Победитель

«Шахматы – это не только борьба умов, но и борьба нервов».

Михаил Ботвинник

 

Шахматы стали его жизнью с юных лет. И судя по тому, какую жизнь и как он прожил, нервы у него были железные. Основатель советской шахматной школы, чемпион Советского Союза и чемпион мира был по характеру бойцом – суровым, аскетичным, волевым, четко знал свою цель и не останавливался ни перед чем для ее достижения. И все в этой жизни он подчинил этой цели – быть победителем.

 

Первый ход

В шахматы Михаила научил играть закадычный друг Леня Баскин, когда мальчику было 12 лет. Из истории игры известно, что из всех великих шахматистов первый чемпион мира Вильгельм Стейниц тоже начинал в 12 лет и тоже делал первые шаги самостоятельно. Третий чемпион мира Рауль Хосе Капабланка начинал в пять лет, восьмой и 13-й чемпионы Михаил Таль и Гарри Каспаров сели за шахматную доску в шесть лет, а четвертый чемпион мира Александр Алехин – в семь. Но это, как говорится, а propos.

Через год Михаила приняли в шахматный клуб. Через два – присвоили первую категорию. Родители увлечение сына не одобряли, были убеждены, что шахматы – это не профессия. И, как и все еврейские родители, желая счастья сыну, желали (извините за тавтологию), чтобы он стал тем, кто в любых жизненных обстоятельствах может зарабoтать на кусок хлеба. Ну а кто может зарабатывать на этот самый кусок в любых жизненных обстоятельствах? Ну, конечно же, зубной врач или техник, – как известно, синица в руках лучше, нежели журавль в небе.

Через много лет, уже будучи чемпионом мира, Ботвинник вспоминал: «Мои родители были категорически против моих занятий шахматами. Помню, гуляя с отцом по Владимирской, прошли игорный клуб, где на втором этаже размещалось Петроградское шахматное собрание, арендуя две комнаты, и я сказал отцу: „Папа, смотри, здесь я играю“. Он был против того, что я играю в шахматы; он ужасно беспокоился, что я должен проходить через все комнаты этого карточного притона. Он думал, что это может затянуть меня…»

Ботвинник-отец ошибся: в притон не затянуло – затянуло в шахматы. Ботвинник-сын, взяв в первый раз пешку и сделав первый ход, на чисто детском интуитивном уровне ощутив, что такое шахматная игра, уже не мог не играть и не расставался c шахматной доской до последнего дня.

 

«Сложное» положение

«Еврей по крови, русский – по культуре, советский – по воспитанию» – так напишет Ботвинник в своих воспоминаниях. Вольно или невольно выведет формулу, которая приложима к подавляющему большинству евреев, родившихся незадолго до большевистской революции и вступавших в сознательную жизнь после.

Отец самого прославленного советского шахматиста Моисей Ботвинник происходил из небольшой деревушки Кудрищино, что располагалась в 25 км от Минска. В юности, одержимый революционными идеями, в одночасье перебрался в город, вступил в партию большевиков, работал в подпольной типографии и даже однажды был арестован при переправке нелегальной литературы. Но затем от революционной деятельности отошел и, чтобы прокормить семью, выучился на зубного техника. К тому времени он получил вид на жительство в Петербурге, но обосновался с молодой женой Шифрой Рабинович в Куоккале на Карельском перешейке (ныне Репино Ленинградской области), где в начале XX в. располагались дачи Корнея Чуковского, Леонида Андреева, Ильи Репина, Николая Евреинова и других петербургских знаменитостей. В этом известном дачном поселке вслед за старшим братом Исааком и появился на свет Михаил, которому было суждено стать первым советским чемпионом мира и шестым чемпионом мира в истории шахмат.

Родители знали идиш, но в семье говорили по-русски: отец хотел, чтобы дети успешно ассимилировались и как можно меньше испытывали проблем в новой жизни.

