Два Пинтера

Банальные житейские ситуации превращаются в напряженные и угрожающие, развитие событий непредсказуемо, мотивы действий персонажей часто непонятны и вызывают разные интерпретации. Об этом хорошо знают те, кто знаком с пинтеровскими пьесами. Да, Пинтер, как говорится, «на любителя». Не все смогут «выдержать» авторский стиль, наполненный парадоксами и зашифрованными полетами мысли. Но уж если кому это понравится – то всерьез и обоснованно.

 

Закрытые комнаты души

Гарольд Пинтер родился в Лондоне, в еврейской семье. Его отец был портным, мать – домохозяйкой. Бабушки и дедушки Пинтера были родом из Польши и Украины (Одессы).

В юности кем только Пинтер не работал: почтальоном, официантом, вышибалой, вахтером, мыл посуду и полы, убирал снег, продавал книги. Был актером в театральных труппах. Он хорошо знал разные стороны жизни, разные слои общества, и это находит отражение в его произведениях. Другая составляющая, заметно влиявшая на творчество, – сложно складывавшийся первый брак с актрисой Вивьен Мерчант, его тайные романы.

Пинтера называют новатором в драматургии и литературе. Театроведы старались найти обозначение для его необычного творчества, но сделать это трудно, и посему разнообразных определений предостаточно: «драма абсурда», «театр парадокса», «комедия угрозы» и др. Стиль драматурга столь уникален, что ему даже присвоили собственное имя – «пинтеризм».

«Меня часто спрашивают, как рождаются мои пьесы, – рассказывал Пинтер. – Но я не могу объяснить. Как никогда не могу рассказать, о чем они. Разве что отвечу: это то, что произошло. Люди так говорили. Так поступали. Большая часть пьес возникла из строчки, слова или образа. Образ обычно идет за словом… вначале мы никогда не знаем, что будет в конце».

Среди самых известных произведений Пинтера – «Возвращение домой», «Любовник», «Предательство», «Коллекция», «Немой официант», «День рождения», «Сторож», «Карлики» и др. Герои Пинтера – обычные люди в обычной обстановке. Но взаимоотношения их сложны, а в обыденной человеческой болтливости и в молчаливых паузах скрывается глубина психологического и философского смысла. Пинтер стремится раскрывать закрытые комнаты души. Поднимает проблемы лицемерия, предательства, одиночества, страха, насилия, ксенофобии, свободы личности, самоидентификации. В эпицентрах пинтеровских работ запутанные разговоры «за жизнь», странное поведение и сокрытое прошлое героев, чувство тревоги, юмор, борьба за «место под солнцем».

Российский театральный критик Лариса Залесова-Докторова резонно анализирует в своем исследовании пинтеровского творчества: «В пьесе Пинтера двое героев как бы ведут диалог, но на самом деле это два отдельных монолога, которые произносятся в пустоту, не сливаясь и не становясь разговором… У героев в пьесах Пинтера между собой нет ничего общего, хотя они могут быть связаны семейными узами… автор вскрывает изнанку человека, мотивы его поведения».

Пинтера называют мастером паузы, красноречивого молчания, недосказанного. Рут, героиня пьесы «Возвращение домой», артикулирует авторский взгляд на человеческое общение: «Двигаются мои губы. Почему ваши наблюдения не ограничиваются этим? Может, то, что они двигаются, важнее… слов, которые они произносят».

Причины поведения героев Пинтера зачастую остаются «за кадром». Британский театровед Мартин Эсслин в книге «Театр абсурда» констатирует, что «стремясь достичь высокой степени реализма в театре, Пинтер отвергает в хорошо сделанной пьесе слишком большую информацию о подоплеке и мотивации действий каждого персонажа. В реальной жизни мы постоянно имеем дело с людьми, игнорируя их биографию, семейные отношения или психологические мотивации. Они нас интересуют, если мы видим их в некой драматической ситуации...»

В разных интерпретациях, в возможностях домысливания сюжета, очевидно, и кроется один из секретов успеха пинтеровского созидания. Хорошо известен Пинтер и в качестве киносценариста, режиссера, поэта.

 

Пинтер и еврейство

Можно ли считать Пинтера и еврейским писателем? Британское издание Guardian рассуждает о том, могут ли современные еврейские драматурги Великобритании обрести в лице Пинтера предшественника: «Придя в театр в середине ХХ в., в обстановке, омраченной проблемами иммиграции и гонений, не чувствовал ли он необходимость маскировать непохожесть?»

Драматург Джулия Паскаль отмечает, что в ее понимании Пинтер так и не создал ни одного образа еврейки. При этом в первых черновиках пьесы «Возвращение домой» изображена именно еврейская семья.

Актриса Трейси Энн Оберман полагает, что еврейство сформировало многое в текстах Пинтера: «После Холокоста каждый еврей в нашей стране должен был чувствовать – „еще немножко, и нас будут называть паршивыми жидами, снова прогонят взашей“. Именно это ощущение, что тебе нужно во что бы то ни стало вписаться в общество и, тем не менее, суждено остаться в нем чужаком, – думаю, именно это дарует им такое мощное звучание».

