Самоидентификация с помощью кино

Израильтянин Юлий Бердичевский родом из Тулы, окончил Тульский политехнический институт и аспирантуру Института физики Земли АН СССР в Москве, трудился на тульских предприятиях и в институтах. Однако весь его жизненный путь связан с кино. Еще в 1972-м он создал «Клуб друзей кино», существовавший до 1992-го. Публиковал в областных СМИ рецензии на фильмы, сотрудничал с газетой «Советская культура», был делегатом учредительного съезда Всесоюзного общества друзей кино, входил в правление Федерации киноклубов СССР. С 1997 г. живет в Израиле, где наряду с работой в качестве инженера основал единственный в стране «Клуб друзей еврейского кино» для русскоязычных израильтян.

 

– Юлий, расскажите, пожалуйста, о своих еврейских корнях.

– Началось все с прадедушек и -бабушек, благодаря которым я появился на свет в городе, расположенном далеко от «черты оседлости». Дедушка моей бабушки был кантонистом и получил право жительства в г. Плавск Тульской губернии. Отец моей бабушки пригласил отца моего дедушки из глубинки резником в зарождавшуюся еврейскую общину. Мой дедушка И. М. Перцовский, избранный главой этой общины, был в Плавске лесоторговцем и купцом 2-й гильдии. Поженившись, дедушка и бабушка переехали в Белёв, а потом и в Тулу. Бабушка, окончившая гимназию, вела дом, дедушка Е. А. Коган вошел в лесоторговое дело тестя. Родители мамы пережили революцию, Гражданскую вой­ну, НЭП, 1930-е гг., вой­ну с эвакуацией в Зауралье. Я родился после вой­ны благодаря встрече в 1943 г. мамы и отца – круглого сироты из Криворожья. После Курской битвы его танковая часть переформировывалась в Туле. Папа пришел по делам части в горисполком, где работала сестра моей мамы. Увидев красавца офицера, она пригласила его с однополчанами на ужин к Коганам. Но полюбил отец старшую сестру Риву, успевшую в июне 1941-го защитить диплом в Московском текстильном институте и к тому времени отозванную из эвакуации для восстановления легкой промышленности области. 2 мая 1945-го они сыграли свадьбу. Отец тогда учился в академии в Москве и вскоре ушел воевать с Японией. После демобилизации в 1948 г. орденоносец гвардии майор Борис Бердичевский был направлен восстанавливать в Туле ватную фабрику, которую возглавил и вывел в передовые.

– У вас за плечами серьезный вуз…

– Верно, Тульский политех входил в десятку крупнейших политехнических вузов страны. Мое увлечение кино началось еще со школы, да и в студенческие годы я мечтал создать киностудию. Мои стремления разделяло несколько единомышленников, и, объединившись, мы перед первой сессией отправились в деканат отпрашиваться с последнего экзамена, чтобы ехать на первый (и, как оказалось, последний) Всесоюзный семинар кинолюбителей в Ленинград. Декан спросил: «Ну и что вы там будете делать?» Ответил ему, что представим наш город и наш институт в лучшем виде, на что он парировал: «В лучшем виде наш институт могут представлять хорошие инженеры». Но отпустил. Именно на той встрече, которую вел выдающийся режиссер Григорий Рошаль, я узнал, что идея, которой я был одержим, популярна во многих городах, и с головой погрузился в мир кино...

– …и вскоре создали свою киностудию.

– Верно. Хотя речь шла о конце 1960-х и о довольно мрачном городе с «почтовыми ящиками», создание любительской киностудии поддержал студенческий профком. Начали писать сценарии, снимать фильмы, но вскоре я осознал, что мне гораздо интереснее смотреть и обсуждать кино, чем его снимать.

В те годы попасть на хороший фильм было сложно, и мы воспользовались этим. Наш институт находился через дорогу от облкинопроката. Я отправился туда и быстро нашел взаимопонимание: как оказалось, до нас туда никто не обращался с просьбой взять киноленту для премьеры в студгородке. Позже наладили контакт с областной прессой, которая писала о нас, помогая привлекать зрителей, готовых после просмотра обсудить фильм.

– Что тогда смотрели советские люди?

– Много чего. Помню, как мы с однокурсниками отправились на фильм Саввы Кулиша «Мертвый сезон», на который невозможно было достать билеты. Главным героем был человек, прошедший концлагерь, но в фильме не упоминалось ни о его национальности, ни о Холокосте (лишь позже я понял, что это – «еврейская история»: и персонаж, которого гениально играл Ролан Быков, – типичный галутный еврей, да и режиссер – «наш», хотя все тогда было завуалировано). По сюжету, он привлечен советскими органами для розыска за границей и опознания нацистского врача-убийцы. Нам удалось договориться о показе этой ленты, который прошел с аншлагом – об этом даже написала местная «молодежка».

