Миссия и фатум

Весной 1970 г. поздним вечером в Париже с моста Мирабо в Сену прыгнул человек. Тело обнаружили лишь через несколько дней – его подняли с помощью аквалангистов и специальных сетей. Документ – вид на жительство, найденный в кармане плаща погибшего, – еще не успел прийти в негодность, и очень скоро Центральное управление городской полиции Парижа выдало исчерпывающие паспортные данные: австрийский гражданин Пауль Лео Анчель, 1920 г. рождения, еврей, литератор, жил в Париже с 1950 г. Литературный псевдоним – Пауль Целан.

Пожилой полицейский инспектор недовольно поморщился: участились, однако, в Париже самоубийства поэтов, художников и прочей невнятной богемы. Этот к тому же иммигрант, неизвестно откуда. Писал, говорят, на немецком, русском, румынском. И чего этим иностранцам дома не сидится – лишь бы с наших мостов в нашу Сену прыгать, статистику портить…

Инспектор стихов не читал. И невдомек ему было, что только что он зафиксировал смерть одного из самых блестящих, новаторских и оригинальных поэтов ХХ в.

 

Счастливое детство

В 1920 г., через два года после того, как австрийский город Черновцы стал румынским, у небогатого коммерсанта Лео Анчеля и его жены Фрици, урожденной Фридерики Шрагер, родился сын Пауль. Семья была еврейской по происхождению и сугубо немецкой по языку и культуре. Пауль, знавший восемь языков, писавший на немецком, переводивший литераторов румынских, французских, а также Блока, Есенина, Мандельштама, был плоть от плоти старых Черновцов, где на улицах свободно звучали идиш, немецкий, польский, украинский, румынский языки.

Детство Пауля протекало вполне счастливо. Добрый, романтичный отец Лео Анчель, либеральный интеллигент и сионист, мечтавший переехать в Палестину; ласковая мать Фрици, которая более всего на свете обожала немецкую литературу. Пятилетний Пауль поступил в немецкоязычную начальную школу Майслера. Там он проучился год, затем три года грыз науку на древнем иврите в народной сионистской школе Safah Ivriah. Потом, с осени 1930-го – румынский «Православный лицей для мальчиков». Здесь и проявились его незаурядные способности к языкам, в частности, к румынскому и французскому. Лицей, правда, оказался снизу доверху антисемитским, о чем 14-летний Пауль, продолжавший дома изучать иврит, горестно сообщал в письмах к палестинской тете Минне. Пришлось переходить в более либеральный Liceum Marele Voivod Mihai, в котором Анчель учился с 1934 по 1938 г. Уже тогда, тайком, подросток Пауль начал писать стихи.

 

Тур на родину Бальзака

По окончании лицея Пауль отправился изучать медицину во французский город Тур, и случилось это в 1938 г. Время было тревожным, тучи сгущались над Европой. Анчель ехал через Польшу, Германию и Бельгию – Берлин проезжал на следующий день после «Хрустальной ночи».

В Туре Пауль начал изучать вводные дисциплины медицинского факультета, приобрел новых друзей, увлекся французской литературой. Кстати, французский язык, на котором говорят в Туре, считается самым чистым. В этом небольшом городке, центре виноделия долины Луары, родился Оноре де Бальзак.

Начало Второй мировой войны застало Пауля на каникулах в Черновцах, куда он приехал в июле 1939-го, сдав экзамены. Обратный путь во Францию был отрезан – Европа горела. С медициной не сложилось. Пауль поступил на отделение романистики Черновицкого университета.

 

Между Молотовым и Риббентропом

События 28 июня 1940 г. стали судьбоносными и для Черновцов, и для Пауля Анчеля. Румыния уступила советскому ультиматуму от 26 июня и уже 28-го в 5 вечера советские войска вступили в Черновцы. Пауль получил советское гражданство, продолжил учебу в университете, выучил русский язык и работал переводчиком.

Тем временем в городе начались массовые репрессии. Тысячи «нежелательных элементов» были депортированы в Сибирь, и Пауль разочаровался в советской власти быстрее многих сверстников.

Однако по-настоящему черные дни настали после нападения Германии на СССР. Уже в первые три дня оккупации была сожжена большая городская синагога, уничтожены сотни евреев, а к концу лета количество жертв исчислялось тысячами. Убийства, поджоги синагог, гетто, массовая депортация в концлагеря – весь этот экзистенциальный кошмар кровавыми ранами лег на душу впечатлительного талантливого юноши. Ранами, так и не зажившими до конца его дней.

В нечеловеческих условиях румынского трудового лагеря Табарешты близ Бузэу в 1941–1944 гг., изнуренный тяжелыми дорожными работами, Пауль продолжал писать стихи. И даже переводил сонеты Шекспира.

В конце 1942 г. пришла весть о гибели родителей в концлагере на юге Украины. Лео Анчель, вероятнее всего, погиб от тифа, а Фрици Шрагер была расстреляна как «непригодная к труду». Это известие Пауль переживал особенно тяжело.

