Улица с односторонним движением

Иммиграция из исламских стран привела в том числе к демографическим изменениям в школах. Во многих из них ученики-немусульмане вынуждены подчиняться интересам учеников-мусульман, чтобы не «оскорбить» их религиозные чувства. В этом процессе часто теряется ориентация учеников на открытое мировоззрение.

В городах с высоким уровнем мусульманского населения мусульмане составляют около двух третей учеников во многих школах. Как и в других сферах общества, здесь ислам также препятствует интеграции учеников в либеральное и ориентированное на Запад школьное сообщество и пытается навязать им консервативное мусульманское мировоззрение. При этом интересы немусульманских учеников отодвигаются на второй план и подчиняются желаниям и требованиям мусульман. Учеников и преподавателей, не являющихся мусульманами, всё чаще просят вести себя «тактично». Недавно, например, в одной из школ был введен «культурно-чувствительный» дресс-код.

Односторонняя политкорректность мешает обсуждать насущную проблему, каковой являются условия в школах для немусульманских и особенно еврейских учеников, а также для учителей. Бездействие оправдывается толерантностью и «разнообразием». Девиз «Школа без расизма», который взяли на вооружение многие учебные заведения, может быть, и преследует благие цели, но для многих из тех, кто с этим сталкивается, он уже давно стал символом улицы с односторонним движением.

В течение последних 21 года я преподавала в начальных, общеобразовательных, средних и специальных школах, профессиональных колледжах и гимназии во всех классах и в разных городах Рурской области. В общей сложности, включая работу в школах продленного дня, – в более чем 30 учебных заведениях. Это дало мне полное представление о повседневной школьной жизни и ее изменениях в связи с кампанией исламского самоутверждения последних двух десятилетий, которая проявляется не только в двух-трех школах в «горячих точках», но и охватила нынче уже все типы школ.

Исходя из собственного опыта я могу сказать, что в 2000-е гг. еще не имело большого значения, есть ли в классе ученики-мусульмане и сколько их. Я не помню, чтобы девушки и молодые женщины носили никаб, чадру или хиджаб. Так же, как не помню и случаев, когда родители мусульманских детей выдвигали религиозно мотивированные требования. Или проявления мусульманами явно враждебного и агрессивного настроения по отношению к одноклассникам-немусульманам. И уж точно я не помню случаев, когда еврейские одноклассники рассматривались как объект политической ненависти, направленной против существования Государства Израиль.

 

Растущая жестокость в классах

В начале 2010-х в обсуждениях в учительских доминировали темы инклюзии и неуклонно растущего числа учеников с социальными и эмоциональными поведенческими проблемами. Ощущалось снижение уровня успеваемости в классах, также важную роль играла тема моббинга. Многие учителя больше не могли нормально справляться с преподаванием, чувствовали себя подавленными растущей жестокостью в классах и открыто говорили об этом.

В 2014 г. я впервые работала в начальной школе и на собственном опыте убедилась, насколько сильно влияет на уровень успеваемости отсутствие знаний немецкого языка у слишком большого количества детей в классе. Безусловно, определенная внутренняя дифференциация позволяет организовать уроки, но каждый новый учебный год приходится начинать с новым учебником, так что проблемы не решаются, а только откладываются. Тот факт, что оставление учеников на второй год больше не приветствуется, также не делает ситуацию в школах проще.

Конечно, мы старались учитывать потребности детей, которые хорошо понимали предмет, но, на мой взгляд, в нашей школьной системе с фиксированными учебными группами невозможно решить языковую проблему до тех пор, пока родители не воспользуются предложениями по изучению немецкого языка в дошкольных учреждениях, пока хотя бы один из родителей не овладеет немецким языком, поскольку нередко общение с родителями учеников требовало присутствия переводчика. В беседах с родителями у меня часто складывалось впечатление, что они считают обучение исключительно нашей проблемой, а не своей. Конечно, это раздражало многих коллег, но в итоге после подобных разговоров они часто говорили: «Если они не хотят, мы ничего не можем сделать».