 

Нобелевская речь

В 2005 г. Пинтер получил Нобелевскую премию по литературе за пьесы, в которых он «приоткрывает пропасть, лежащую под суетой повседневности, и вторгается в застенки угнетения». Он так рассказывал об этом в интервью Guardian: «Я узнал новость о вручении премии… всего за 20 минут до официального объявления. Я никогда и не думал, что был среди кандидатов. Меня подозвали к телефону и сказали, что сейчас я буду говорить с председателем Нобелевского комитета, и, помнится, я спросил: „Зачем?“ Председатель сказал: „Вам присуждена Нобелевская премия по литературе“. Я дар речи потерял на пару минут».

Пинтер не отрицал – очевидно, учитывали не только литературные достижения: «Они, должно быть, приняли во внимание мою политическую активность, потому что моя вовлеченность в политику – важная часть моей работы. Это вплетено во многие мои пьесы».

Изначально его творчество было погружением в аполитичный внутренний мир человека, но постепенно становилось все более политизированным. В нем и в своих политических выступлениях Пинтер ратовал за ядерное разоружение, против расизма, нарушений прав человека, пыток в тюрьмах. Он гневно клеймил США, Великобританию, НАТО «за государственный терроризм» в Никарагуа, Афганистане, Ираке, Югославии... Подписывал заявления группы британских евреев о том, что Израиль был основан «на резне, изгнании людей с их земли», выступал за Израиль в границах 1967 г. (впрочем, в период войны Судного дня заявлял о своей солидарности с израильским народом).

В то же время он выступал в защиту С. Милошевича, С. Хусейна, Кубы, никарагуанских сандинистов. Так, в своей Нобелевской речи он ругал США за свержение в Ираке режима Саддама Хусейна. Но забыл сказать, что Хусейн – это нападение на Кувейт, репрессии против курдов, шиитов, иракских политиков, религиозных и общественных деятелей, это раскрытие «сионистского заговора», когда многих евреев обвинили в сотрудничестве со спецслужбами Израиля и публично повесили в Багдаде. Забыл, что Буш-младший предлагал Хусейну отказаться от власти и покинуть страну. Тогда Иракской войны бы не было.

Другой «нобелевский» пример, на который ссылался Пинтер для демонстрации мирового монстра в лице США, – события в Никарагуа. Он говорил, что США выделяли средства движению контрас для войны против Никарагуа, т. к. «страна стала опасным примером… общественно-политической справедливости». Однако забывал сказать, что сандинисты строили политический режим по образцам СССР и Кубы, которые оказывали им мощнейшую военную поддержку, что в стране развернулись политические репрессии, подавлялись гражданские свободы, шло огосударствление экономики, коллективизация, столкновения с индейцами. «А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо!». И когда по завершению войны прошли в 1990 г. свободные выборы, сандинисты их проиграли.

 

Политическая слепота

Политическое полотно мира рисовалось Пинтеру во многом в искаженном свете. Безусловно, к внешней политике США и Великобритании второй половины XX – начала XXI вв. вопросов много. Но, произнося «А», нужно произносить и «Б». О том, что присутствовало в ней и множество позитивных действий по сдерживанию расползания по планете «социалистических идей», по борьбе с опасными тоталитарными и авторитарными режимами, по поддержке демократических стран. Увы, объективности и трезвости мышления у Пинтера не наблюдалось.

Возможно, это было проявлением встречающегося у части людей мира культуры психологического противостояния «своему правительству» и его союзникам, позиция «хорошо там, где нас нет». Или желанием защищать «слабых» от «сильных мира сего», не вникая в реалии. В любом случае, это какая-то политическая слепота. Классика от левацкого слоя евроинтеллигенции. Помним, что многие из них в свое время даже сталинизм воспевали. Интересно, что запели бы такие европейские леваки, доведись им пожить в условиях «реального социализма»?

«Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник». Это, похоже, Крылов и о Пинтере написал. Все должны заниматься своим делом. Рассматривая различные аспекты своей деятельности, Пинтер говорил: «Я всегда один и тот же. Это всё просто я... с разных сторон подходящий ко лжи». Но, думаю, по существу можно говорить о двух Пинтерах. Один – интересный драматург, сценарист, другой – влезший в политику со своими эмоциональными реакциями, без достаточных знаний и понимания. Один Пинтер отмечал, что «в драматическом искусстве никогда не существует одной правды. Их много». Другой же не допускал существования «разных правд» в политическом пространстве. Насколько сложны и глубоки тексты пьес Пинтера, настолько прямолинейны, примитивны многие его политические спичи. Но, кстати, в Израиле, несмотря на все антиизраильские действия Пинтера, его все равно чтут как выдающегося драматурга. На Аллее нобелевских лауреатов в Ришон ле-Ционе ему посвящен памятный знак.

 

Александр КУМБАРГ