху с видом из окна на горы…» Пошли смотреть. Оказалось, что хозяина дома зовут очень созвучно мне – Севдо. Балкон приглянувшейся нам квартиры выходит на Орфеевы скалы: согласно местной легенде, Орфей спускался к Стиксу за Эвридикой именно по ним… Закончил я свою работу на «Би-би-си» в свой день рождения в июле 2015 г. И через всю Европу на нашем стареньком мерседесе мы поехали к новому месту жительства. К октябрю приехали…

Я родился в Ленинграде, школу оканчивал в Эстонии. Потом были Австрия, Италия, Англия, теперь Болгария… Такого места, куда бы я приехал и, вздохнув, сказал: «Ну, вот я и дома» – такого места нет. Мой дом там, где я живу. Сегодня это Родопские горы в Болгарии. Здесь честные люди и чистый воздух.

Для меня самое главное в человекe – внутренняя доброжелательность. В христианстве это то, что апостол Павел называл любовью. Если она есть, тогда всe сразу становится на свои места и, как магнит, подведенный под бумагу, укладывает металлические опилки в ровные ряды. Я делю всех людей на «выкл.» и «вкл.». «Включенный человек» – это такой живой радиоприемник, который всe время на связи с Всевышним.

 

Записала Анастасия КОСТЮКОВИЧ

Уважаемые читатели!

Старый сайт нашей газеты с покупками и подписками, которые Вы сделали на нем, Вы можете найти здесь:

старый сайт газеты.


А здесь Вы можете:

подписаться на газету,
приобрести актуальный номер или предыдущие выпуски,
а также заказать ознакомительный экземпляр газеты

в печатном или электронном виде

Поддержите своим добровольным взносом единственную независимую русскоязычную еврейскую газету Европы!

Реклама


Фаворит Ельцина

Фаворит Ельцина

К 65-летию со дня рождения Бориса Немцова

Хана Брэйди и ее чемодан

Хана Брэйди и ее чемодан

80 лет назад погибла девочка, только начавшая жизнь

Самый модный Лифшиц

Самый модный Лифшиц

К 85-летию со дня рождения Ральфа Лорена

«Умного система убивает, сумасшедшему всё сойдет с рук»

«Умного система убивает, сумасшедшему всё сойдет с рук»

К 90-летию со дня рождения Савелия Крамарова

Вечно светит лишь сердце поэта

Вечно светит лишь сердце поэта

25 лет назад не стало Генриха Сапгира

Спасший детство

Спасший детство

110 лет назад родился Джонас Солк

«Палестинское национальное движение нацелено на уничтожение еврейского государства»

«Палестинское национальное движение нацелено на уничтожение еврейского государства»

Беседа с политологом Даном Шифтаном

Октябрь: фигуры, события, судьбы

Октябрь: фигуры, события, судьбы

«Как обманчива наша картина мира»

«Как обманчива наша картина мира»

К 135-летию со дня рождения Уолтера Липпмана

Сын еврейского отца, отец еврейского сына

Сын еврейского отца, отец еврейского сына

Майклу Кирку Дугласу исполняется 80 лет

Абсолютная сила таланта

Абсолютная сила таланта

Великая София Лорен отмечает 90-летие

Между Биосом и Танатосом

Между Биосом и Танатосом

85 лет назад умер Зигмунд Фрейд

Все статьи
Наша веб-страница использует файлы cookie для работы определенных функций и персонализации сервиса. Оставаясь на нашей странице, Вы соглашаетесь на использование файлов cookie. Более подробную информацию Вы найдете на странице Datenschutz.
Понятно!