Спасая «взятых на смерть»

«Спасай взятых на смерть! И неужели откажешься от обреченных на убиение?»

Царь Соломон. Притчи.

 

Из 6 млн евреев, уничтоженных нацистами в период Второй мировой войны, около 1,5 млн составляли дети. Но и в это страшное время всe-таки находились те, кому посчастливилось спастись благодаря мужеству и героизму не «отказавшихся от обреченных на убиение». Среди этих героев была и молодая, с виду хрупкая голландка Мэрион ван Бинсберген. Ей обязаны своей жизнью более 150 евреев, в основном детей, которых она сумела спасти от гибели в лагерях смерти. Мэрион, ставшая национальной героиней своей страны и Праведницей народов мира, была очень скромной и не хотела выделяться. Она всю жизнь сожалела о том, что в страшную эпоху Холокоста сделала слишком мало для спасения...

Мэрион Филиппина ван Бинсберген родилась 7 ноября 1920 г. в Амстердаме. Ее отец был либеральным судьей. Мать-англичанка, занимавшаяся семьей и домом, происходила из семьи англиканских священников. Школьные годы Мэрион провела в Англии в школе-интернате. От родителей Мэрион и ее младший брат унаследовали гуманное отношение к людям. «Моя собственная реакция на нацистскую оккупацию, – рассказывала Мэрион, – была результатом родительского воспитания. Меня никогда не наказывали, побуждали свободно выражать свои чувства, к моему мнению относились с уважением. В результате я выросла, относясь точно так же к людям».

Когда в мае 1940 г. нацисты вторглись в Нидерланды, Мэрион было 19 лет, она училась в Амстердамской школе социальной работы. Многие местные жители в то время с неохотой приняли присутствие нацистов в своей стране, а некоторые, включая официальных лиц, наоборот, открыто сотрудничали с ними. Но, к счастью, находились и те, кто вопреки угрозе уничтожения решил любой ценой противостоять Гитлеру и помогать соседям-евреям. В их числе была и Мэрион.

Притеснение и травля евреев в стране нарастали с каждым днем. Вначале была объявлена регистрация еврейского населения. В удостоверениях личности евреев проставляли букву «J», что влекло за собой массу запретов, а фактически и смертный приговор. Затем евреям запретили посещать кинотеатры, бассейны и парки. Они могли делать покупки только в определенное время или в определенные дни. Потом их лишили работы, закрыли их счета в банках. Еврейские дети и молодежь лишились права на учебу вместе с неевреями. Всё еврейское население заставили носить желтые звезды и проживать только в определенных частях городов. А затем всех евреев перевезли в Амстердам и поселили в специально отведенном для них районе города. «Всё было сделано с таким продуманным садизмом, что невозможно было поверить в происходящее», – рассказывала Мэрион.

В знак протеста были созданы отряды еврейской самообороны, и во время одной из уличных схваток в феврале 1941 г. был убит активист Национал-социалистического движения Нидерландов Хендрик Коот. Еврейский квартал Амстердама был оцеплен, и около 400 молодых евреев, схваченных на улице, были арестованы и отправлены в Бухенвальд и Маутхаузен.

Важно отметить, что в целом голландцы оказали нацистам самое сильное сопротивление из всех жителей оккупированных государств Западной Европы, которые сдались гитлеровцам без боя. После захвата еврейских заложников 25 февраля профсоюзы организовали так называемую февральскую стачку. Это был беспримерный случай сопротивления оккупантам в знак протеста против еврейских погромов в стране. Активисты на улицах разбрасывали листовки: «Забастовка! Требуйте безусловного освобождения евреев!», «Спасите еврейских детей от насилия и возьмите иx в свои дома!». Но за три дня стачка была жестоко подавлена. Сотни человек были арестованы и отправлены в концлагеря.

С июля 1942 г. «поезда смерти» доставляли евреев в Аушвиц. Депортация евреев из Нидерландов продолжалась до 1944 г. К концу войны только 20 тыс. из 140 тыс. евреев страны остались в живых.

Члены семьи Мэрион были активными противниками нацистской диктатуры. Ее отец был арестован за сопротивление нацистам после прихода Гитлера. Вскоре после этого он тяжело заболел и умер. Младшего брата также арестовали за распространение антинацистской пропаганды.

Сама Мэрион входила в состав группы студентов, которые устраивали прослушивания запрещенных властями радиопередач Би-би-си и готовили листовки со сводками новостей. В 1941 г. всю группу, включая Мэрион, во время комендантского часа арестовали и отправили в тюрьму. Там она пробыла более шести месяцев, в течение которых была подвергнута пыткам. Но даже после длительного тяжелого ареста сдаваться новым властям она не желала, унаследовав, по ее словам, от родителей способность «не обращать внимания на страх».

