«Фотографии ради истории»

Много лет спустя после окончания войны этот с виду неприметный и скромный человек скажет: «Будучи официальным обладателем фотокамеры, я смог запечатлеть все трагические периоды в Лодзинском гетто. Я делал это, осознавая, что если бы меня поймали, то вместе с семьей подвергли бы пыткам и убили. Я предвидел полную ликвидацию польского еврейства. Мне хотелось оставить историческое доказательство наших страданий». Со своей почти невыполнимой в то время задачей Хенрик Росс (Розенцвейг), штатный фотограф гетто польского города Лодзь, где, не выпуская фотокамеру из рук, он провел четыре страшных года его существования, он справился.

•

Вскоре после вторжения нацистов в Польшу в сентябре 1939 г. они вошли в Лодзь. По распоряжению нацистской администрации еврейские общественные организации были закрыты, евреям запретили иметь автомобили, радиоприемники, счета в банках, ездить в общественном транспорте, отмечать религиозные праздники. Все четыре большие синагоги Лодзи были взорваны в ночь на 11 ноября 1939 г. При активном участии местных немцев и поляков начались еврейские погромы. Чтобы их было видно отовсюду и издалека, евреев обязали носить «опознавательный еврейский знак» – желтую звезду, которая прикреплялась к верхней одежде спереди и сзади. «Даже младенцы в колыбелях были обязаны носить значок на правой руке и на спине», – свидетельствовал Росс на судебном процессе против Адольфа Эйхмана в Израиле в 1961 г.

Второе по величине после Варшавского, Лодзинское гетто было создано в апреле 1940 г. Оно было огорожено деревянной стеной, несколькими рядами колючей проволоки и полностью отрезано от внешнего мира. В нем на территории в 2,4 кв. км оказались около 164 тыс. лодзинских евреев, к которым вскоре присоединились евреи из соседних городов страны, Германского рейха и цыгане. Подавляющее большинство населения гетто было убито в «душегубках» в концлагере Хелмно или отправлено в газовые камеры Аушвица-Биркенау.

В гетто не было электричества, водопровода и канализации. Постоянно не хватало теплой одежды, обуви, дров и угля для отопления и, конечно, продуктов питания. Около 20% узников гетто погибло от голода и болезней. «Мы получали буханку хлеба на восемь дней, – вспоминал Росс – Продовольствия крайне не хватало. Несмотря на это, руководство еврейского гетто распорядилось закапывать гнилую картошку в землю, так как она была непригодна для использования. Дети знали, где ее можно найти, и откапывали. Они были настолько голодны, что им было неважно, что они ели... Люди либо распухали от голода, либо истощались. Были случаи голодных обмороков. Перенаселение в гетто было катастрофическое – нас было от шести до восьми человек в одной комнате, в зависимости от ее размера. Люди замерзали от холода, т. к. не было отопления. Я видел целые семьи, скелеты людей, которые ночью умирали вместе со своими детьми».

Мордехай Хаим Румковский, председатель юденрата, управлявший в гетто авторитарными методами, за что получил прозвище Хаим Грозный, считал, что работа на немцев – это залог его существования и надежда на спасение. Он создал сложную систему предприятий, на которых трудились евреи, снабжавших германскую армию одеждой, обувью, запчастями для танков и т. д. В мелких мастерских («рессортах») работали даже старики, инвалиды и дети старшего возраста. Румковский лавировал между попытками сохранить еврейское население гетто и выполнением приказов нацистов. Однако, несмотря на все усилия юденрата, немцы считали, что производительный труд заключенных не дает им право на жизнь, а только отсрочку от уничтожения. Сам Румковсий активно сотрудничал с нацистами и сдал им немало еврейских подпольщиков, жестоко отбирал у жителей гетто их жилье и имущество.

•

Фотографу Хенрику Россу было чуть меньше 30 лет, когда войска нацистской Германии вторглись в Польшу. Будучи варшавским фотокорреспондентом и находясь в тот момент в Лодзи, он был отправлен в гетто и привлечен нацистами к документированию жизни на его территории.

Росса направили на работу в Управление статистики, где вместе с ним работали еще двое фотографов. Их задачей было снимать портреты лидеров гетто, документировать неопознанные трупы на улицах, фиксировать изменения в сносимых зданиях, а также делать фотографии для удостоверений личности рабочих предприятий.

Хенрик Росс, кроме того, обязан был производить съемку тщательно контролируемых пропагандистских фотографий, поскольку гитлеровцы лживо намеревались показать миру, что на оккупированных ими территориях условия жизни были хорошими и что с людьми, которых они обобрали и силой заточили за колючую проволоку, обращались гуманно. Ими ставилась цель задокументировать довольные семьи, счастливых рабочих, религиозные церемонии, свадьбы, пикники, сытых играющих детей для распространения этой пропагандистской лжи по всему миру через общественные организации типа Красного Креста. Проще говоря, нацисты хотели, чтобы кто-то помог им обмануть мир. Росс вынужден был выполнять их условия.

