Давайте простимся тепло…

В Москве 28 сентября на 86-м году жизни после продолжительной болезни скончался режиссер и художественный руководитель театра «Ленком» Марк Захаров. Советскому человеку нет необходимости представлять этого автора 50 театральных постановок, режиссера более чем 20 телеспектаклей, постановщика и автора сценария многих ставших легендарными фильмов. Мы же, прощаясь с Мастером, коснемся лишь одного аспекта, хорошо раскрытого в его давней беседе с также уже покойным писателем и историком Матвеем Гейзером.

 

Я давний поклонник феерического, блистательного таланта Марка Захарова. Хожу на его спектакли, смотрю его фильмы. Разумеется, мечтал с ним встретиться, поговорить. Но как? И вдруг редакция израильского журнала «Круг» поручила мне сделать материал о спектакле «Поминальная молитва». Марк Анатольевич согласился побеседовать, и мы встретились в канун праздника Йом-Кипур, что, естественно, отразилось на содержании беседы.

 

– Марк Анатольевич, евреи, произносящие на исходе Судного дня молитву «Неила» («Запирание»), искренне верят, что предотвратить неблагоприятное решение Небесного Суда могут лишь милосердие, доброта, покаяние. Мне кажется, спектакль «Поминальная молитва» поставлен в этом ключе. Что привело вас к этой теме, к этому спектаклю?

– Меня всегда волновала проблема национальных отношений, а антисемитизм, который существовал, существует и будет существовать, – это наше проклятие, с которым надо бороться. Поэтому возник такой интерес. Я верю в действенность искусства, и эта вера привела меня к «Поминальной молитве». О постановке этого спектакля мы когда-то говорили с Евгением Леоновым и намеревались пригласить для реализации нашего замысла Георгия Александровича Товстоногова, но по некоторым причинам это не получилось. Сумел я реализовать эту идею только тогда, когда «ушла» цензура, когда театр стал свободным…

– Может быть, вопрос покажется нетактичным, но все же: бывали ли со стороны отдельных зрителей попытки сорвать спектакль? Может быть, имели место угрозы?

– Вы знаете, я ждал, что, может быть, со стороны общества «Память» или иных активистов-антисемитов будут какие-то акции, но никаких серьезных угроз и проклятий я не получил. Однако, неожиданно для себя, я стал свидетелем болезненных реакций ортодоксально настроенных евреев, которые усмотрели в этом спектакле призыв к отказу от иудаизма, к массовому крещению евреев, обращению их в христианство, с чем я категорически не могу согласиться. Мы не скрываем, что спектакль «Поминальная молитва» – это наша, христианская молитва. Я человек русского, христианского склада, несмотря на то, что во мне есть примесь еврейской крови. Правда, как я выяснил, будучи в Израиле, она не является «определяющей», поскольку это кровь по отцовской линии… Но, тем не менее, я себя в какой-то степени считаю и евреем. (Живущий в Израиле журналист Владимир Плетинский вспоминал о том, как когда-то, беря интервью у Захарова, поинтересовался: «Марк Анатольевич, вы случайно не еврей?» На что тот ответил вопросом на вопрос: «А как вы думаете, глянув на мой аидише пунем?» – Ред.)

Но вернусь к реакции зрителей. Некоторые ортодоксально настроенные евреи выражали сожаление по поводу нашей трактовки образа Тевье; а одна женщина даже посылала проклятия, утверждая, что мы вторгаемся в чужой мир. Это не так. В самом начале спектакля Леонов – большой, талантливый русский артист – говорит о том, что он хочет помолиться за наши общие страдания, наши беды, нашу вину; вину наших отцов и дедов перед еврейским народом… Конечно, как я уже сказал, «Поминальная молитва» поставлена с позиций христианских, но если б я прикинулся иудеем, вышло бы неорганично. Я считаю, что Шолом-Алейхем – великий писатель, который принадлежит всем: и иудеям, и христианам, и буддистам…

– Мне думается, что между иудаизмом и христианством нет непреодолимой пропасти.

– Очень надеюсь.

– Но давайте продолжим разговор о театре. Что для вас есть театр?

– Я убежден, что театр не есть изобретение человека, как, скажем, кинематограф. Я убежден, что театр – изобретение природы. Как сказал много веков назад наш самый авторитетный коллега, правда, с некоторым оттенком иронии: «Весь мир – театр, и люди в нем актеры». Я же к этому отношусь без иронии.

 

В жизни мне довелось встречаться, беседовать, дружить со многими актерами, режиссерами. Но, пожалуй, после Ростислава Яновича Плятта только личность Марка Анатольевича Захарова, его искусство оказывают на меня такое же необъяснимо сильное воздействие… Не будем гадать, в чем его тайна. Тем более что Марк Анатольевич сам раскрыл ее в своей книге «Контакты на разных уровнях»: «Единственный способ быть услышанным – подать во Вселенной свой собственный голос. Не подражать чужому. Сделать это трудно по многим причинам и прежде всего потому, что надо хорошо знать – какой он, твой голос. И вообще – кто ты и что ты?»