Летом 1942 г. Мэрион случайно стала свидетельницей жестокой антиеврейской акции. «По дороге в школу социальной работы, – рассказывала она, – я проезжала мимо еврейского детского дома, откуда немецкие солдаты грубо выволакивали детей на улицу. Дети плакали и не могли быстро бежать. Солдаты бесцеремонно поднимали их за руки, за ноги или за волосы и бросали в грузовик. Две проходившие мимо женщины подошли и попытались остановить солдат, но их также схватили и бросили в кузов грузовика. Я сидела на своем велосипеде, смотрела и ничего не предпринимала. Я была в ярости и плакала от бессилия».

Позднее сын Мэрион рассказывал, что она потом всю жизнь сожалела о том, что в тот момент не смогла противостоять злу. «До этого я знала о жестокости и садизме оккупантов, но ни разу не видела их в действии, – рассказывала она. – Став свидетельницей этого безумия, я решила, что заниматься работой по спасению – самое важнoе из того, что я могла бы cделать».

С тех пор 22-летняя Мэрион стала активной участницей движения Сопротивления. Ей была поручена доставка фальшивых паспортов, продовольственных карточек и медикаментов для взрослых и детей, а также организация медицинской помощи. Она также активно занималась поиском убежищ для еврейских детей. Спасаемых от депортации еврейских детей Мэрион и ее коллегам с риском для жизни приходилось переправлять по новым адресам в бельевых корзинах, рюкзаках или чемоданах. Ей приходилось регистрировать еврейских младенцев в городской ратуше как своих собственных детей, принимая на себя при этом как бы «миссию позора», а затем помещать их в безопасные нееврейские детские дома.

Когда ее попросили найти безопасное место для трехлетнего еврейского мальчика Яна Гербена, над которым нависла угроза попасть в концлагерь, Мэрион отвезла его к своим родителям, и они скрывали его у себя.

Спасая детей, ей постоянно приходилось подвергать свою жизнь крайнему риску. Однажды ее попросили доставить «посылку» (так подпольщики называли yкрываемых детей) в северную часть страны. «В назначенном месте мне вручили „посылку“, девочку, – вспоминает Мэрион. – Поездка длилась весь день из-за бомбардировок. Когда мы прибыли по адресу в пункт назначения, нас встретил мужчина и сообщил, что семью, которую я искала, выдали и увезли. Мы с малюткой, должно быть, вызвали у него жалость, потому что он предложил пойти к нему домой и отдохнуть перед возвращением в Амстердам. Может быть, сказал он, жена найдет для ребенка молока. В доме были его жена и пятеро детей. Я была без сил и заснула в кресле. Когда я проснулась, жена переодела и покормила ребенка. Она объявила при мне своим детям, что я грешница, что этот ребенок у меня вне брака, и что моим наказанием будет то, что они оставят ребенка себе, а мне никогда не позволят увидеть его снова... Когда ее муж повел меня обратно на станцию, он извинялся за то, что мне были высказаны такие обвинения. Он объяснил мне, что эта история должна быть абсолютно правдоподобной, если люди спросят: кто этот новый ребенок и откуда он взялся. К счастью, малютка чудом тогда осталась жива».

На что только не приходилось идти этой поистине бесстрашной девушке, спасая своих подопечных… Ради этого осенью 1942 г. она была вынуждена даже совершить убийство...

Коллега Мэрион по подполью Мик Рутгерс ван дер Лёфф попросил Мэрион найти укрытие для его друга Фредди Полака и его детей в возрасте двух и четырех лет и двухмесячной малышки-дочери. Его жена-нееврейка Эдвина Луизе Мур была заключена в тюрьму за антинацистскую деятельность в подполье сразу после рождения их третьего ребенка (к счастью, позднее ей удалось сбежать). Мэрион не смогла найти подходящее место, и Мик убедил свою свекровь позволить Фредди и его детям Лексу, Тому и Эрике остаться в помещении для прислуги в ее загородном доме под Амстердамом. Первый год Мэрион навещала эту семью каждые выходные. Окончив школу в ноябре 1943 г., она переехала к ним и взяла на себя полный уход. Мик соорудил под полом укрытие на случай, если немцы будут искать евреев. Все четверо могли уместиться в этом пространстве. На дверь из подпола сверху положили ковер и поставили стол.