Семейные торжества, флирт влюбленных пар и даже театрализованные представления были сняты Хенриком Россом в разгар и на фоне разрушений, унижений, голода и убийств. Эти снимки создают обманчивое впечатление, показывая, что условия в гетто не могли быть ужасными в то время, как эти сытые, хорошо одетые, здоровые и счастливые люди праздновали и наслаждались жизнью. Не зная истории Лодзинского гетто, можно поверить, что эти фото отражают повседневную жизнь всех его обитателей. На самом же деле они представляют собой разительный контраст с реальностью, с которой сталкивалось большинство заключенных в гетто.

Униформа полиции гетто и звезды Давида на одежде героев фотосюжетов создают дисгармонию с идиллическими сценами, напоминая о том, что люди, запечатленные на фотографиях, были вынуждены жить и выживать в неимоверно тяжелых условиях, что в конечном итоге большинство из них были депортированы и уничтожены. Примечательно, что и сам Хаим Румковский был отправлен в итоге в Аушвиц вместе с другими узниками.

•

Невозможно смотреть на эти фотографии безучастно. Почти наверняка каждый изображенный на них человек был убит до конца войны. Мать, целующая своего ребенка, счастливые жених и невеста, управители и подчиненные, родители и дети, привилегированная «элита» и простой люд – все оказались уничтоженными.

Шокирующим является фото Хенрика Росса, где двое детей играют в игру «еврей и полицейский из гетто». Мальчик, одетый в полицейскую униформу гетто, замахивается палкой на мальчика-еврея, стоящего перед ним. Сейчас он погонит его на «депортацию». «Полицейский» позирует перед камерой и улыбается фотографу. Оба выглядят сытыми, на них аккуратная одежда. В эту популярную игру играли дети из разных гетто на оккупированных немцами восточных территориях. Существовали также версии «нацисты и евреи» или «полицейские гетто и евреи», в которых дети переодевались в эсэсовцев или полицейских гетто и пытались гнать своих товарищей по играм на депортацию.

Эта фотография была сделана 22 октября 1943 г., то есть более чем через год после депортации большинства детей из Лодзинского гетто в концлагеря. В сентябре 1942 г. немцы решили депортировать всех детей, стариков и больных в концлагеря как не имеющих «трудовой ценности». Румковский произнес перед жителями гетто агитационную речь с требованием отдать детей по-хорошему, угрожая в противном случае привлечь гестапо. Он пытался убедить людей, что ценой жизни детей можно будет спасти жизни многих других узников гетто.

В то же время он использовал свою власть, чтобы освободить некоторых детей (например, детей полицейских) от уничтожения. Это означает, что дети, которые присутствовали в гетто после 1942 г., находились там не случайно. Им повезло, потому что у них была протекция, или они принадлежали к «элите», или к людям, сотрудничавшим с ней.

Фотографировать то, что не было вменено в сферу их обязанностей, фотографам категорически запрещалось, но Росс нарушал это правило. Сотрудничая с властями, он в дополнение к своим официальным обязанностям тайно вел фотохронику страданий узников гетто. Сохранение на пленке картин катастрофы еврейской жизни и сохранение истории для будущих поколений было его личным способом противостоять гитлеровцам.

Фотография «Мужчина, доставший Тору из-под развалин синагоги на Вольборской улице», сделанная Россом в 1940 г., заслуживает в этом плане особого внимания. Мы видим человека, стоящего у развалин уничтоженной синагоги в Лодзи. В его руках свитки Торы, которые ему удалось спасти. Желая любой ценой запечатлеть это, Росс преследовал человека, спасавшего Тору из руин синагоги на Вольборской улице. Тот бежал в страхе, думая, что фотограф хочет застрелить его. Но когда Росс объяснил ему цель фотосюжета, человек сказал: «Ну, тогда сделай хорошую фотографию». Здание синагоги погибло, но то, что было свято, спасено.

Росс фотографировал евреев, писавших перед депортацией в конц­лагеря письма своим близким; детей, ожидающих отправки на транспорте на верную смерть; босых и истощенных еврейских рабочих, изнуренных непосильным трудом. Эти сюжеты он снимал с большим риском для собственной жизни. Чтобы манипулировать камерой незаметно для чужих глаз, ему приходилось прятать ее под пальто и вырезать отверстия в карманах.

Хенрик Росс и Стефания Шёнберг, на которой он женился в гетто в 1941 г., прогуливались по мощеным улицам и мостикам гетто, и, пока она отвлекала внимание на себя, он, распахнув свое габардиновое пальто, тайком щелкал затвором. Позже, пытаясь скрыть от нацистского начальства то, что он сделал гораздо больше снимков, чем должен был, он разработал оригинальный метод, позволявший сделать четыре снимка на одном кадре, после чего разрезать негатив.

