Дело не только в России

В лице Путина мы имеем дело с современником, ментально застрявшим в XIX в., когда империи соперничали друг с другом за власть и влияние. Когда, как и тысячелетиями ранее, плодородная почва была важнейшим источником всех ресурсов – от продуктов питания до строительных материалов и энергии. В том столетии, в котором по этой причине земельная собственность была основой процветания и любой путь к дальнейшему росту лежал через присоединение новых территорий. И в котором транснациональные, мультиэтнические империи с монокультурными элитами утверждали себя как инструменты контроля и использования огромных пространств.

Но те времена давно прошли. В эпоху глобализации производства, торговли и информационных сетей география и климат давно утратили свое доминирующее значение. Это не только лишило империи смысла существования, но и сделало их препятствием для дальнейшего создания богатства за счет предпринимательских инициатив, игнорирующих политические границы. Это еще одна причина, почему все они исчезли с карты мира, начиная с европейских колониальных империй и монархии Габсбургов и заканчивая СССР.

Путин может воспринять это как обиду, как вызов исповедуемой им и принятой его подданными национальной идентичности, согласно которой русский народ имеет право на гегемонию в Восточной Европе, которая должна быть принята всеми, и влияние в остальном мире, которое с этим связано. Но эта эмоциональная составляющая не объясняет нападение на Украину автократа, которому помогла прийти к власти и удержаться у нее лишь рациональная безжалостность.

Очевидно, что истинной целью вой­ны является расширение собственной сферы господства. Путину нужна земля, люди, которые ее обрабатывают, минеральные ресурсы, сокрытые в ее недрах, и инфраструктура, построенная на ней. Завладеет ли он этим напрямую через аннексию или косвенно, насадив промосковское правительство, не имеет значения. Имперский рецепт успеха всегда заключался в том, чтобы учитывать местные особенности, создавая вассальные государства, но не отказываясь при этом от лидерства в экономических и внешнеполитических аспектах.

Путин хочет получить дополнительные территории, потому что, будучи укорененным в традиционном имперском мышлении, убежден, что это даст ему, его последователям и, в конечном счете, всем россиянам больше влияния и богатства. И именно в этом заключается его большая ошибка.

Хотя, на первый взгляд, последствия вторжения подтверждают его убеждение. Внезапно Германия и многие другие страны столкнулись с реалиями, которые подавлялись в течение многих лет. Зависимость от источников энергии, сельхозпродукции и сырья, поставляемых как нынешним агрессором, так и его жертвой, ввергает государства, применяющие санкции и эмбарго, в кризис. Способность России навязывать свою волю другим, похоже, основана на владении сибирскими месторождениями, а важность Украины как торгового партнера коррелирует с масштабами ее сельского хозяйства.

Но это можно объяснить только отсутствием творческой воли, которое на протяжении десятилетий парализовало западный мир. Тому, кто сам культивирует и демонстративно защищает свою относительную отсталость, не следует презрительно сваливать все проблемы на застрявшего в прошлом поджигателя вой­ны. Будь то реформа энергетики, органическое земледелие или недавно распространившееся возрождение деревянных зданий – все эти планы подразумевают сохранение земли как источника создания стоимости. И во всех этих идеях, объявленных если не желательными и чрезвычайно полезными, то, по крайней мере, необходимыми, проявляется вера в связь между контролируемой территорией и благополучием. Что, помимо вопроса о производительности, также игнорирует исторический опыт и развитие.

Не строительство все новых ветряных и водяных мельниц, не вырубка все новых лесов, не сжигание все большего количества соломы, навоза или торфа дали выход из мальтузианской ловушки Средневековья. Скорее, он стал возможен благодаря начавшемуся с индустриализацией освобождению от скудности урожаев, с трудом отвоеванных у биосферы. Эту положительную (поскольку она улучшает условия жизни) тенденцию многие правительства с 1970-х гг., к сожалению, упорно пытаются обратить вспять. И тем самым не только поставить под угрозу дальнейшее улучшение условий жизни человечества, но и хотя бы косвенно оправдать путинскую вой­ну.

Ведь российский «император» с помощью танков и пушек идет к той же цели, к которой вынуждены стремиться и приверженцы таких идеологий, как «устойчивое развитие» или «защита климата». Разница лишь в том, что оружие последних – бумага и ручка, законы и договоры – выглядит несколько более цивилизованно. Однако результат – власть над все большими территориями во все более широком масштабе – в итоге одинаков. То, что начинается с принуждения к установке ветряных турбин на ранее охраняемых территориях или вблизи жилых районов, неизбежно заканчивается захватом пространства для производства энергии, продовольствия и добычи сырья за пределами собственных границ.