А еще до этого при поддержке того же профкома прошло и вовсе нереальное мероприятие. Тогда в Туле жил и работал популярный уже писатель Анатолий Кузнецов, который как-то приходил к нам в школу, где мы и познакомились. Когда почти подпольно отмечалась годовщина трагических событий в Бабьем Яре, свидетелем которых стал Толя, я предложил ему показать нашим студентам первый короткометражный фильм, снятый на эту тему. Анатолий Васильевич сумел не только раздобыть его копию, но и пригласить в Тулу из Киева одного из 12 выживших узников концлагеря «Бабий Яр». Хотя «оттепель» к тому времени закончилась, сотням студентов и сотрудников института удалось, возможно, впервые прикоснуться к незаживающей ране Холокоста.

– Изменил ли этот фильм что-то в вашем сознании?

– Да, стал задумываться о том, что существуют разные народы, имеющие свой дом, свое национальное искусство, в том числе кино. Задался вопросом, почему у евреев нет своих национальных фильмов, как прежде не существовало своей страны. Подчеркну, что с израильским кино я познакомился довольно поздно, на московских международных кинофестивалях, ведь в СССР оно было фактически под запретом с 1967 г. Со временем убедился в том, что еврейское и израильское кино – разные понятия, причем первое значительно старше (еще в 1896 г. Теодор Герцль заметил новое чудо техники и разослал главам еврейских общин некоторых стран письмо с предложением использовать его «для сионистской пропаганды») и объемнее второго. В СССР к началу перестройки сложилась структура из сотен киноклубов. В начале 1989 г. обновленный Союз кинематографистов СССР провел в Москве учредительный съезд Всесоюзного общества любителей кино. В его составе была создана секция киноклубов. Приехав в Израиль, я заговорил о «разделении» еврейского и израильского киномассива, но никто – ни в кинематографических, ни тем более в бюрократических кругах – не мог меня понять.

– Когда вы совершили репатриацию?

– В Израиль отправился в начале 1997-го и сразу начал искать применение своей вузовской специальности – в России я трудился на кафедре технологии машиностроения, потом заочно окончил аспирантуру, специализируясь на механике разрушения материалов, занимался изобретательством. Но и любовь к нашему национальному кино никуда не делась. Стал пытаться создать киноклуб в Беэр-Шеве, где мы обитали. Оказалось, заинтересованных в этом русскоязычных евреев не меньше, чем в родной Туле. В итоге идея реализовалась с помощью неравнодушных соратников: психолога Алисы Желудковой, впоследствии начальника горотдела абсорбции; руководителя образовательной НКО «Бейт-Мория» Ави Ворцмана (впоследствии депутата и замминистра образования), директора Дома культуры Шмайи Берковича. Несколько лет мы стучались со своей задумкой во все двери, зная, что на исторической родине она должна быть особенно востребованной, потому что в СССР наши ровесники – любители кино были «железным занавесом» отделены от мирового кинопроцесса вообще и от еврейского кино в частности. После совершения алии русскоязычные евреи, особенно немолодые и не овладевшие ни ивритом, ни английским, оказались оторванными от мирового кино уже из-за языкового барьера. Я же хотел показать евреям своего возраста или старше те шедевры мирового кино, которые они никогда не видели и о которых в лучшем случае слышали или читали. Тем более, что среди этих шедевров немало фильмов на еврейские темы.

– Задуманное получилось?

– Да, моя идея реализовалась на Святой зЗемле в 2003 г. в форме «Клуба друзей еврейского кино» в рамках проекта «Морешет» в Беэр-Шеве, а с 2008 г. – и в соседнем Араде при поддержке его мэрии и начальника отдела абсорбции Марины Глезер. К тому времени прогресс техники уже позволял нам смотреть дублированные на русский язык фильмы на еврейские темы, снятые в десятках стран.

Чтобы наладить работу киноклуба в Израиле, мне пришлось общаться с политиками и чиновниками на самом высоком уровне. Особенно запомнился теплый разговор с так рано ушедшим от нас депутатом Кнессета Юрием Штерном. В 1970-е гг. он был активным членом одного из московских киноклубов, и мы обсуждали с ним наше прошлое. Помню и встречу с тогдашним генеральным директором Министерства абсорбции Борисом Мафциром, режиссером по образованию, который теперь занимается проектом по сохранению памяти свидетелей Холокоста. Когда мы беседовали, в его кабинет вошла тогдашний министр абсорбции Ю. Тамир. К моей радости они вдохновились проектом, но уверили, что сперва следует попробовать запустить его на местном уровне, заинтересовав людей в Беэр–Шеве. Прошло еще два года, пока меня с клубом не пустил под свою крышу центр «Мория», как раз строивший Дом культуры. Наконец, 23 февраля 2003 г. состоялся первый израильский киноклубный сеанс, на котором смотрели и обсуждали легендарного «Скрипача на крыше».

В начале самыми разными путями разыскивал для показов два раза в месяц новые фильмы на еврейские темы и старую добрую классику. А потом подоспел Интернет, где можно без труда находить фильмы. Но главная идея нашего киноклуба сохранилась: укрепление еврейской самоидентификации с помощью мирового еврейского кино.

 

Беседовала Яна ЛЮБАРСКАЯ