Больше нет? А если найдем?

В современных дискуссиях об источниках энергии царит удивительная путаница. Проблема редкости ресурсов рассматривается в соответствии с геологическими, а не экономическими критериями; соответственно, источники энергии и некоторые виды сырья считаются либо «возобновляемыми», либо «невозобновляемыми», и первое почему-то считается гораздо более предпочтительным, чем второе.

Все мы слышали ту или иную версию такой истории: использование невозобновляемых источников энергии и добыча невозобновляемых металлов – это то, что стимулировало промышленную революцию и обеспечило рост наших богатых экономик, но эти ресурсы физически ограничены и конечны, а их использование «неустойчиво».

В тривиальном смысле это, конечно, верно: антикапиталистические экологи формально правы относительно отсутствия «другой планеты» и невозможности бесконечного роста материального потребления. Но это совершенно неважно, как сказал бы Тим Уорстолл. Сравнивая ограниченные ресурсы с пищей в холодильнике, он сформулировал «ошибку завтрака в холодильнике» – убежденность в том, что, как только мы съели сегодняшний завтрак из холодильника, его уже нет и, следовательно, завтраков вообще больше нет.

С одной стороны, с Уорстоллом сложно не согласиться: поедание завтрака означает, что его больше нет в холодильнике. Но мы также понимаем, что существует огромная индустрия, заботящаяся о том, чтобы утром завтрак всегда в нем был.

Конечно, как и в случае еды в холодильнике, «неустойчивое» расходование сырья означает, что мы исчерпаем его. Но точно так же, как и в случае с продуктами в холодильнике, мы пополняем запасы необходимого нам сырья, делая «неустойчивое» потребление продуктов питания вполне устойчивым. Как это может быть? Поскольку вряд ли кто-то, не являющийся экономистом, поверит такому неочевидному утверждению, давайте рассмотрим его подробнее.

 

Почему не закончатся невозобновляемые ресурсы…

В 1944 г. мировые разведанные запасы нефти составляли 51 млрд баррелей. В 2018 г. доказанные мировые запасы нефти составляли почти 1500 млрд, то есть в 30 раз больше, и это несмотря на довольно хороший аппетит на нефть, который демонстрировало человечество в течение семи с лишним десятилетий между этими датами. Любой, кто верит в теорию истощения ресурсов, должен спросить себя: как это может быть?

Очень просто: мы нашли больше нефти.

Рынки с четко определенными правами собственности используют цены и мотивацию прибыли для управления распределением ресурсов, включая инвестиционные ресурсы, которые идут на разведку нефти или добычу металлов. Рынки используют цены, чтобы передавать информацию о наличии сырья в настоящем и будущем – с помощью инноваций, позволяющих находить, извлекать и использовать его более эффективно, и замещения, которое помогает регулировать нашу потребность в нем.

В любой момент времени имеется некоторое количество нефти в хранилищах, некоторое количество доказанной (но еще не добытой) нефти в земле, некоторые вероятно существующие карманы нефти и природного газа, поисками которых заняты геологи, и большой запас нефти неизвестного объема и месторасположения. Все эти действия (использование, распределение, хранение, добыча, поиск) управляются и регулируются рыночной ценой на нефть. Когда, как предполагает теория истощения ресурсов, мы исчерпаем известные запасы нефти и иного сырья, их рыночные цены повысятся, что станет сигналом для всех участников рынка. Затем происходят три вещи.

1. При более высоких рыночных ценах станут доступны ранее неэкономичные скважины (или известные карманы нефти, которые ранее были слишком дороги для добычи). Не физически доступны – они всегда были на своих местах, – но экономически. Революция сланцевого газа является примером такой ситуации.

2. При более высоких рыночных ценах потребители сократят использование и начнут нормировать нефть – возможно, переходя на менее мощные автомобили или повышая энергоэффективность своих домов.

