Не инфляция, а деструкция

Цены – один из элементарных факторов, определяющих стабильность страны и сплоченность ее общества. Их устойчивость – это фундамент, на котором строится доверие, трудолюбие и выдержка людей. Если происходит радикальное изменение, заключающееся в резком повышении общего уровня цен, это приводит к глубокому потрясению экономической, государственной и культурной архитектуры страны. Другие кризисы, еще недавно казавшиеся самой большой угрозой, вдруг отходят на задний план. Волна инфляции гораздо сильнее затрагивает людей, их повседневную жизнь. И оказывает куда более широкое влияние. Она обесценивает не только деньги, но и труд, добавленную стоимость компаний, эффективность работы государственных инфраструктур.

Все это относится к волне инфляции, которая постепенно нарастала в последние годы и сейчас с большой силой бьет по многим странам. Она еще не достигла своего пика. Повышение цен уже коснулось сырья и промежуточных продуктов, но еще не в полной мере отразилось в ценах на конечную продукцию. Однако уже на данном этапе не видно факторов, способных вернуть цены на прежний уровень. Нынешняя волна инфляции – это глубокое и необратимое изменение.

Существует множество маскирующих слов, которые при бездумном использовании означают всё и ничего. Одним из таких слов является «инфляция». Оно призвано обозначить любое повышение цен на товары – без указания на то, чем оно вызвано. Это маскирует важное различие. С одной стороны, есть рост цен, обусловленный чрезмерным умножением денежной массы. Это, несомненно, является одной из причин нынешней волны инфляции, вызванной проводимой Европейским центробанком политикой «дешевых» денег. Но, с другой стороны, волна подорожаний может быть вызвана и изменениями в реальной экономике, то есть в товарах и условиях их производства. Если эти условия ухудшаются и затраты растут, это негативно отражается на ценах. Если условия улучшаются, цены падают. В обоих направлениях изменения могут быть очень большими и затрагивать всю экономику. Ценовая революция, основанная на улучшении условий производства, облегчает экономическую жизнь. Но, основанная на ухудшении условий производства, oнa усложняет ситуацию и может зайти так далеко, что предприятия, целые отрасли и инфраструктура будут доведены до разрушения. После этого определенные товары становятся не только чрезвычайно дорогими, но и вообще недоступными. Ценовая революция в этом случае является предвестником сворачивания реальной экономики. Именно такая разрушительная революция цен происходит в наше время.

Наиболее заметной частью нынешней волны подорожаний являются цены на энергоносители. Стоимость энергии влияет на все секторы и отрасли промышленности и на все этапы процесса создания добавленной стоимости. Энергия необходима для приведения в движение оборудования и транспортных средств, для химического преобразования материалов и сохранения продукции, для бытовых и общественных нужд. А дигитализация открыла новую сферу медийного использования энергии и еще больше увеличила ее потреб­ление. Таким образом, повышение цен на энергоносители оказывает влияние на национальную экономику и деятельность государства в целом.

Совершенно очевидно, что резкий рост цен на энергоносители основан не на увеличении массы «дешевых» денег в обращении, а на фундаментальных изменениях в условиях производства энергии. Эти условия усложняются. Но чем это вызвано? Постигла ли Землю и человечество внезапная катастрофа, в результате которой энергоресурсы стали менее доступными или производственные мощности вышли из строя? Или ухудшение является результатом определенных решений? Идут на него сознательно и добровольно или даже активно? Последнее очевидно, если вспомнить о «спасении климата», которое обосновывается тезисом о «климатическом кризисе», якобы настолько опасном, что это оправдывает отказ от основных источников энергии и резкое повышение цен на нее. С учетом таких обоснований становится ясно, что мы имеем дело с глубоким вмешательством в условия производства энергии, складывавшиеся десятилетиями и столетиями. Вмешательство, которое значительно снижает эффективность производства и распределения энергии. И не видно ни одного элемента, который в этих рамках мог бы позволить вернуться к старому уровню цен.

Очевидно, что такому ухудшению реальных условий не может противостоять изменение количества или стоимости денег. Политика «дешевых» денег может лишь на время скрыть ухудшение состояния, но она не затрагивает фундаментальной проблемы. Чтобы решить ее, необходимо спуститься в «машинное отделение» страны, в сферу производства, где существуют жесткие физико-технические реалии. Необходимо уточнить, в чем заключается новая жесткость условий, которая определяет затраты.

