Приглашение на встречу

Наш сегодняшний гость не нуждается в особом представлении. Александр Журбин – знаменитый композитор, работающий в разных жанрах, заслуженный деятель искусств РСФСР. Он также автор нескольких книг, ведущий ряда музыкальных теле- и радиопрограмм.

– Александр Борисович, в 1975 г. вы написали первую в СССР рок-оперу «Орфей и Эвридика». Как у вас появилась подобная идея? Почему вы решили обратиться именно к жанру рок-оперы?

– Я хочу начать с того, что 4 апреля в Москве в театре «Геликон-опера» с огромным успехом прошел спектакль «Орфей и Эвридика» Екатеринбургского театра музкомедии. Кроме того, он был номинирован на театральный конкурс «Золотая маска» в семи номинациях и получил две «Золотые маски» – за лучшие мужскую и женскую роль в мюзикле. Я, правда, не номинирован, потому что это очень давнее произведение, и мне в жюри сказали, что давать мне премию за него – все равно что давать ее Бетховену за оперу «Фиделио». Как я написал оперу «Орфей и Эвридика»? Это была великая случайность, как всё в нашей жизни, которая, на самом деле, закономерна. В те годы я действительно немного увлекался джазом, немного – эстрадной и рок-музыкой, но все-таки я был классическим музыкантом и в основном писал сонаты, квартеты и т. д. В 1974-м году уже был Эндрю Ллойд Уэббер с рок-оперой «Иисус Христос – суперзвезда», поэтому не только я, но и все мои коллеги-сверстники по-хорошему ему завидовали. Я решил написать рок-оперу, обратился с этим к Анатолию Васильеву – руководителю ВИА «Поющие гитары». К работе мы привлекли либреттиста Юрия Димитрина, а я придумал название «Орфей и Эвридика», которое соответствовало тому времени: про религию писать было нельзя, про секс или наркотики – тем более, но «Орфей и Эвридика» – простая любовная история, вполне в духе тогдашнего государства. Нам разрешили это написать, поставить и играть, что было невероятным везением. Я считаю, что мне очень повезло: я в тот момент вытащил счастливый лотерейный билет, а первыми исполнителями главных ролей были Альберт Асадуллин и Ирина Понаровская. Спектакль прошел более 3000 раз, а потом были и другие постановки. К тому же продано 3 млн виниловых пластинок и компакт-дисков.

– В 1976 г. вышел спектакль «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» с музыкой Алексея Рыбникова. Можно сказать, что вам повезло в том, что вы перегнали Рыбникова?

– Мы действительно шли с ним рядом, и мы с Лешей Рыбниковым многие годы дружим, но некоторые оспаривают мое первенство, хотя это сделать невозможно: если б я написал рок-оперу даже на день раньше, то и это было бы существенным, а тут – целый год. Но когда говорят о его рок-опере «Юнона и Авось», которая была написана в 1980 г., то это просто смешно!

– У вас есть несколько мюзиклов, связанных с еврейской тематикой. Это благодатная почва для музыкального материала, учитывая опыт бродвейских композиторов?

– У меня действительно есть несколько подобных произведений: «Закат» по Бабелю, «Блуждающие звезды» по Шолом-Алейхему. А еще у меня есть мюзикл «Шалом, Америка!» – комедия по мотивам классика еврейской литературы Шолома Аша – и мюзикл «Дибук», который еще не поставлен, но сейчас я договариваюсь о его постановке. У меня также есть и инструментальная музыка: виолончельный концерт под названием «Иерусалим». Прежде я не ходил в синагогу и не изучал иврит и Тору, потому что жил в СССР, мои родители были людьми светскими, и все это было от нас достаточно далеко. Но когда я попробовал написать «Закат», то вдруг обнаружил в себе гигантские генетические залежи еврейской музыки. Она рождалась у меня очень легко и органично. Я очень горжусь этим и не оставляю надежды еще что-нибудь написать в этом направлении, потому что эти мои работы меня очень «греют», и я очень рад, когда эти спектакли ставят в разных городах и в других странах.

– Что связывает вас с Московским еврейским театром «Шалом»?

– У меня с этим театром очень хорошие связи. Я уже много лет дружу с Александром Семеновичем Левенбуком. В театре «Шалом» уже долгие годы идет мой мюзикл «Блуждающие звезды». К сожалению, судьба этого театра довольно грустная, потому что основное здание на Варшавском шоссе – очень далекое от центра – уже лет десять закрыто на ремонт. Мне очень жалко артистов этого театра, потому что они скитаются и выступают то там то сям, поэтому сейчас «Блуждающие звезды» не в репертуаре, но Левенбук клянется, что когда они вернутся в свое отремонтированное здание, то снова будут его играть. Это очень трогательный спектакль, и каждый раз, когда я его смотрю, у меня непроизвольно подкатывают слезы…

– Вы с семьей более десяти лет жили в США. Чем был вызван отъезд в начале 1990-х?