Перед революцией 1917-го, когда в семью пришел достаток, они перебралась в Петербург. Сняли хорошую квартиру на Невском, матери по хозяйству помогали кухарка и горничная, в воспитании детей – бонна.

 

«Будет мастером!»

Дебютом (от фр. début – начало, появление), как правило, называют первое появление творческой личности на публике. В шахматах дебют – начало шахматной партии. Иногда добавляют «с целью скорейшей мобилизации сил».

Дебютом юного Михаила (во всех смыслах этого слова) было участие в первом шахматном турнире своей 157-й школы. Именно с этого обычного в те советские годы события началось его восхождение к всесоюзной славе.

В 14 лет он выигрывает у Капабланки в сеансе одновременной игры, который чемпион мира проводил в Ленинграде. После проигрыша, пристально вглядевшись в худенького мальчика в очках, чемпион сказал: «Молодец! Будет мастером!» Интуиция великого кубинца не подвела: мастером спорта Ботвинник стал через два года, дебютируя в чемпионате СССР.

Под словом «мастер» Капабланка, конечно, имел в виду не спортивное звание, которое пожизненно присваивалось в Советском Союзе шахматистам, выполнившим на официальных соревнованиях нормы единой всесоюзной спортивной классификации, а то, кем может стать юноша, заставивший его положить ферзя на шахматную доску. И Ботвинник мастером стал – в том, высоком, значении слова, которое вкладывал в него третий чемпион мира.

 

Ступени к славе

Энциклопедический словарь определяет блиц (от нем. Blitz – молния) как первую часть сложных слов блиц- анкета, блиц-вопрос, блиц-интервью, блиц-конкурс и т. д. В шахматах блиц – это игра, где на обдумывание ходов отводится ограниченное время, от трех до десяти минут на игру, и которая проводится по обычным правилам, кроме нескольких обусловленных спецификой: проигрывает тот, кто первый просрочит время (или, разумеется, получивший мат).

В метафорическом смысле восхождение Ботвинника на высшую ступень советского шахматного oлимпа с того момента, когда он впервые ощутил в руках шахматные фигуры, можно назвать блицем – оно заняло всего восемь лет.

Михаилу было 15, когда юного шахматиста в составе ленинградской команды отправили на турнир в Стокгольм. В 16 он становится самым молодым мастером шахмат в стране и успешно дебютирует в чемпионате СССР. Через три года побеждает в чемпионате Ленинграда и в 20 лет завоевывает звание чемпиона Советского Союза. Чемпионом СССР становился шесть раз (уникальный случай в истории советских шахмат!) на протяжении двух десятилетий. В течение тридцати лет оставался признанным лидером советских шахматистов.

 

Первый гроссмейстер

Не только любителям этой игры, но и тем, кто знает о ней понаслышке, известно, что высшее звание в шахматах – гроссмейстер (от нем. Großmeister – большой мастер). Однако в начале XX в. гроссмейстеров называли вельтмейстерами (от нем. Weltmeister – чемпион мира). Так титуловали победителей крупных международных соревнований, среди которых были Капабланка, Алехин, Нимцович, Решевский, Ласкер и другие выдающиеся мастера.

В Советском Союзе звание гроссмейстера было учреждено в 1927 г. В 1931-м его упразднили, а в 1935-м – вернули. После восстановления звания первым гроссмейстером в стране стал Михаил Ботвинник – eгo он был удостоен за успешное выступление во II Московском международном турнире, состоявшемся в том же 1935 г. В 1938-м на международном шахматном турнире, так называемом АВРО-турнире (по имени спонсора – нидерландской радиовещательной компании Algemene Vereniging Radio Omroep), в котором приняли участие восемь сильнейших игроков того времени (действующий чемпион мира Александр Алехин, экс-чемпионы Капабланка и Эйве, а также потенциальные претенденты на мировое первенство Пауль Керес, Ройбен Файн, Самуэль Решевский и Сало Флор), Михаил Ботвинник занял 3-е место, выиграв партии у Алехина и Капабланки и подтвердив тем самым свое право на матч с чемпионом мира. Алехин вызов Ботвинника принял, но разразившаяся Вторая мировая война, а затем и смерть четвертого чемпиона помешала их встрече за шахматной доской. После окончания войны советский гроссмейстер, победив в крупных международных состязаниях – в Гронингене (1946) и турнирe памяти Михаила Чигорина в Москве (1947), – еще раз доказывает, что именно он – основной претендент на звание чемпиона мира.