Товар имеет цену только в том случае, если его количество ограничено. Товары, доступные в неограниченном количестве, цены не имеют. Ограниченность товара формирует динамику взаимодействия спроса и предложения. Изначально дефицит проявляется как конфликт между природной данностью и человеческими потребностями. Но есть фактор, смягчающий этот первичный дефицит, и имя ему – цивилизация. Она (с помощью труда, знаний, капитала, инфраструктур) может значительно расширить первозданную ограниченность мира, тем самым расширив материальную основу нашей свободы.

Но и этот смягчающий фактор ограничен. Существует дефицит трудовых ресурсов, который, однако, значительно мягче, чем в мире без материально-технической цивилизации. Речь идет о драгоценных достижениях, о фундаментальных благах, от которых зависит существование людей, включая их мотивацию к работе и общественной активности. Это вопрос процветания и упадка целых стран и обществ. Значение достигнутого уровня цивилизации становится очевидным во время разрушительных ценовых революций.

Теперь мы видим, какую цену приходится платить за сценарий, в котором мы подвергаемся максимальным угрозам, а спасение возможно только с помощью радикальных мер. Нас толкнули в этот сценарий провозглашением всё новых «крупных кризисов». С подобным сценарием в политике больше нет компромиссов, только абсолютные приоритеты и императивы. В случае «климатического кризиса» значительная часть производства энергии должна сначала быть сделана чрезмерно дорогой, а затем и вовсе остановлена, чтобы предотвратить «перегрев планеты». Отказ от ископаемых источников энергии должен быть ускорен даже при отсутствии жизнеспособной альтернативы. Ничто не имеет значения по сравнению с возведенной в ранг закона внешней опасностью. В соответствии с этим принципом Германия отказалась от производства ядерной энергии после катастрофы на Фукусиме, хотя не было конкретной связи между Фукусимой и работой германских АЭС.

Нынешняя волна роста цен на энергоносители является логическим следствием политики, которая работает с экстремальными сценариями угроз. Сейчас существуют три «величайшие возможные опасности»: катастрофа на АЭС, неминуемый перегрев планеты и угроза мировой вой­ны со стороны «безумного» диктатора. Но экстремальность этих придуманных опасностей имеет мало общего с фактами и много – с эмоциями и предположениями. Максимальная опасность, дефинируемая подобным образом, не поддается объективному анализу.

Однако любая политика абсолютных императивов имеет свой переломный момент: чем более очевидными становятся ее разрушительные последствия для национальной экономики и цивилизации, тем больше растет склонность к тому, чтобы взвесить, действительно ли жертвы и потери соразмерны опасностям. И на этот раз придет осознание того, что волна роста цен является результатом одностороннего восприятия и неверной расстановки приоритетов. Проще сказать – политического экстремизма.

В такой ситуации неизбежно возникают контрсилы. С каждым новым ценовым скачком и с каждой новой отраслью, на которую он влияет, возникают всё более важные вопросы. К чему приведут сценарии постоянно растущиx угроз? Как мы вообще встали на этот путь? И как мы дошли до того, что разрушаем нашу промышленность, которая когда-то так хорошо работала?

Конечно, попыток заставить людей принять увеличение расходов и жертвы с помощью страшилок и сказок о «спасении планеты» меньше не будет. В новостях и заявлениях политиков видно, как они стремятся держать общественность в напряжении, ежедневно демонстрируя угрозы и пути «спасения». Но лагерь сознательного разума не обязан участвовать в этой эскалационной гонке. При этом не нужно никакого сильного нажима. Нужно лишь верить, что наступит момент, когда политика абсолютных императивов начнет становиться всё более пустой и в то же время будет иметь настолько серьезные последствия, что всё больше людей перей­дут в лагерь задумывающихся.

13 апреля Frankfurter Allgemeine Zeitung сообщила о результатах ежемесячного репрезентативного опроса, проведенного Институтом демоскопии в Алленсбахе. Oсобое внимание было уделено вопросам энергетической политики на фоне волны инфляции. Опрос показывает, насколько вырос скептицизм в отношении возможностей в обозримом будущем заменить ископаемое топливо альтернативными источниками энергии. По мнению 86% респондентов в ближайшие несколько лет возникнут трудности с поставками энергии. В 2019 г. этот показатель составлял всего 26%. Теперь же только 26% считают, что к 2050 г. можно будет полностью перейти на альтернативные источники энергии. В оценке роли атомной энергетики наблюдается реальная смена настроений: если в феврале 2022 г. 42% респондентов выступали за плановое закрытие АЭС, а 35% высказались за продолжение их работы, то в марте 2022 г. доля голосов за продолжение работы увеличилась до 57%, в то время как за закрытие высказались лишь 25% опрошенных.

 

Герд ХЕЛЬД