Однажды ночью трое нацистских офицеров и голландский полицейский пришли в дом с обыском. На этот случай Полаки отработали способ прятаться в подпол за 17 секунд. Крохотной Эрике давали снотворное, чтобы она не плакала. Но, как назло, в тот вечер Мэрион не успела это сделать. Не обнаружив евреев, «ночные гости» ушли. Эрика проснулась и заплакала, Мэрион вывела детей из укрытия. В это время голландский полицейский выжидал в темноте возле дома и услышал плач ребенка. Каждый еврей, которого он сдавал нацистам, приносил ему пять гульденов, от которых он, конечно же, не хотел отказываться. Ворвавшись в дом через незапертую заднюю дверь, он обнаружил Мэрион с тремя еврейскими детьми. «Я стояла между плитой и изголовьем кровати, – вспоминала она. – Над кроватью висела книжная полка. Я быстро схватила пистолет, спрятанный за книгами. Его я получила от Мика на случай крайней необходимости. Я тут же выстрелила и убила полицейского. Я чувствовала, что у меня нет другого выбора, кроме как застрелить его. Иначе дети будут обречены».

Маленький Лекс привел Карела Пунса – знакомого Мэрион артиста балета, еврея-подпольщика, проживавшего в соседнем доме по фальшивым документам. Мэрион была в шоке. Она не знала, что делать, как скрыть случившееся, чтобы нацисты не поймали ее. Она хотела предложить закопать тело во дворе, но это могли заметить соседи. Но как же избавиться от трупа? А вдруг немцы вернутся за своим коллегой? К ее удивлению и радости, этого не произошло, никто не пришел искать полицейского. Карел успокоил Мэрион, придумав план. На следующую ночь деревенский пекарь, друг Карела, перевез тело в город на своей повозке. Он передал его гробовщику, помогавшему подполью. Тот поместил труп нацистского пособника в гроб рядом с трупом другого человека, уже проверенного полицией и подготовленного для захоронения. Похороны были в тот же день. «Меня всегда интересовало, сообщил ли распорядитель похорон семье, что в гробу находится еще одно тело», – вспоминала позднее Мэрион. Она всю жизнь была благодарна Карелу Пунсу за поддержку и помощь. Мэрион знала, что его ждет, если его поймают при попытке спасти евреев. Будучи сам евреем, он рисковал дважды.

Убийство полицейского всегда жило в памяти Мэрион, но, как она говорила, если бы ей пришлось снова столкнуться с тем же выбором, она повторила бы его снова.

Семья Полак пробыла вместе с ней до конца войны. Эрика Полак, став взрослой, вспоминала, что после войны, до шестилетнего возраста, она тяжело переживала потерю своей «приемной матери» Мэрион, покинувшей их семью в 1945 г. Примерно через 30 лет Эрика встретилась с Мэрион и смогла поблагодарить ее за спасение их семьи. Когда у нее родился собственный ребенок, она почувствовала необходимость увидеться с Мэрион. «Когда я впервые за долгое время увидела ее, – рассказывает Эрика, – мне было 35. Я почувствовала себя с ней, как с родной мамой. Я испытывала такую близость к ней. Мэрион сказала мне: „У меня больше никогда не было дочери, потому что она у меня уже была, и это ты“. Я плакала, когда она говорила это мне, и сейчас я могу заплакать, потому что это дает ощущение, что между нами есть связь, хотя мы проживаем жизнь друг без друга». После этого Эрика долгие годы поддерживала связь с Мэрион.

Мэрион признает, что у нее была причина уехать из Нидерландов после войны, хотя это было для нее непросто, так же как и для маленькой Эрики. Но Мэрион не хотела мешать Эдвине сблизиться с ее детьми и надеялась, что ее отсутствие вернет семью Полак к нормальной жизни. Эрика рассказывала, что отношения между Эдвиной Мур и Мэрион Притчард на протяжении всей жизни были непростыми. По мнению Эрики, для Эдвины они были соперническими. Это по меньшей мере странно, поскольку Эдвина должна была быть благодарна Мэрион за то, что та, рискуя собственной жизнью, спасла ее семью. Тем не менее она и ее муж Фредди договорились никогда не вспоминать имя Мэрион. Это была болезненная тема для них. Однако в конце своей жизни Эдвина оценила роль, которую Мэрион сыграла в спасения ее семьи. На смертном одре она дала Эрике последнее указание: «Скажи Мэрион Притчард, что я говорю ей спасибо».

Еврейских детей, которых приходилось прятать, в городе было очень много. Им доводилось порой скрываться по десяткам разных адресов. После войны некоторые выжившие дети обвиняли своих родителей в том, что те их якобы бросили, передавая разным семьям, что травмировало их детскую душу. Мэрион всегда отмечала, что в то страшное время родителям-евреям для спасения ребенка приходилось делать «кровавый» выбор: либо поверить нацистам на слово, что в концлагерях им разрешат оставаться рядом с детьми, либо отдать своих детей практически незнакомым подпольщикам, не зная, что с их детьми будет и кто будет о них заботиться. Общение было невозможным, гарантии воссоединения семей в будущем также отсутствовали... Это был мучительный, вынужденный риск, на который шли родители. «Величайшими спасителями детей были сами родители, которые „бросили“ их, давая шанс выжить», – отмечала Мэрион.