 

Чемпион мира

Первый послевоенный матч за шахматную корону проходил в 1948 г. в Гааге.

О чемпионате писали все крупнейшие европейские, американские и советские газеты. О нем постоянно сообщали по телевидению, комментируя и обсуждая все партии участников, сильнейших шахматистов того времени – советских Михаила Ботвинника, Пауля Кереса, Василия Смыслова, американца Самуэля Решевского, голландца Макса Эйве, – которые согласно решению Международной шахматной федерации (ФИДЕ) должны были оспаривать звание чемпиона мира.

В Гааге игрались первые два круга, три последних – в центре Москвы, в Колонном зале Дома Союзов. Все профессиональные наблюдатели понимали, что лидировать будет Ботвинник. Так и произошло: победив в индивидуальных матчах всех своих соперников, он занял первое место и торжественно был объявлен шестым (и первым советским) чемпионом мира.

Это был триумф советской шахматной школы. В течение 15 лет (с перерывом) Ботвинник удерживал за собой это звание.

В 1951-м он сыграл вничью матч на первенство мира с Давидом Бронштейном, но сохранил звание чемпиона: по правилам ФИДЕ, при ничейном исходе встречи преимущество оставалось за чемпионом. Этим же правилом Ботвинник воспользовался в 1954-м в матчах со Смысловым, которые завершились вничью. Но через три года Смыслов отыгрался и смог отобрать у своего соперника шахматную корону, однако в 1958-м состоялся матч-реванш, и Ботвинник был вновь объявлен шахматным королем.

В 1960-м в схватку с Ботвинником вступил молодой Таль и переиграл его со счетом 12,5:8,5. Но Ботвинника сломать было невозможно, у него были железные нервы, и год спустя он взял убедительный реванш – 13:8.

В 1963-м он потерпел поражение от Петросяна. Но не этот выдающийся шахматист поставил точку в почти 30-летней борьбе Ботвинника за первенство мира – точку поставил он сам… благодаря ФИДЕ, которая в это время отменила право на матч-реванш. И тогда первый советский гроссмейстер принял решение больше не бороться за звание чемпиона мира.

 

«Мой отец Ботвинник»

Великий шахматист ушел из жизни 5 мая 1995 г. Незадолго до кончины дал последнее интервью и распорядился об организации похорон.

О последних днях жизни чемпиона рассказала его дочь Ольга Фиошкина в очерке «Мой отец Ботвинник»: «За день до смерти Ботвинник поставил себе диагноз, который от него скрывали. До конца говорил о работе… И три дня диктовал тезисы по идеологии шахматной программы. За день до смерти сказал, что идеологию закончил. Дал указания: „Никаких пышных похорон. Никаких шахматистов. Хочу уйти спокойно!“ Фактически слег, в том смысле, что перестал вставать, он только за два дня до смерти. Беспомощность его угнетала: „Зачем жить в таком состоянии?“ Сам закрыл глаза. Скоро лицо его стало спокойным, умиротворенным. Таким и хоронили. Ботвинник любил немецкую поговорку, которую знал со школьной скамьи: „Geld verloren – nichts verloren. Gesundheit verloren – viel verloren. Mut verloren – alles verloren” („Деньги потеряны – ничего не потеряно. Здоровье потеряно – много потеряно. Мужество потеряно – все потеряно“)».