– Тут, безусловно, было много факторов. В начале 1990-х в России был полнейший бардак, люди перестали ходить в театры и в кино, их ничего не интересовало кроме выживания и зарабатывания денег. Все помнят эти знаменитые «толкучки» на улицах, где продавали всё, что есть в доме. Но меня это не касалось, потому что я жил вполне успешно и был выше этого. Нашему сыну тогда исполнилось 11 лет, он учился в Центральной музыкальной школе и был явно способным мальчиком, поэтому мы решили вывезти его в Америку. Это – первая причина. Вторая причина – общий бардак в стране. Но была еще и третья причина. Как раз в 1990 г. из США в Москву приехал продюсер, увидел в Театре им. Вахтангова мой мюзикл «Биндюжник и Король» и предложил мне поставить его в Америке в его театре под названием «Wallstreet Theatre». Я, естественно, согласился, и мы с женой Ирой и сыном Лёвой отправились в США. Это уже было время, когда можно было уехать, не меняя гражданство, поэтому мы его оставили, так же, как и квартиру. Сели в самолет и полетели в Америку по контракту. Потом я получил еще одну работу, затем я стал там профессором колледжа, и вся поездка затянулась на долгие 12 лет, а по сути она продолжается и сейчас, потому что у нас до сих пор есть в США квартира, наш сын постоянно живет в Нью-Йорке, там же живут и наши внуки. Все сложилось так, что теперь мы живем на две страны, и это очень непростое и весьма дорогое удовольствие: если посчитать стоимость полетов из России в США и обратно, то это будет довольно большая сумма, не говоря уже о содержании квартиры, машины и т. д. Но ничего, мы пока как-то выдерживаем это, и, дай Бог, еще какое-то время будем пытаться поддерживать это состояние.

– Вы, если не ошибаюсь, автор семи книг. Как композитор Журбин стал писателем?

– Нет, уже восьми! Вы знаете, находясь в эмиграции (хотя формально я и не являлся эмигрантом) и долго живя в этой среде, я стал пописывать в эмигрантские СМИ рецензии на театральные спектакли, на оперы. Когда их набралось довольно много, я решил написать книгу. Моя первая книга называлась «Как это делалось в Америке», и это – аллюзия названия известного рассказа Бабеля «Как это делалось в Одессе». Но так назывался и мой американский спектакль по Бабелю, который шел в «Wallstreet Theatre» под названием «How It Was Done in Odessa». В книге я откровенно рассказал о своем опыте в Америке, описал, с одной стороны, какие-то очень горькие стороны моей жизни, с другой стороны – очень светлые и оптимистические. Потом мне понравилось, и людям тоже понравилось, книгу покупали, читали, поэтому я написал вторую, третью книгу и т. д. Сейчас у меня на полке стоят мои восемь книг, а скоро появится и девятая.

– Но у вас есть и опыт телеведущего. Речь идет о проекте «Александр Журбин. Мелодии на память».

– Сначала я был телеведущим в США: у меня там была своя программа на канале RTN – Russian Television Network. Потом приехал в Москву, и меня пригласили участвовать в проекте «Александр Журбин. Мелодии на память» на канале «НТВ-МИР». Его смотрели все русскоязычные иммигранты, живущие в США, Германии, Израиле и Австралии. Это был очень удачный проект, который, к сожалению, закончился, но я очень горжусь, что вел эту программу.

– Вы – член Общественного совета Российского еврейского конгресса. В чем заключается ваша работа в этой организации?

– Это чисто общественная работа, меня просто приглашают на разные заседания и совещания и, конечно, на концерты и еврейские праздники. Теперь я в этом уже хорошо разбираюсь, и если раньше я вообще не посещал синагогу, то сейчас меня приглашают в три крупные синагоги Москвы, а у каждой еврейской общины есть свой совет. Я, как ни странно, вхожу в общественные советы всех трех общин, потому что, как выяснилось, не так много есть известных евреев, оставшихся при этом нормальными людьми. Меня туда приглашают, и я очень рад. А на каждый еврейский праздник мы встречаемся с огромным количеством людей, нам это очень нравится, и нас в этих организациях тоже очень любят.

– Расскажите, пожалуйста, о вашей жене.

– С удовольствием. Моя жена Ирина Гинзбург-Журбина – потрясающая женщина, умная, талантливая и очень красивая. Она – дочь знаменитого переводчика и публициста Льва Гинзбурга, сама переводчик и поэт, автор нескольких книг. Мы с ней вместе пишем песни, вместе выступаем, она прекрасно поет. Ира прекрасно и свободно говорит по-немецки. Мне очень повезло с женой: мы вместе уже 42-й год.

– Ваш сын Лев стал музыкантом. Вы сами хотели, чтобы он продолжил музыкальную династию?

– Безусловно, я этого хотел и начал учить Лёву играть на скрипке с четырех лет. Он с детства был окружен музыкой и вырос в замечательного музыканта. В США Лев пишет музыку для кино, театра и разных концертных исполнителей. Я очень горжусь, что мы воспитали такого замечательного сына.

– Традиционный вопрос: ваши планы на ближайшее будущее?

– В ближайшем будущем – в июне – я собираюсь вместе с супругой приехать в Германию. На 20 июня у меня запланирован концерт в Берлине, в «Русском доме». Кроме того, будет еще несколько концертов и в окрестностях Берлина. Поэтому я всех ваших читателей, естественно, приглашаю на эти концерты.

Беседовал Евгений КУДРЯЦ