В начале 1943 г. она помогала скрывать девушку-подростка Эстер (фамилия неизвестна. – Э. Г.), которая, находясь в укрытии, решится совершить мужественный, поистине героический поступок. О нем Мэрион будет рассказывать в разных аудиториях до самой своей кончины: «Эстер была 16-летней девочкой, для которой я организовала убежище. Ей было очень тяжело прятаться в маленькой коморке без окон на верхнем этаже в доме у пары средних лет, которая занималась ремонтом часов. Они, понятно, очень боялись за свою жизнь и почти полностью игнорировали присутствие Эстер в своем доме. Я пыталась посещать ее регулярно, но не могла приходить так часто, как мне бы хотелось».

У Эстер в Амстердаме был парень-еврей, проживавший по поддельным документам. Он, так же как и Мэрион, помогал подполью находить убежище детям в разных семьях, в том числе и в собственной.

«В начале 1944 г. Эстер сообщила мне, – продолжала Мэрион, – что придумала способ противостоять плану Гитлера сделать всю Европу judenfrei. Она сказала мне, что хочет родить ребенка. Она была совершенно уверена, что ей не удастся спастись, но хотела оставить мир, дав жизнь еврейскому младенцу. Она дала мне фамилию и адрес друзей-неевреев своих родителей и сказала, что я должна рассказать им о ее плане. „Попросите их взять ребенка к себе, – сказала она, – и позаботиться о нем до окончания войны. Они должны будут поместить его в любую точку мира, где всё еще может существовать еврейская ортодоксальная община“. Я спросила, как она собирается забеременеть. Она сообщила, где я могу найти ее парня. Он принял ее план, и девять месяцев спустя, осенью 1944 г., родился их сын. Факт рождения сына они назвали „чудом Всевышнего“. Я присутствовала во время родов. Слава Богу, они были физически легкими. Я передала ребенка нееврейской паре, которая обещала, следуя плану Эстер, сделать всё возможное для ребенка после войны. Вскоре Эстер и ее парень были преданы, депортированы и погибли в лагере смерти, но ребенок, к счастью, остался жив...»

Вот так этой несчастной героической молодой паре удалось противостоять плану Гитлера «очистить землю от евреев». Мэрион тогда и не предполагала, что косвенно помогает приходу в мир новой еврейской жизни...

После окончания войны Мэрион хотела встретиться с некоторыми из тех, кого она спасла, и пыталась найти их в лагерях беженцев. Она работала с еврейскими организациями, помогая еврейским сиротам найти убежище в Палестине, а также с Управлением ООН по оказанию помощи и реабилитации, где встретила Тони Притчарда, офицера армии США, который после войны остался в Баварии и возглавил один из лагерей для перемещeнных лиц. В 1947 г. они поженились и переехали в Соединенные Штаты.

Мэрион продолжила свою работу в качестве социального работника в Бостоне. Вначале Служба еврейской семьи и детей не принимала ее на работу, т. к. она не была еврейкой, но через год ее взяли, потому что она могла общаться с пережившими Холокост на идише, который освоила, работая с беженцами. На протяжении всей своей жизни Мэрион Притчард продолжала активно защищать интересы детей – сначала как социальный работник, а затем как практикующий психоаналитик.

Война для нее не закончилась. Многие годы она не рассказывала о Холокосте, но, желая дать отпор его многочисленным отрицателям, почти через 40 лет решила рассказать о своем опыте спасения как непосредственный свидетель Шоа. Выступая перед студентами и школьниками в разных странах мира, она хотела, чтобы они узнали о Холокосте и сохранили память o его жертвах. В своих выступлениях Мэрион подчеркивала, что не смогла бы выполнить это без помощи других людей – как неевреев, так и евреев. Она считала несправедливым, что «Яд ва-Шем» признает только заслуги неевреев, спасавших евреев. «Мнение о том, что евреи были трусами, позволившими вести себя, как ягнят, на бойню, глубоко ошибочно. Нет ничего более далекого от истины, – говорила она. – Спасая других евреев, они рисковали вдвое».

В 1983 г. за мужество и героизм мемориальный комплекс истории Холокоста «Яд ва-Шем» присвоил Мэрион Притчард высокое звание Праведникa народов мира, а в 1991 г. она стала почетным гражданином Израиля, где ее имя увековечено на Горе памяти в Иерусалиме. В 1992 г. Мэрион Притчард была вручена медаль Валленберга за проявленное человеколюбие и гуманизм.

Храброе сердце Мэрион Притчард перестало биться 11 декабря 2016 г. Ей было 96 лет.

 

Эстер ГИНЗБУРГ