За всё придется отвечать

В первый день морозного ленинградского 1925 г., волнуясь перед выходом в свет своего первого художественного произведения, он оставил в рукописном альманахе «Чукоккала» такую запись:

Сижу, бледнея, над экспромтом,

И даже рифм не подыскать.

Перед потомками потом там

За всё придется отвечать.

(Накануне рождения «Кюхли» – поэтому так плохо)

Его тревога оказалась напрасной: повесть, написанная чистым, прозрачным языком, стала любимой книгой для многих поколений читателей – не только детей, но и взрослых, выдержав испытание временем.

После того как повесть вышла в «Кубуче», Маяковский при встрече с ним сказал: «Ну, Тынянов, поговорим, как держава с державой». В этих словах было и одобрение, и признание, но самым главным – признание, и стоило оно дорогого: поэт мало кого из современников ставил вровень с собой.

Ну а автор «Кюхли» ответил – своей жизнью, творчеством и безукоризненным литературным поведением, которое резко выделяло его в 1930–1940-е гг., когда многие ломались под безжалостным катком государственной машины.

 

Гул времени

Как личность Тынянов сформировался до Октября 1917 г., как человек творящий – историк литературы, ученый и писатель – после. Он вобрал в себя желание новой эпохи разобраться в прошлом через настоящее, в настоящем – через прошлое. Историзм был воздухом 1920-х. За шумом своего времени, которое преобразило Россию, он всегда явственно различал гул времени, которое безвозвратно растворилось в прошлом, и в меру сил и способностей пытался в своих произведениях восстановить связь времен, воссоздать ушедшую эпоху в лицах и положениях.

Он знал о своих героях всё: историю и предысторию их отношений, полемику личную и литературную, дружбу и вражду, надежды и разочарования, честолюбие и зависть. Среди его героев были не только Пушкин, Грибоедов и Кюхельбекер, но и Тютчев, Ермолов, Булгарин. Если он чeго-то не знал – угадывал благодаря своей художественной интуиции.

В нем воедино соединились талант ученого-литературоведа, историка литературы и дар художника, мастера исторической прозы. Многие из тех, кто писал о нем, пытались определить, что присутствовало больше, но такой подход сам по себе был принципиально неверен, потому что Тынянов-ученый и Тынянов-художник составляли единое целое и вряд ли Тынянов как писатель состоялся бы, не будь Тынянова-ученого.