 

Чемпионы о чемпионе

Владимир Крамник: «С Ботвинником я впервые встретился на школе Ботвинника–Каспарова в 1987 г. Та поездка в Друскининкай для меня очень памятна… Ботвинник помогал нам как мог: например, „пробил“ мне своим авторитетом пару важных юношеских турниров. Многие говорят о его сложном характере, но к нам он относился очень тепло, доброжелательно, отличался хорошим чувством юмора. В целом Ботвинник, безусловно, позитивная фигура, а главная его заслуга – становление советской шахматной школы, завоевание ею ведущих позиций в мире».

Гарри Каспаров: «„Большое видится на расстояньи…“ – Ботвинник был человеком железных принципов и на все имел свою точку зрения, установленную раз и навсегда. Спорить с ним, особенно о политике, было бесполезно, но, по крайней мере, в нашей игре он последовательно и непреклонно отстаивал интересы классических шахмат. Он, в сущности, стал их синонимом… И сейчас, когда назойливые планы ФИДЕ по „модернизации“ шахмат угрожают лишить их исторического статуса интеллектуального эталона игры, долг каждого шахматиста – защитить классическое наследие патриарха».

P. S. Скрупулезные историки шахмат подсчитали: всего за время своих выступлений «патриарх» советской шахматной школы, шестикратный чемпион СССР (1931, 1933, 1939, 1944, 1945, 1952), абсолютный чемпион СССР (1941), шестой в истории шахмат чемпион мира (1948–1957, 1958–1960, 1961–1963) и первый советский чемпион мира, гроссмейстер СССР (1935), международный гроссмейстер (1950) Михаил Ботвинник:

сыграл 1202 партии;

одержал 610 побед;

потерпел 139 поражений;

453 партии закончил вничью;

из 59 турниров победил в 33, поделил 1–2-е место в шести турнирax, 2–3-е – в 14.

Одним словом – победитель!

 

Юрий КРАМЕР

Король шутит

Вокруг известных людей всегда роится клубок всевозможных историй, анекдотов, баек. Ботвинник не был исключением. Истории поначалу распространялись в шахматной среде, затем становились достоянием всей интеллигентской Москвы. Вот несколько из тех, которые собрал известный шахматист и литератор Евгений Гик.

 

Осечка с доносом

Исторический матч-турнир 1948 г. на звание чемпиона мира состоялся в Голландии (первые два круга) и в СССР (заключительные три). В середине турнира, после возвращения домой, будущий победитель Михаил Ботвинник готовился к решающим схваткам, а некто Покровский из Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) делал свое черное дело – писал на гроссмейстера доносы в самые высокие инстанции: «Возвращаясь из Гааги в Москву, Ботвинник вез с собой 15 чемоданов... Управление в течение длительного времени следило... Мы беседовали с товарищами, которые были в Гааге...»

Разумеется, то обстоятельство, что Ботвинник был в Голландии с семьей – женой и дочкой, как и то, что десять чемоданов он вез с собой туда из Москвы, причем большинство из них было забито шахматной литературой, во внимание не принималось.

Донос – дело серьезное, и Ботвинника вполне могли снять с дистанции, не посчитались бы с тем, что корона уплывет за океан (в тот момент на втором месте шел американец Сэмюэл Решевский). А спас Ботвинника, как ни странно, Клим Ворошилов, который примирительно сказал: «Ну и что, а иностранцы, покидая Москву, увозят с собой по 20 чемоданов. Да и что оттуда можно везти, когда у нас все есть!»

Да, повезло Михаилу Моисеевичу, что Климент Ефремович никогда в жизни не бывaл в советских магазинах!

 

Подозрительность

Михаил Ботвинник иногда отличался излишней подозрительностью. Как-то во время матча со Смысловым он решил подвезти своего секунданта Юрия Авербаха домой. Тот попросил остановить машину чуть раньше. «Дальше я прогуляюсь пешком», – объяснил он. Ботвинник хмуро посмотрел ему вслед и сказал оставшемуся в машине Якову Эстрину: «Все ясно, пошел показывать наши анализы Смыслову».