Я до сих пор точно помню момент, когда я впервые столкнулaсь с этим железобетонным разделением исламского мира – «вы и мы». Первоклассница-мусульманка попросила меня написать что-то в ее альбом для дружеских посланий. Для нее было очень важно получить альбом обратно на следующий день, и я пообещала ей, что не забуду выполнить ее просьбу. Поскольку она не отставала, я даже далa ей честное слово. Она была этим немного смущена, а когда я стала допытываться, пояснила, что мое честное слово «не считается». Я спросилa ее, что она имеет в виду. Она ответила, что, поскольку я не мусульманка, у меня нет чести, а значит, и мое честное слово «не считается». Я редко теряю дар речи, но это был как раз такой момент. Заметив мое недоумение, она лишь пожала плечами: «Ах, вы всё равно этого не поймете».

Этот случай был значимым для меня по двум причинам. Во-первых, потому, что я никогда раньше не сталкивалась со столь всеобъемлющим отвержением целой социальной группы, а также потому, что благодаря этому я поняла, что это делает принятие «другого» абсолютно невозможным. Детям, которых индоктринировали таким образом, будет трудно оторваться от этой привитой им картины мира, когда они станут взрослыми. Кроме того, я знала родителей этой девочки и воспринимала их как дружелюбных, открытых и современных людей.

В этой школе неприятие также выражалось в недоверии. Некоторые дети-мусульмане не ели предлагавшуюся в школе халяльную еду, потому что их родители беспокоились, что она может оказаться «нечистой». Во время экскурсии первоклассников в парк развлечений туда явились их семьи, хотя учителя в воспитательных целях просили отпустить их одних с классом на несколько часов. А спортивный праздник, также вопреки просьбе руководства школы не появляться с большим количеством членов семьи, напоминал мусульманское народное гулянье.

Примерно в это же время состоялось выступление турецкого президента Эрдогана в зале «Груга» в Эссене, где он среди прочего цитировал Коран. То, что высокопоставленный политик публично предстал набожным мусульманином, было в новинку, а его призыв к мусульманам в Германии не мириться ни с чем, противоречащим исламу, оказал свое действие на его сторонников на улицах и, конечно, в школах.

Отсутствие уважения к «неверным» учителям

В средней школе мальчик-мусульманин из 5-го класса решил, что услышал школьный звонок, и направился мимо меня к двери, чтобы выйти на улицу. Когда я сказала ему, что он, должно быть, ослышался и ему придется подождать до перемены, он ужасно разозлился и закричал, что я лгу и что сейчас перерыв. И отец сказал ему, что он должен слушать учителей-«кяфиров» во время уроков, но не на перемене.

Снизилось уважение к женщинам-учителям. Ученики теперь все чаще показывали, что я как женщина не вправе ничего им говорить, и все чаще выражали свое неприятие немусульманского образа жизни. В классах многие девочки теперь носят головные платки. В одной общеобразовательной школе коллега попросил разрешения больше не преподавать в определенном классе.

Изменились и отношения с родителями-мусульманами. С ними становилось всё труднее сотрудничать, когда их дети нарушали правила, и возникали ситуации, когда школьнaя администрация отступалa, как только речь заходила о религии или чести.

Коллега из средней школы испытал это на себе. Он попросил завуалированную ученицу-мусульманку, которая постоянно мешала ему во время урока, выйти вперед, чтобы поговорить с ней. Вернувшись на свое место, она сказала ему нечто очень обидное, и дело дошло до директрисы. Затем состоялся разговор, на котором присутствовала и мать ученицы. Та сначала все отрицала, но ее слова слышали и другие ученики, так что от нее потребовали извиниться. Однако она не захотела этого делать и вдруг заявила, что оскорбила коллегу только потому, что во время разговора в классе он тронул ее за рукав. С этого момента, как позже рассказал коллега, разумная дискуссия была уже невозможна, потому что мать ученицы громко обвиняла его в том, что он хотел дотронуться до ее дочери, и никак не могла успокоиться. В разговоре тет-а-тет с директором школы его попросили оставить все как есть.

