Экскурсовод по эпохе свинга

В программе очередных Дней еврейской культуры в Берлине, проходивших в ноябре, принимал участие Андрей Хермлин и его Swing Dance Orchestra. В трехлетнем возрасте Хермлин влюбился в музыку легендарного кларнетиста и руководителя джазового оркестра Бенни Гудмена. Отец Хермлина, немецкий еврей, писатель, проявлял к джазу ограниченный интерес. В его коллекции было всего пять-шесть джазовых пластинок. Но при этом в период своей парижской эмиграции он смог увидеть Джанго Рейнхарда и Стефана Граппелли. Мать Хермлина – русская. Так что у него не было особых предпосылок для того, чтобы в 1968 г. в Восточном Берлине всецело очароваться творчеством Бенни Гудмена, но именно так и случилось. И любовь к музыке эпохи свинга, расцвет которой пришелся на 1930-е и 1940-е гг., не отпускает Хермлина по сей день.

Он организовал Swing Dance Orchestra в 1986-м. Оркестр, стремящийся к аутентичному звучанию в духе эпохи свинга, придает большое значение и визуальному элементу своих выступлений. Для Хермлина важны малейшие детали. Поэтому музыканты Swing Dance Orchestra не носят бороды или длинные волосы. Костюмы, в которых выступают оркестранты, конечно же, пошиты не в 1940-х, а то наряды уже разлезлись бы. Но они сшиты на заказ по американским образцам того времени. Оркестр старается использовать минимум звукоусиливающей аппаратуры, а микрофоны для певцов применяются раритетные – из той эпохи. Так что как с точки зрения звучания, так и с точки зрения внешнего вида Swing Dance Orchestra заменяет машину времени, обеспечивая экскурс в конец 1930-х – начало 1940-х гг.

Оркестр был основан еще до рождения детей Хермлина – Давида и Рэйчел. Давид по примеру отца увлекся музыкой довольно рано – уже в три года стал играть на ударных, а в четыре уже принимал участие в концертах. Спустя полгода Давид внезапно выскочил на сцену нью-йоркского клуба Swing 46 и принялся танцевать степ, хотя никогда раньше этого не делал. Поначалу он был «гостем» в оркестре, а в последние годы стал одним из солистов-вокалистов. Недавно к 19-летнему брату присоединилась и Рэйчел. В прошлом году, в 15-летнем возрасте, она вышла на сцену Landestheater Sachsen-Anhalt в Дессау и спела рождественскую песню. После этого концерта к Хермлину бросились музыканты оркестра. Андрей думал, что они оторвут ему голову – дескать, он еще и дочку свою на сцену вытащил. Но они в один голос восклицали: «Это же то, что нужно! Это правильная певица!» И с начала этого года Рэйчел вошла в состав Swing Dance Orchestra.

Во время пресс-конференции перед началом Дней еврейской культуры в Берлине Андрей Хермлин рассказал о том, что следует ожидать от Swing Dance Orchestra.

 

О выступлении своего оркестра на фестивале:

– Мы представляем программу «Bei Mir Bist Du Shein – Jews in Jazz», то есть «Евреи в джазе», которую играем довольно редко. Она существует уже 10 лет, но мы ее постепенно изменяли. Я не устаю повторять: если бы не было темнокожих и еврейских композиторов и исполнителей, то джаза вообще не было бы. Если убрать обе эти группы, то от классического джаза кроме Гленна Миллера и еще нескольких грандов мало что останется. Среди композиторов-евреев – Джордж Гершвин, Ирвин Берлин, Джером Керн, Оскар Хаммерстайн II, Ричард Роджерс и так далее. А среди исполнителей-евреев – Бенни Гудмен, Арти Шоу, Пол Уайтмен, Вуди Герман, Гарри Джеймс, Зигги Элман и другие.

Программа появилась, когда еще были живы некоторые из тех, кому она посвящена. Я подумал: почему бы тем пожилым господам, которые приходят на наши концерты, не продемонстрировать, что за музыку они слушают. Это была, признаюсь в этом честно, в какой-то степени провокация – напоминание, что это по большей части еврейская музыка, созданная евреями. И теперь мы хотим это показать не только на примере американских оркестров, но также на примере немецких музыкантов, а также музыкантов из СССР. Два ведущих руководителя оркестров в Советском Союзе – Александр Цфасман и Леонид Утесов – были евреями. Утесова называют «Гленном Миллером Советского Союза», хотя, конечно, он играл не только свинг, но самую разную музыку.

Я хорошо помню, как я впервые анонсировал эту программу в рамках другого концерта. Я сказал: «Скоро будет программа „Bei Mir Bist Du Shein“…» Раздались овации, крики «Браво!». Потом я продолжил: «Евреи в джазе!» И весь восторг улетучился. А потом, спустя несколько недель, у меня дома зазвонил телефон. На том конце провода был мужчина, который сказал: «Добрый день, господин Хермлин. Моя фамилия Мюллер. Я хотел спросить, есть ли билеты на еврейский концерт». Я ненадолго задумался, что ответить, но потом бизнесмен во мне победил, и я сказал: «Господин Мюллер, никаких проблем, вот телефоны, по которым вы можете позвонить».