 

Месть

Ботвинник решил поставить Аполлонова (у чемпиона мира и председателя Комитета по физкультуре и спорту, генерал-полковника, занимавшего ряд ответственных должностей в НКВД, были непростые отношения. – Ю. К.) на место. И вот однажды, когда тот вызвал чемпиона мира в Комитет, постарался, чтобы в тот же день у него состоялась еще одна встреча...

К Аполлонову Ботвинник пришел вовремя, но когда генерал узнал, что Михаил Моисеевич его ждет, он решил подольше продержать его в приемной, показывая ему, кто здесь настоящий король. Зайдя наконец в кабинет, Ботвинник сразу предупредил, что из-за задержки разговор не получится – его ждут в другом месте.

Аполлонов аж покраснел от возмущения: «Что? Значит, у вас есть дела поважнее, чем беседа со мной?!» – закричал он и сделал все возможное, чтобы подольше не отпускать Ботвинника.

В результате чемпион мира опоздал на прием… к самому Молотову! Именно с ним была намечена следующая встреча.

Когда Ботвинник приехал в Кремль, он не стал скрывать причину опоздания: «Товарищ Молотов, руководитель нашего Комитета по физкультуре и спорту полагает, что нет ничего более важного, чем общение с ним, Аполлоновым». И в тот же день Аполлонов был с треском изгнан с занимаемой должности. Так закончилась «славная спортивная карьера» генерала.

 

Твердый характер

Ботвинник строго осудил Гарри Каспарова за то, что тот, чтобы убрать лишнее препятствие на пути к шахматному трону, отказался от фамилии отца (Вайнштейн) и взял фамилию матери.

«Вот я же не сделал этого, проявил характер!», – гордо сказал патриарх.

«А какая была фамилия у вашей мамы, Михаил Моисеевич?» – спросили его.

И только тут Ботвинник улыбнулся: «Рабинович».

 

Меры приняты

А вот история, которую рассказывают любители шахмат. Думаю, она тоже будет интересна читателям «ЕП» (приведу ее в своей редакции. – Ю. К.).

В 1962 г. XV шахматная Олимпиада проходила в Варне на известном курорте Золотые Пески. Ботвинник комментировал матчи для центрального органа КПСС – газеты «Правда». Комментируя, отметил, что серьезную конкуренцию победителям могли бы составить немецкие шахматисты, если бы на этой Олимпиаде они выступали не отдельно за ГДР и ФРГ, а единой общегерманской командой, как на «обычных» Олимпиадах (в скобках замечу, такой объединенной германской командой немцы выступали в 1956–1964 гг. на Олимпийских играх, завоевав 36 золотых медалeй, 58 серебряных и 41 бронзовую и заняв 3-е место в неофициальном командном зачете на летних Играх 1960 и 1964 гг.).

В послесталинской Москве цензура ничего крамольного в этой фразе не нашла, тем более что никакой «политики» в ней не было: чемпион мира давал чисто спортивную оценку мастерству немецких шахматистов. «Политику» увидели в Восточном Берлине и доложили не какому-то там Курту Хагеру, ортодоксальному сталинисту, партийному секретарю, ведавшему идеологией, а самому первому секретарю ЦК СЕПГ, не менее ортодоксальному Вальтеру Ульбрихту, который обратился в ЦК КПСС с недоуменным вопросом: как смеет спортсмен, пусть и знаменитый, давать советы государственным деятелям и политикам?! Разве можно объединять игроков сборных социалистической ГДР и капиталистической ФРГ и называть всех вместе «немецкими шахматистами»?

Москва не могла пройти мимо запроса своего соратника, но сделали это формально: чемпиона мира вызвали на разъяснительную беседу, но только для того, чтобы доложить наверх, что беседа проведена и меры приняты. Однако заместителю главного редактора «Правды» академику Н. Н. Иноземцеву, пропустившему фразу, вызвавшую неудовольствие тов. Вальтера Ульбрихта, все же влепили выговор – за «потерю бдительности».