В первые годы иммиграционного кризиса беженцев и связанного с ним притока около 1,5 млн мусульман я работалa в двух средних школах. Обе проводили множество мероприятий, чтобы представить себя как «школы без расизма». Общественное мнение бездумно требовало принять ислам. Ни одно комедийное шоу, каким бы смехотворным оно ни было, не обходилось без предупреждения о расизме. Ученики-немусульмане поняли послание: мусульмане и ислам считаются неприкасаемыми, а любой, кому это не нравится, – исламофоб.

 

Исламизация школ

Школы расширили свою «программу многообразия». Во многих школах преподавали ислам, и, хотя многие ученики из числа иммигрантов плохо владели немецким, даже в начальных школах продолжали вводиться предметы с преподаванием на турецком и арабском языках.

С ростом числа мусульман, начиная с 2017 г., ислам еще более укрепился. В настоящее время ученики-мусульмане часто отказываются признавать равную ценность всех религий и бурно реагируют, когда кто-то критикует ислам. Часто разговоры о равенстве между мужчинами и женщинами или ссылки на Основной закон заканчивались оскорблениями и требованиями «проявлять уважение». Девочкам, которые выражали свое мнение, говорили, чтобы они «заткнулись».

Слишком много мальчиков вдруг стали считать «убийства чести» приемлемыми, а головные платки для своих сестер – вполне нормальным явлением. Слишком многие сестры оправдывали эти взгляды. Я несколько раз слышалa, что «захват мусульманами власти здесь» – лишь вопрос времени.

На мой взгляд, школы уже тогда «не заметили» этого развития. Любой, кто упоминал о подобных инцидентах на педсоветах, сталкивался с сильным противодействием и в дальнейшем предпочитал держать язык за зубами. Но в кулуарах коллеги потом поздравляли его с тем, что у него хватило смелости «наконец-то сказать правду».

В телерепортаже того времени, в котором одноклассников девочки-беженки спросили, что, по их мнению, необходимо для того, чтобы люди из разных культур жили вместе, один мальчик ответил, что важно относиться к другим людям без предрассудков и уважать другие культуры. Как часто я, будучи учителем, слышала подобные фразы или произносила их сама! И поняла, что как для мусульманских, так и для немусульманских учеников они давно превратились в пустые фразы, которые они больше не воспринимают всерьез. Ни ученики-мусульмане, чья толерантность во многих случаях сильно ограничена вследствие категорического неприятия западного образа жизни, ни ученики-немусульмане, которые привыкли к тому, что требования толерантности почему-то всегда направлены на защиту ислама. Но, похоже, никто не заметил, что во многих школах уже давно произошел качественный перелом и что призыв проявлять больше толерантности на самом деле должен служить защите нового меньшинства – учеников-немусульман.

Эти ученики уже давно чувствуют, что у них больше нет лобби и никто не представляет их интересы. Они узнают, что должны быть толерантными и принимать изменения в своей школьной жизни. И они ощущают изменения во многих областях.

Тема «Ислам», которая раньше была только частью религиозного образования, теперь является темой и других предметов и заполняет целые проектные дни и недели. Каждый год возникают дискуссии о том, не оскорбит ли рождественская елка мусульман, не следует ли шествие Святого Мартина теперь называть «фестивалем огней», а Рождество – Праздником конца года. Традиционные рождественские песни уже давно вытеснены «нейтральными». Кроме того, регулярно всплывает дискуссия о том, имеет ли вообще смысл из-за большого количества мусульман проводить христианский праздник в их классе. И действительно, в этом можно усомниться, когда на рождественском празднике класса присутствует едва ли горстка детей.