Кошмар геноцида преследовал его до конца жизни, вплоть до трагического прыжка с моста – он панически боялся малейших признаков проявления антисемитизма, боялся желтого цвета, всего, что напоминало бы шестиконечную звезду.

В феврале 1944-го в Черновцы вернулся надломленный 24-летний юноша с опытом сгорбленного седого старца. Живет в тумане, действует по инерции. Восстанавливается в университет, на романистику, изучает английскую филологию, подрабатывает помощником врача в психбольнице. Именуется Анчель Павел Львович. Город внешне не изменился – те же дома, та же родительская квартира, в которой Пауль поселился и живет. Но, увы, этот город для него – уже пепелище. Нацисты уничтожили прошлое, советы – будущее… Все, что осталось Паулю, – сплетение немецких, уже чужих новому городу слов в машинописные поэтические тексты. Как выяснилось впоследствии – гениальные. Именно тогда родилась знаковая «Todesfuge» – «Фуга смерти», которая вскоре принесет ему всемирную славу и сыграет ключевую роль в духовном облике послевоенной Европы.

 

Путь в Европу

В начале 1945 г. Паулю удалось перебраться в Румынию. На протяжении всего пути на запад, до самого Парижа поэта преследовал призрак коммунистических репрессий.

Сначала пришлось задержаться в послевоенном Бухаресте – в мае 1947-го в альманахе «Агора» появляются три стихотворения, подписанные псевдонимом Пауль Целан. В том же году журнал Contemporanul напечатал «Фугу смерти» в переводе на румынский под названием «Tangoul Mortii».

В декабре 1947-го, после захвата власти румынскими коммунистами, Целан нелегально бежит в Венгрию, попадает в Будапешт, оттуда перебирается в Вену. Здесь в 1948 г. выходит первая книга поэта «Песок из урн».

Затем Целан переезжает в Париж, и с этого момента его слава растет как на дрожжах – книга за книгой, признание, престижные литературные премии. Кроме очевидной гениальности автора, тому есть вполне земные причины.

 

Излечение немоты

После войны опомнившиеся немцы ужаснулись безднам нравственного падения своего народа и… онемели. Словесность, казалось, навсегда исчезла из обихода. Общее ощущение выразил риторическим вопросом философ и социолог Теодор Адорно: «Можно ли писать стихи после Освенцима?»

Голос немецкой поэзии вернул не кто иной, как Пауль Целан, выходец из далекого восточного городка Черновцы. Он пришел как бы извне, со стороны. И ответил на вопрос Адорно: писать можно и нужно. Поэзия должна и может существовать, если она очень высокого уровня.

Благодарная Европа просыпала на одинокого пришельца золотой дождь милостей: в Германии ему была присуждена высшая литературная награда – премия им. Георга Бюхнера, о творчестве Целана писались статьи, издавались монографии.

«Фуга смерти» – пронзительная целановская визитка, читая которую нельзя оставаться равнодушным. В Германии «Фугу» использовали, и небезуспешно, в качестве педагогического инструмента денацификации и обновления общества. Однако это не «гражданская поэзия» в привычном нам смысле. Это – ювелирно отточенная поэтическая форма в сочетании со зрелостью и глубокой, точной и точечной передачей живого чувства. Музыкальное название неслучайно – Целан использует структурный принцип фуги, хоровое многоголосье вокруг центральной, осевой темы. Кроме основных, очевидных тем – Катастрофы и потери матери – в «Фуге» есть и другие, менее видимые, глубинные слои: идея диаспоры, непринадлежности в целом, поиски Всевышнего и в то же время признание абсолютного одиночества, отчуждения человека. «Мы роем могилу в воздухе…»

В истории мировой культуры Целан остался спасителем чести немецкой словесности, гениальным выразителем трагедии Холокоста. Кто знает, возможно, с такой миссией он и приходил в этот мир.

 

Отсроченный геноцид

Непредставимый, но случившийся экзистенциальный кошмар библейского масштаба, ужас пережитого и ощущение тотального одиночества человека в этом мире сидели в Пауле Целане глубоко внутри, как бомба замедленного действия с заведенным часовым механизмом. Отсчет времени неумолимо приближал финал. Это можно назвать «отсроченным геноцидом» – такое психотропное оружие, неведомый доселе жуткий способ умерщвления людей.

Целан не помутился разумом, не «истощился творчески» в примитивном понимании. Тут скорее подойдет метафора перегоревшей лампочки, не выдержавшей накала. Его обожженную душу переполняло – и лампочка взорвалась. Он дошел до крайнего предела и предпочел там остановиться. Сам…

«Неизбежность света» – так называлась книга стихов Целана, изданная после его смерти. Он знал, что свет неизбежен. Но себя в его лучах не видел в упор…

 

Эмиль КРУПНИК