Для экономии пленки он начал фотографировать заключенных гетто коллективно, разделяя их фанерными планками, и даже соорудил трехуровневый помост, чтобы там могло поместиться больше людей. За четыре года Росс накопил почти 6000 тайных изображений, в случае обнаружения которых ему немедленно грозил расстрел.

В декабре 1941 г. юденрату Лодзи было приказано отобрать 40 тыс. человек для «переселения» в концлагерь Хелмно. Вскоре последовали другие подобные приказы. В течение нескольких месяцев людям, жившим в гетто, стало очевидно, что их не переселяют, а депортируют в лагеря смерти для уничтожения. Несмотря на это, юденрат продолжал выполнять распоряжения по отбору членов общины для операции «переселения», подготавливая списки депортируемых.

Россу также удалось сделать уникальные снимки, отражавшие сцены нацистской жестокости. Однажды он провел весь день, прячась на цементном складе и наблюдая, как немцы заставляли евреев садиться в вагоны, направлявшиеся в Аушвиц. Ему удалось сделать историческую фотографию «Депортация поездом евреев из Лодзинского гетто», датированную августом 1944 г. В своих показаниях на суде над Адольфом Эйхманом в Израиле в 1961 г. Росс описал обстоятельства, при которых он сделал эту фотографию: «Я попал на железнодорожную станцию Радегаст, находящуюся за пределами гетто, под видом уборщика. Мои друзья, работающие там, заперли меня на цементном складе. Я пробыл там с шести утра до семи вечера, пока немцы не отправили транспорт. Я наблюдал, как это происходило. Я слышал крики. Я видел избиения. Я видел, как стреляли в евреев, как убивали тех, кто отказывался заходить в вагон. Через расщелину в стене склада я сделал несколько снимков».

•

В течение многих лет, несмотря на то, что тысячи евреев депортировали из гетто для убийства в Хелмно и в Аушвице, оно каким-то образом все же продолжало существовать. К 1944 г. Лодзинское гетто с населением около 75 тыс. евреев было одним из последних оставшихся в Европе.

В августе 1944 г. нацисты приступили к его ликвидации. К тому времени там уже погибли 45 тыс. человек, десятки тысяч были отправлены в концлагеря. Росс, понимая, что его может ожидать гибель, упаковал все отснятые негативы в железные канистры, поместил их в деревянный ящик, покрытый смолой, и закопал под развалинами своего дома на улице Ягеллонской, где они пролежали в течение семи месяцев. «Я зарыл негативы в землю, чтобы сохранить свидетельство нашей трагедии, а именно тотального уничтожения евреев Лодзи нацистскими палачами, – свидетельствовал Росс. – Я спрятал их в присутствии нескольких моих друзей, так что, если мы умрем и один из нас выживет, фотографии останутся ради истории».

После ликвидации гетто Хенрик Росс был оставлен в Лодзи в числе тех, кому предстояло уничтожить следы нацистских преступлений и отправить в Германию остатки ценного оборудования. Для этих последних 877 евреев гетто уже приготовили общую яму-могилу, но заполнить ее немецкое командование не успело, поскольку евреи, к счастью, смогли спрятаться в гетто, вовремя узнав о намерениях нацистов. Освободила их 19 января 1945 г. подоспевшая Красная армия. Зарытый Россом ящик чудом сохранился, и более половины негативов были спасены.

•

После войны Хенрик Росс с супругой вернулись в Лодзь, где он открыл фотостудию. Но жить там они не смогли: все напоминало о гетто. Больше Росс никогда не брал в руки камеру. Все фотографии он в 1956 г. увез с собой в Израиль, но долгое время не показывал их никому. Когда же он попытался опубликовать в Израиле свои сохранившиеся снимки, то принимать их, как он и предполагал, нигде не хотели. Картины сытой и довольной жизни на его фото вызывали чувство протеста и раздражения. Они диссонировали с восприятием Холокоста как самого страшного периода еврейской истории, где боль и ужас вытесняли все прочие человеческие чувства. Тем не менее через три года после суда над Эйхманом Росс сумел использовать некоторые негативы для публикации в книге «Последнее путешествие евреев Лодзи», подготовленной в соавторстве с Александром Клугманом. А в 1987 г., за четыре года до кончины фотографа, увидел свет его 17-страничный альбом.

После смерти Хенрика Росса в 1991 г. его сын передал сохранившиеся материалы Лондонскому архиву современных конфликтов (Archive of Modern Conflict), который впоследствии подарил их канадской Галерее Онтарио. Теперь часть их находится в Канаде, часть – в музее «Яд ва-Шем».

У героев снимков этого легендарного фотографа нет могил, но он, проявив мужество и героизм, увековечил их на своих фотографиях, сохранив «ради истории».

 

Эстер ГИНЗБУРГ