Триумф и трагедия великого дирижера

Впервые я услышал о нем в отрочестве от военного капельмейстера Абрама Месенжникова, который восторженно отзывался о таланте друга, именуя его Нонкой. А спустя пять лет мы, студенты-меломаны, вместе с тысячами киевлян задолго до начала концертов занимали места, чтобы послушать популярную классику в исполнении знаменитого ансамбля под управлением Рахлина.

Натан, родившийся 28 декабря 1905 г. в селении Сновск на Черниговщине, был первенцем в бедной семье. Позже у него появились еще четыре брата и сестры. Отец руководил клезмерским оркестром, в котором играл и старший сын. Сперва он хотел стать сапожником, портным или кузнецом, как дед, но судьба распорядилась иначе. Одаренный мальчик в три года начал играть на скрипке, в четыре – в детском оркестре, а в семь – тапером в кинотеатре. В Первую мировую отца призвали в армию, и десятилетний Натан сменил его в клезмере.

В детстве он учился в хедере, затем поступил в гимназию и одновременно – в Черниговское музыкальное училище. Но революция и Гражданская войн­­а прервали учебу, а с конца 1920-го подросток оказался трубачом в духовом оркестре дивизии Червонного казачества под командованием Котовского. На конкурсе полковых трубачей в Киеве Натан занял первое место и там же познакомился с симфонической музыкой. Позже вспоминал: «В раковине городского сада играл оркестр киевской оперы. Первый раз в жизни услышал я звучание инструментов, о существовании которых даже не подозревал. Когда за­играли „Прелюды“ Листа и начала свое соло валторна, мне показалось, что земля уходит из-под ног. Наверное, с той самой минуты и стал я мечтать о профессии дирижера симфонического оркестра».

Пять лет Натан служит в оркестре Высшей военной школы Украины и в 1923 г. направляется на учебу в Киевскую консерваторию. Он так поразил приемную комиссию, что был принят сразу на 3-й курс по классу скрипки. Потом учился на дирижерском факультете Киевского музыкально-драматического института, а в 1931–1935 гг. изучал теорию музыки и композицию в Ленинградской консерватории. За эти годы Рахлин овладел игрой на большинстве духовых и струнных инструментов, что впоследствии сыграло важную роль в его общении с музыкантами.

В конце 1930-х он преподавал и руководил оркестром в Самарском муз­училище. Затем в Харькове был скрипачом и ассистентом дирижера оркестра на радио и доцентом консерватории. А в 1934-м в Сталино (ныне Донецк) по приглашению руководства области создал великолепный филармонический ансамбль и три года был его главным дирижером. К тому времени Рахлин стал заметной фигурой среди музыкантов страны. В сентябре 1937 г. он успешно выступил в Киеве с Республиканским симфоническим оркестром, а через несколько дней был назначен его главным дирижером и художественным руководителем.

В следующем году он успешно гастролировал в Москве, тогда же принял участие в 1-м Всесоюзном конкурсе дирижеров и, несмотря на потрясение, вызванное смертью отца, стал лауреатом второй премии, получив блистательные отзывы Г. Нейгауза, Д. Ойстраха и Д. Шостаковича. Последний написал: «Рахлин – дирижер с блестящим будущим, дирижер огромной силы и таланта, первоклассный репетитор оркестра». В 1939 г. ему присваивают звание заслуженного артиста УССР.

В начале войн­­ы с Германией Симфонический оркестр Украины был расформирован. В сентябре 1941 г. Рахлина назначили главным дирижером Государственного академического симфонического оркестра СССР, эвакуированного во Фрунзе. Под его руководством лучший ансамбль страны гастролировал по Средней Азии, Уралу, Сибири, а с 1943-го выступал в Москве.

В 1946-м Рахлин вернулся в Киев и вновь возглавил Симфонический оркестр УССР, стал профессором Киевской консерватории. В следующем году он получил звание народного артиста Украины, а в 1948-м – народного артиста СССР. Возобновились популярные осенне-зимние симфонические сезоны и бесплатные летние концерты.

Между тем условия работы дирижера становились все хуже. В кругу близких он объяснял: «Сначала все было хорошо, и антисемитизм меня особенно не затрагивал. Но в последние годы в Киеве решили сделать из меня эдакого показного еврея. Когда приезжали иностранцы и спрашивали: „Почему у вас на Украине такой антисемитизм?“, партчиновники отвечали: „Это сионистская пропаганда. Вот еврей Натан Рахлин руководит нашим главным оркестром, где же тут антисемитизм?“ Ко мне на репетиции и концерты привозили иностранцев, чтобы показать меня, как дрессированную обезьянку. А потом в кабинетах руки выкручивали, если я что-то не так иностранцам ответил или захотел взять в оркестр хорошего музыканта-еврея... К репертуару постоянно придирались… Даже в оркестре некоторые музыканты и дирижеры меня в сионизме обвиняли... Мне это безумно опротивело».