Школьники видят, что отговорки о том, что они не посещают уроки физкультуры по религиозным причинам, принимаются так же легко, как и отговорки девочек о том, что они не посещают классные экскурсии. В кабинетах ислама, которые часто также используются в качестве резервных комнат для других занятий, стены часто расписаны сурами, которые они не могут прочесть. И они понимают, что в Рамадан уроки практически бесполезны, потому что ученики-мусульмане в это время отсутствуют или засыпают от усталости, положив голову на парту. В это время их просят быть «внимательными» при приеме пищи. Просьба может быть законной, но часто даже «внимательное» поедание бутерброда с колбасой приводит к жарким спорам и даже к физическим противостояниям. И, конечно, я не могу обобщать, но мое впечатление таково, что в учебниках Эмре часто оказывается умнее, в то время как Яну еще есть чему поучиться.

Те, кто думает, что эти изменения мало что меняют для немусульманских детей, ошибаются. Это приводит к тому, что они чувствуют, что их больше не воспринимают всерьез. Они – и это правильно! – должны уважать другие культуры, но сами они не видят никакого уважения к их собственной культуре или традициям. Это лишает их самобытности, которую мы так стремимся обеспечить для других культур.

Очень важным является то, что у них зачастую практически нет возможности участвовать в жизни классного сообщества. Их исключение гораздо более многочисленной группой учеников-мусульман означает, что они с трудом могут завести друзей. По моим наблюдениям, это в большей степени относится к девочкам, чем к мальчикам. Горстка немусульман в классе обычно держится вместе и кажется изолированной. Просьбы о работе в смешанных группах часто приводят к дискуссиям и даже отказу со стороны учеников-мусульман. Часто учителя уступают, вместо того чтобы отстаивать свою позицию.

 

Открытая юдофобия и презрение к «неверным»

Неприязнь и ненависть многих арабских мигрантов к Западу, а также «палестино-израильский конфликт», что проявляется, в частности, в «маршах Аль-Кудс», на которых евреев оскорбляют и даже подвергают физическим нападениям, конечно же, дошли и до школ. Имеют место вербальные и физические атаки на еврейских учеников и других «неверных». Высказывание «Ты, жид!» давно стало ругательством, таким же как «картошка» и «свиноед». Девушек с непокрытой головой называют «шлюхами».

Я часто слышу, что общество большинства должно прилагать больше усилий для интеграции детей и молодых людей с миграционным прошлым, потому что отчуждение является основной причиной их поведения. Часто звучат такие термины, как «дискриминация» и «участие». Что касается коллег, с которыми мне доводилось работать, могу лишь сказать, что многие из них стремились продвигать, в частности, детей из мусульманских семей и включать их в различные проекты.

Мы, взрослые, часто закрываем глаза на ситуацию в школах. Конфликты между мусульманами и немусульманами нередко сводятся к личностному уровню, к тому, что личные отношения якобы не сложились. Высказывание «Ты, еврей!» слишком часто оценивается просто как нарушение порядка в классе или «обычное оскорбление», но редко рассматривается с точки зрения его действительного содержания. Причиной того, что обычные споры всё больше обостряются, что лежащих на земле бьют по голове, во многих случаях является ненависть мусульман к западному мировоззрению.

Религиозно-идеологические конфликты должны рассматриваться как таковые. Необходимо срочно решать проблему условий в школах, а не рефлексировать по поводу ксенофобии и определять ее как попытку разделения. В частности, растущее насилие против евреев со стороны религиозных мусульман должно быть названо тем, чем оно есть на самом деле: специфически мусульманской проблемой. Ибо всё больше сограждан-евреев сомневаются в том, следует ли им отправлять своих детей в школы, многие даже уезжают из страны или вынашивают такую идею.

В будущем мусульманское население будет продолжать активно расти. Это не улучшит повседневную школьную жизнь учеников-немусульман. Поэтому еще более важно, чтобы в школах наконец-то проявили четкую позицию, вместо того чтобы продолжать раскатывать молитвенные коврики для ортодоксального ислама. Кстати, спрос на молитвенные комнаты в школах неуклонно растет…

 

Петра ДРЕВС