И еще существует, на мой взгляд, одна «разгадка» тайны Захарова: он родился в свое время и именно в той стране, где должен был родиться… В беседе со мной Захаров сказал: «Для меня, для моих детей Россия навсегда останется единственной родиной. Я много езжу по миру, но не хочу жить нигде, кроме России, как бы здесь ни было трудно. И когда из России уезжают не только талантливые, но просто красивые, симпатичные люди, я это воспринимаю с болью. Помню, что на меня большое впечатление произвела толпа русских греков около посольства Греции. Это умелые земледельцы покидали Россию, и мне было очень обидно. Отъезд евреев влечет серьезные интеллектуальные потери для будущей демократической России. Я надеюсь, что наша демократия победит и будет развиваться… Но потеря интеллектуальных ресурсов, мне кажется, будет ощущаться еще долго. Это очень печально для тех, кто остается в России».

 

– В последнее время много талантливых актеров переехали в Израиль, полагая, что найдут там своего зрителя. Видите ли вы реальную перспективу развития русского искусства в Израиле?

– Я думаю, что в Израиле еще на долгое время сохранится большой интерес ко всем событиям, происходящим в Российском государстве вообще, а в культуре – в особенности. Нити, связывающие наши страны, гораздо органичнее и крепче, чем многие себе представляют… Что же касается русского театра, театра на русском языке, то здесь у меня есть определенные сомнения, и я их даже высказал Евгению Арье – режиссеру русского театра в Израиле. Не сомневаюсь, что русский театр в Израиле – явление временное. Человек, приехавший в Израиль на постоянное жительство, вынужден включиться в другой культурный процесс. Возможно, многие сохранят интерес к русскому театру, но этот интерес они, скорее, восполнят гастролями наших театральных коллективов, которые, надеюсь, будут частыми гостями в Израиле. Вот и я завтра улетаю туда – обсудить предстоящие гастроли.

– С каким чувством вы приезжаете в Израиль?

– Чувств много, и они наилучшие… Мне вспоминается рассказ художника нашего театра, который оказался в Израиле во время путча ГКЧП в августе 1991 г. Он был свидетелем того, как близко израильтяне приняли к сердцу эти наши события, он видел восторг и всенародное ликование по случаю поражения путча. Я же был свидетелем той истинно трогательной радости, с которой израильтяне отнеслись к восстановлению дипломатических отношений с нашей страной. Помню, какой-то очень пожилой человек узнал меня на улице, поздравил и сказал, что израильтяне не забыли решающую роль СССР в создании Государства Израиль в 1948 г., речь Громыко в ООН об исторически справедливом желании евреев иметь свое государство… Я верю в то, что дружба между нашими странами – явление естественное и непреходящее. Да и вообще, наша планета хрупкая, маленькая. Несмотря на своеобразие обычаев, взглядов все мы должны чувствовать себя одной семьей…

 

«А как же бесконечно мал по сравнению с планетой зрительный зал Московского театра „Ленком“, театра Захарова, – подумал я. – И как жаль, что он не может вместить и малой толики людей, жаждущих увидеть его спектакли…» И все же высокое искусство режиссера Захарова дошло до зрителей едва ли не всей «хрупкой планеты» – благодаря телевидению. Сделанные им телефильмы «Обыкновенное чудо», «Тот самый Мюнхгаузен», «Дом, который построил Свифт» стали истинными шедеврами мирового искусства. В своей книге «Контакты на разных уровнях» Марк Анатольевич, рассуждая о фильме «Тот самый Мюнхгаузен», написал: «Истинный художник, как правило, себя злобой не иссушает, головы не склоняет, а, схватив себя за голову, вытаскивает ее вместе с туловищем из болота, коль скоро он туда угодил, точно так, как это проделал однажды наш славный барон. Люди давно заметили, что лучшие художники остаются веселыми людьми и не страшатся поражений. Их путь не усыпан розами, именно потому, что они лучшие. „Везунчики“ всегда вызывали в народе подозрение. Всякого рода феерические карьеры очень часто взрывались раньше, чем успевали осветить небосклон. „За битого двух небитых дают“, – учит народная мудрость. Настоящий человек проявляется в умении остаться человеком, не дрогнуть перед бременем земных испытаний. Вот об этом мы и снимали наш телевизионный фильм. И еще о том, что незаурядная личность, каковой является наш герой, не обязана жить по меркам и нормативам осторожного большинства. Личность имеет право на собственный, индивидуальный вклад в процесс сознания… Скверные законы создали осторожные и недалекие люди, и борьба большого художника с ними – счастливая борьба. Об этом мы тоже попытались рассказать в нашем фильме. Многие великие выдумщики не променяли бы своей трудной судьбы на безмятежное скольжение по радостям всеобщей популярности. За всех ручаться трудно, но Мюнхгаузен не даст соврать…»

Это относится и к самому Марку Анатольевичу.

 

Беседовал Матвей ГЕЙЗЕР