Но шутки шутками, а надо заметить – мы живем во время, которое можно расценивать по-разному. Мне абсолютно понятно, что не всякий разделит мою точку зрения, поскольку мое суждение довольно резкое: я думаю, что огромная часть немцев, если не большинство, в той или иной степени мыслит в антисемитском духе или даже проявляет антисемитизм. Я не политик, хотя какое-то время занимался политикой. Я музыкант и использую возможности, которые у меня есть, чтобы противостоять антисемитизму. Я знаю, что не заставлю антисемитов перестать ненавидеть евреев, если буду играть музыку Александра Цфасмана, Бенни Гудмена или Ирвинга Берлина. Но я, по крайней мере, придерживаю ногой эту дверь, чтобы она не совсем захлопнулась. Мы живем, как мне кажется, в грозное время, и это моя возможность высказаться по этому поводу. Мы вспоминаем музыку, которая имеет для меня огромное значение, да и для моих детей, думаю, тоже. Эта музыка появилась в жуткое, разорванное время. Она имеет отношение к мечте забыть все ужасное. Люди шли в кино на Фреда Астера (тоже, кстати, еврея), чтобы забыть суповые кухни, плохие условия труда, депрессию. В плохие времена музыка особенно бессмертна.

 

О советской и немецкой музыке свинг:

– Вспомним, какая политическая обстановка была в Советском Союзе в 1930-е. В газете «Правда» по поводу сочинений Шостаковича вышла статья «Сумбур вместо музыки», в которой говорилось, что композитор перерабатывает декадентские буржуазные элементы джаза. Несмотря ни на что джазовая музыка в СССР все равно существовала. Одно из ее основных направлений связано с Александром Цфасманом, который был фантастическим пианистом и играл помимо прочего немало американской музыки. У меня есть его пластинки, которые я, когда еще был подростком, купил в Москве в магазине «Мелодия» на Калининском проспекте. На одном из этих дисков была композиция под названием «Луна». Я поставил эту пластинку на диск проигрывателя в квартире моей бабушки на Комсомольской площади. Слушаю мелодию – так это же «Blue Moon» (джазовый стандарт, автор музыки которого Ричард Роджерс. – С. Г.)! Цфасман назвал ее «Луна», при этом почему-то значилось его имя в качестве композитора. Другое важное направление связано с Леонидом Утесовым. Он занимался песнями на идише, которые в его интерпретации были практически свингом. Помимо «присвингованного» еврейско-русского фольклора Утесов пытался играть американские песни. Одну из них он записал в 1944 г. под названием «Бомбардировщики». Это песня американского композитора Джимми Макхью, которая стала символом оружейного братства между США и Советским Союзом. И там поочередно поется по-русски и по-английски. Пластинку с этой записью я тоже купил в Москве. Впрочем, будем откровенны: уровня Бенни Гудмена, Томми Дорси или Дюка Эллингтона ни Цфасман, ни Утесов не достигли. Записанные их оркестрами инструментальные композиции звучат лишь как копии американских оригиналов. Свинговый элемент в них не очень ярко выражен, если сравнивать с американской музыкой.

То же самое можно сказать и о немецком свинге. Часто можно услышать, будто такая музыка была полностью запрещена при нацистах, но это выдумка, не соответствующая действительности. Возможно, вам знакома табличка с надписью «Swing tanzen verboten» («Танцевать свинг запрещено»). Но она появилась в 1970-е. Это просто выдумка маркетинга, изобретение одной фирмы звукозаписи из Гамбурга, которая издала пластинку с образцами немецкого свинга 1930-х и снабдила ее такой табличкой. Интересно как раз то, что в Германии музыка свинг продолжала существовать в завуалированной форме в эпоху нацизма – ее можно услышать и в фильмах, и на пластинках. Был и Charlie and his Orchestra – известный также как Templin Band, возникший по указанию Геббельса. Этот оркестр, выступавший с певцом Карлом-«Чарли» Шведлером, исполнял американские песни с ужасными антисемитскими текстами. Они должны были деморализовать американских и британских солдат, но этот трюк не сработал. Но были и настоящие немецкие свинговые оркестры Вилли Беркинга, Хайнца Венера и прочие, которые играли эту музыку здесь, в Германии. В 1941 г. в Берлине можно было купить запись темы Гленна Миллера «In the Mood» в исполнении голландско-немецкого оркестра Эрнста ван’т Хоффа. Так что ни той, ни другой диктатуре не удалось задавить эту музыку. Джазмен Курт Видманн в 1944 г. на разбомбленной берлинской Фридрихштрассе встретил друга и сказал ему: «Вот видишь, дегенеративная музыка все-таки победила!»

Что касается Советского Союза, то и там существовала, как я уже сказал, агитация против этой музыки, но она велась с совершено другой точки зрения. Но на примере того же Цфасмана или Эдди Рознера можно убедиться, что эту музыку нельзя было совсем запретить, и она существовала вопреки всему. Многие вообще не знают, что эта музыка существовала, что вообще было такое явление, как советский свинг. И как раз это одна из причин, почему мы взялись за программу этого концерта. Мы хотели вывести Цфасмана из забвения. Русские его, конечно, знают, но здесь в Германии мало кто с ним знаком.

 

Подготовил Сергей ГАВАРИЛОВ