В 1956 г. Рахлин переехал в Москву и возглавил Симфонический оркестр Московской филармонии, формально оставаясь и худруком оркестра Украины. Но через три года ему пришлось ограничиться должностью в Киеве, где против него велись антисемитские интриги. Чтобы освободить место для «национального кадра», Рахлина в 1962 г. уволили с поста руководителя коллектива, отняли дачу в Мисхоре, ему не позволяли быть штатным дирижером или преподавать в консерватории. Однако без дела Рахлин не сидел. Он был востребован и много гастролировал. За границу его не выпускали, лишь однажды удалось с триумфом выступить на фестивале «Пражская весна».

В 1966 г. по приглашению композитора Назиба Жиганова, согласованному с властями Татарстана, Рахлин стал главным дирижером, худруком симфонического оркестра в Казани и профессором консерватории, позже – народным артистом ТатАССР. За короткий срок он превратил оркестр в ансамбль мирового класса и с триумфом гастролировал с ним по всему Союзу.

В Рахлине сочетались великий артист, музыкант и педагог. Он упорно работал с оркестром, нередко доводя себя и коллег до изнеможения. Прекрасно знал возможности каждого инструмента, обладал великолепным музыкальным слухом. В концерте Рахлин мог неожиданно поменять интерпретацию партитуры. Оркестр знал склонность маэстро к импровизации и следовал за ним. Музыкальная память была у него феноменальная: он помнил множество произведений и обычно дирижировал без партитуры. Умел самый сложный замысел композитора сделать ясным для оркестрантов и слушателей.

«Рахлин – дирижер планетарного масштаба. Мне кажется, он жил не в свое время и не в том месте», – писал музыковед Г. Кантор. На Западе его величали «Моцартом дирижирования». Власти вынуждены были воздавать музыканту по заслугам: он стал лауреатом Госпремии, кавалером ряда орденов и медалей. Вместе с тем Рахлин был крайне раним к ударам, которые получал. «Музыка – всегда радость, и вовсе не обязательно ее передавать в сердца людей в столицах, – говорил он. – Но у нас тупая, мерзкая косность. Чаще всего слышишь в Москве настоящую провинциальную халтуру, бред собачий, но именно потому, что это столица, народ принимает это за чистое искусство, которого и в помине нет... Труд, мастерство и талант дирижера не ценятся у нас. Больше стимулируются „артисты“, трясущие волосами, эффектно выглядящие, махающие в отрыве от звуков, содержания, правдивости произведения, хотя оркестр и не думает отвечать на их кривлянье, но зато дамы довольны и „руководителям“ нравится».

Жена, Вера Львовна, не захотела переезжать в Казань и лишь временами навещала мужа с дочерью Элеонорой. В семью пришло взаимное отчуждение, и Натан жаловался другу: «Кочевая жизнь здоровья не прибавляет. Стал сильно уставать, часто болею... Вот и проживаю, как старый холостяк. Одному трудно, никого со мной рядом нет». Судьба преподнесла неожиданный подарок судьбы – на гастролях в Москве он познакомился с филологом Гертрудой Лейфман, которая была на 30 лет моложе. «Греточка – моя единственная настоящая любовь, – признавался он. – Самое удивительное, что и она любит меня, старого больного человека. Этой любовью я живу, она давала мне силы в самые мрачные дни».

Величественный и властный за пультом, он делится с Гретой «горечью оскорбленной гордости, незаслуженной обиды, несправедливостью антисемитизма именно на своей родине». «Я страдаю от того, что я еврей. Я – Вечный Жид, изгой, у меня нет места, где бы я чувствовал себя прочно и дома… – писал грустный гений. – Очень тяжело из-за того, что судьбу искусства решают антисемиты и некомпетентные бездарности. Устаю страшно и все жду смерти. Ни дня свободы, жизни, досуга, ни радости».

Натан Григорьевич не решился на развод: «Нельзя строить свое счастье на горе других, это было бы подлостью». Не желая ломать жизнь молодой женщины, он предоставил ей выбор. Грета вышла замуж, родила ребенка, уехала в Гамбург. Вера умерла в 1974 г.

Натан Рахлин был человеком добросердечным, защищал своих музыкантов и помогал им. Все, кто с ним общался, отмечали его чуткость, мудрость, остроумие. У него была огромная библиотека, он интересовался историей и культурой еврейского народа, знал иврит, любил рассказывать анекдоты на идише. Незадолго до смерти, будто предчувствуя ее, исполнил с оркестром реквиемы Верди и Моцарта, траурные симфонии Берлиоза и Малера.

Натан Григорьевич Рахлин умер в Казани 28 июня 1979 г. от хронической болезни печени. Похоронен в Киеве на Байковом кладбище рядом с Верой. В Киеве и Казани, где он жил, установлены мемориальные доски. В их создании участвовали дочь дирижера Элеонора, известный киевский краевед (ей пришлось даже заложить квартиру и объявить голодовку, чтобы довести дело до конца), и внук Игорь, украинский скульптор. Именем Рахлина названа улица в Казани, а в Мисхоре создан его дом-музей и воздвигнут памятник дирижеру. В Украине к 100-летию со дня рождения Натана Рахлина выпущена почтовая марка. Элеонора инициировала проведение в Украине юбилейного музыкального фестиваля памяти отца. В Казани регулярно происходят «Рахлинские сезоны». В Киевской музыкальной академии прошла конференция, посвященная Натану Рахлину.

Давид ШИМАНОВСКИЙ