Поэтому некоторые европейцы уже строят планы по использованию солнечной Сахары или плантаций Южной и Центральной Америки, как будто вернулась колониальная эпоха. Так, Китай скупает Африку, как будто у местных жителей нет собственных интересов. Так, Россия тянет свои щупальцы к Украине, как будто Романовы все еще правят и воюют с Габсбургами за пашни и пастбища. Именно обращение к устаревшим и неэффективным технологиям в области продовольствия и энергоснабжения провоцирует такие рискованные рецидивы устаревших моделей мышления. Хотя настоящее и будущее давно уже формируют не кирка и плуг, а роботы, компьютеры и алгоритмы.

Да, передовая экономика знаний и услуг, поддерживаемая высокоавтоматизированными производственными процессами, вызывает оборот сырья и энергии в значительных и постоянно растущих масштабах. Но, повышая творческий потенциал личности, она также способна разработать и внедрить методы, необходимые для удовлетворения своих потребностей. Пока, наконец, благодаря использованию всех возможностей сырье и энергоносители не станут доступными в изобилии и, следовательно, достаточно дешевыми. Только это способно обеспечить гибкое, масштабируемое и устойчивое снабжение, которому не будут угрожать внешние потрясения, такие как стихийные бедствия или вой­ны.

Одна лишь земная кора, этот 30-километровый твердый слой, покрывающий планету, содержит более чем достаточно атомов и молекул, чтобы поддерживать человечество даже несмотря на постоянный рост его численности. Это своего рода губка, поры которой насыщены углеводородами, которые можно добывать все более эффективно. Гидравлическая стимуляция как минимально инвазивный метод добычи, часто вульгарно называемый «гидроразрывом», является лишь одним из элементов в длинной цепи инноваций в горнодобывающей промышленности, благодаря которым все больше месторождений со все меньшей концентрацией и размером запасов становятся экономически доступными.

Океаны, содержащие в растворенном виде гигантские количества металлов, еще даже толком не начали осваиваться. Только для урана уже продемонстрирован метод прямого извлечения из морской воды. Огромные залежи руды на дне моря, питаемые, с одной стороны, недрами земли, а с другой – оседанием веществ из толщи воды, до сих пор только разведываются, а не эксплуатируются. Гидрат метана, находящийся в том числе в морских глубинах, является почти неисчерпаемым источником энергии, потенциал которого больше, чем у нефти, природного газа и угля, вместе взятых. Помимо вариантов использования ядерной энергии и термоядерного синтеза, существует также возможность добычи полезных ископаемых в космосе. Один астероид среднего размера содержит достаточно железа и никеля, палладия и титана, меди и неодима, чтобы поддерживать цивилизацию в течение столетий.

Сельское хозяйство тоже уже давно оторвалось от полей и пастбищ. То, что сегодня успешно применяется только для производства салатов и зелени, т. е. вертикальное выращивание на базе гидропоники в высокоавтоматизированных и оптимизированных средах, отделенных от внешнего мира, вскоре будет распространено на все большее количество культур. Дешевое мясо из биореактора, которое ни структурно, ни химически не отличить от натурального, также больше не является утопией. Точно так же, как постоянно увеличивается доля искусственно произведенных компонентов продуктов питания.

С помощью подобных подходов можно было бы давно добиться ситуации, ныне столь желаемой. Ситуации, в которой, с одной стороны, Россия все еще может хорошо зарабатывать на своем сырье, потому что тот, кто продает вдвое большее количество по вдвое меньшей цене, все равно получает ту же сумму, а с другой – у нее больше не было бы средств давления, поскольку ее предложения можно было бы легко и быстро заменить из других источников. В этом случае даже Путин, вероятно, должен будет признать бесполезность завоевательной вой­ны, поскольку торговля между независимыми партнерами сулит гораздо более высокие прибыли. В этой ситуации влияние и глобальную политическую роль России определяли бы не танки, нефть, уголь, газ, руда или зерно, а участие российских инженеров в таких проектах, как Международная космическая станция или термоядерный реактор ИТЭР.

Но этого можно достичь только в том случае, если отстраниться от вчерашнего дня и отказаться от не выдерживающих критики догм, которые тормозят прогресс. Ресурсы никогда не были и не будут физически дефицитными. Любое предполагаемое ограничение можно объяснить только недостатком воображения и инициативы. Необходимо преодолеть экологизм, требующий отречения и бездействия там, где нужно сформулировать требования и желания. Ведь именно в соседстве с подобным империалистическим пережитком анахроничные воинственные деспоты с узколобым средневековым мышлением чувствуют себя особенно вольготно.

 

Петер ХЕЛЛЕР