3. Переработка материалов становится прибыльным делом, когда рыночные цены на них растут. Медь, уже используемая в линиях электропередачи, может быть заменена на более дешевый материал и переработана для перепродажи в другие производственные линии.

Недавняя статья Bloomberg резюмирует этот момент: экономисты учат нас, что ресурсы не просто заканчиваются; когда что-то становится дефицитным, его цена растет, вызывая поиск новых источников или обнаружение заменителей.

Хотя это правда, что Земля имеет конечное количество нефти, меди или железной руды; доля этих запасов, которая фактически обнаружена, неизвестна (по крайней мере, пока мы не найдем последнюю доступную каплю). Но даже если бы весь мировой запас нефти или меди был собран в один большой пул, как предположил Гарольд Хотеллинг в 1931 г., ресурсы все равно не закончатся. Второй пункт из списка выше, работающий через механизм цен, все равно будет функционировать и распределять наше использование, стимулируя принятие заменителей.

 

…и почему закончатся возобновляемые

Замечательный контраст со сказанным выше – это почтение, с которым относятся к так называемым возобновляемым источникам энергии. Идеальный пример – солнце, непрерывно снабжающее Землю энергией в количестве куда большем, чем нам когда-либо понадобится. Другие примеры включают использование природных процессов, начиная от океанских приливов, ветра или вулканической активности и заканчивая ростом лесов или размножением животных. Некоторые из них действительно «возобновляемы» в том смысле, что их источники никогда не заканчиваются (ветер, тепло, океан, солнце), но их энергия поставляется только вместе с хорошо известными проблемами улавливания, масштабирования, хранения и распределения.

Другие возобновляемые источники энергии заканчиваются: реки высыхают и разрушаются от возведения на них «возобновляемых» плотин; леса, эвфемистически называемые «биомассой», вырубаются и «возобновляются» для сжигания в качестве топлива – но на самом деле полагаться на них как на современный источник энергии означает полную вырубку лесов; китобойный промысел ради китового жира нашел свой «возобновляемый» экологический предел в 1860-е гг., когда закончились (читай: были убиты) легко доступные киты. Даже использование ветра, бесконечного источника энергии, может столкнуться с подобными ограничениями. Даже если игнорировать технические проблемы хранения и распределения, при КПД 35% нам потребуется почти 500 млн стандартных турбин мощностью 3 МВт, чтобы получать энергию ветра для покрытия 10% текущей мировой потребности в энергии – это в 1200 раз больше ветряков, чем существует в мире в настоящее время. Не возобновляемое физическое пространство может закончиться.

Таким образом, несмотря на то что у нас физически ограниченная планета и геологически ограниченное количество, скажем, редкоземельных металлов (или чего-либо, что может вызвать в воображении последняя версия экологической истерии), экономический взгляд на вещи состоит в том, что невозобновляемые ресурсы на самом деле не закончатся. В своей вышедшей в 1981 г. чрезвычайно популярной книге «Бесконечный ресурс» Джулиан Саймон навсегда изменил образ мышления многих людей о ресурсах и сырье. Он указал, что в течение всей истории, вплоть до нынешнего момента, медь и другие полезные ископаемые становились все менее редкими, а не более дефицитными, как предполагает теория истощения. Природные ресурсы не являются конечными в экономическом смысле, каким бы ошеломляющим не выглядело это утверждение.

Оценка Саймона, сделанная почти 40 лет назад, до сих пор звучит правдоподобно: сырья стало больше, а не меньше – вопреки теоретикам истощения, которым так легко можно поверить. В то время как возобновляемые источники энергии истощаются (часто из-за недостаточных прав собственности), невозобновляемые ресурсы – нет. Так что вывод о том, что сырья осталось максимум на сто лет, можно перефразировать следующим образом: сжигайте все, что хотите, – мы найдем больше.

 

Хоаким БУК

Перевод Н. Афончиной

(mises.in.ua)