Поэзия, спасшая жизнь

Когда писавший на идише выдающийся поэт Авраам Суцкевер говорил, что поэзия спасла ему жизнь, он имел в виду прямой смысл этой фразы.

В 1944 г. Суцкевер с женой должны были пересечь минное поле, чтобы сесть на самолет, который доставит их на свободу. И они пошли в ритме поэтического метра: короткий шаг, короткий, длинный, а иногда – длинный, короткий, длинный. Стихи Суцкевера о Холокосте и его роль в спасении бесценных рукописей от нацистов побудили советские власти – вероятно, самого Сталина – направить не одну, а две спасательные миссии в оккупированную нацистами Литву, чтобы доставить супругов в Москву. Два года спустя поэт как свидетель от СССР давал показания на Нюрнбергском процессе.

Удивительная история жизни этого человека впервые рассказывается в документальном фильме «Черный мед: жизнь и поэзия Авраама Суцкевера», сопродюсером которого стала внучка поэта Хадас Кальдерон-Суцкевер. Воспоминания о Вильнюсском гетто, где выжил 1% евреев, – одно из самых необычных и впечатляющих свидетельств ада на Земле. В одном из стихотворений Суцкевер повествует, как партизаны отливали пули из свинцового набора еврейской типографии в Вильнюсе, поскольку «еврейская храбрость, заключенная в словах, должна эхом отзываться в мире пулями». В другом произведении он вспоминает, как офицер СС Бруно Киттель убил человека, держа пистолет в одной руке и играя на пианино другой.

До войны увлеченность поэта красотами природы превратила его в аутсайдера вильнюсской еврейской литературной среды с ее приверженностью политическим мотивам. В гетто его стихи стали мрачными и очень личными. Первый ребенок Суцкевера, рожденный в больнице гетто, был сразу же отравлен по приказу нацистов, запретивших роды.

Мать поэта убили недалеко от гетто, и он тоже писал об этом. Отец Авраама умер в Сибири (там в то время семья спасалась от военных действий Первой мировой. – Ред.), когда мальчику было семь лет, что заставило семью переехать в Вильнюс.

В 1943 г. Суцкеверу было поручено каталогизировать избранные еврейские произведения, которые нацисты хотели сохранить для своих архивов об уничтожении европейского еврейства. Но поэт и горстка членов «бумажной бригады» рисковали жизнью, чтобы переправить за пределы гетто и спрятать сотни бесценных документов, которые сегодня благодаря им хранятся в Израиле. В 1943 г. Авраам и его жена Фрейдке бежали из гетто. Интересно, что во время побега немецкий часовой заметил поэта после наступления комендантского часа. Вместо того, чтобы просить о пощаде, Авраам подошел к немцу и сказал: «Я рад, что встретил вас. Не знаете ли, куда можно пойти, чтобы там не было немцев?» Часовой позволил ему бежать, а женщина-христианка прятала его в своем картофельном погребе, пока он не присоединился к партизанам. Из партизанского отряда стихи Суцкевера и некоторые спасенные им документы дошли до Москвы, став первыми пугающими свидетельствами трагедии евреев Литвы.

С ними ознакомились ключевые фигуры московской литературной сцены, включая Илью Эренбурга, которому доверял Сталин. В 1944 г. был отправлен самолет, чтобы забрать Суцкеверов из партизанского лагеря, где Фрейдке исполняла обязанности медсестры. Его сбили немецкие зенитки. Второй самолет прилетел через две недели, и паре пришлось пересечь минное поле, чтобы добраться до него. «Некоторое время я шел анапестом, иногда амфибрахием, – вспоминал Авраам. – Я погрузился в ритм мелодии, и под него мы прошли километр через минное поле». Жена шла по его следам. В руках поэт нес металлический чемодан, сделанный из крыльев первого самолета. В чемодане лежали документы, в том числе программа концерта Филармонического оркестра Виленского гетто (к тому моменту, когда Суцкевер доставил архив в Москву, почти все его музыканты были убиты).

Через два года после эвакуации, о которой писали на первой полосе «Правды», Суцкевер давал показания на Нюрнбергском процессе. Он хотел выступать на идише, но советские власти настояли, чтобы показания были даны на русском языке. В 1947 г. поэту разрешили эмигрировать. Очевидным выбором был Нью-Йорк, где его ожидал теплый прием в идишистских литературных кругах, но супруги выбрали раздираемый войной Израиль, где идиш попирался как уродливое наследие галута. Тем не менее Суцкеверу удалось основать в Израиле авторитетный еженедельник на идише «Di Goldene Keyt» («Золотая цепь»), просуществовавший до 1995 г.

В Израиле Авраам Суцкевер был признан одним из величайших поэтов на языке идиш, а литературный критик Дан Мирон превозносил его как «короля идишской прозы второй половины XX века». Суцкевер скончался в возрасте 96 лет, но в значительной степени остается неизвестным массовому читателю в Израиле, несмотря на полученную в свое время самую престижную литературную награду страны – Премию Израиля.

 

Кнаан ЛИПШИЦ (jta.org)