Необратимая динамика

С 2015 г. в основном нелегальная массовая иммиграция грозит «перегрузкой» государства всеобщего благосостояния. Ныне Союз германских полицейских прогнозирует, что в ближайшие месяцы число «беженцев», прибывающих в Германию, продолжит значительно расти. По словам представителя профсоюза Андреаса Роскопфа, в марте полиция – даже при отсутствии сплошного контроля – выявляла на границах около 1500 нелегальных въездов в неделю. Когда на улице станет теплее, их число увеличится. При этом, как утверждают в полиции, масса людей, которые достигают границ Германии, переправляются через Европу профессиональными бандами, а депортации нелегалов фактически не происходит. Подобное развитие событий плюс связанное с ним изменение демографии непременно усугубит существующие в стране проблемы.

Cпустя более семи лет события сентября 2015 г. кажутся давно прошедшими и в значительной степени исчезнувшими из коллективной памяти Германии. «Корона», климат и вой­на в Украине сделали последствия все еще действующей политики безграничной иммиграции почти незаметными. Но подавленное имеет свойство упорно проникать в наше сознание. Несмотря на попытки общественно-правовых СМИ предотвратить ассоциации негатива с официальной иммиграционной политикой, это подавленное появляется в ежедневных репортажах как нечто, что тлело все это время, но долго рассматривалось большинством граждан как нечто необратимое, с чем приходится мириться и чем не хочется омрачать свой идеальный мир.

Жестокие нападения на полицейских, пожарных и медработников во время празднования Нового года в Берлине, Дюссельдорфе и Франкфурте в 2022 г. – подобно инцидентам на рубеже 2015/2016 гг. в Кельне, «тусовочные» беспорядки в Штутгарте летом 2020 г. и убийства в Вюрцбурге в июне 2021 г., как и многие другие инциденты, вновь резко сделали видимыми масштабные проблемы иммиграции в Германии. Как и ожидалось, политики и СМИ немедленно отреагировали на это стандартными методами подавления и затушевывания. После короткой фазы медиального возбуждения и обычных в подобных случаях политических требований наступило забвение и попытка вытеснения из общественного сознания.

Продолжающаяся иммиграция из распадающихся арабских и африканских стран с их молодежным «демографическим пузырем» – избытком молодых людей без социальных перспектив – является событием далеко идущего и необратимого значения, но к нему относятся как к надвигающемуся на нас стихийному бедствию. Возможно, мы являемся свидетелями одного из величайших потрясений в истории Европы. Но даже сейчас не создается впечатления, что кто-то из политических лидеров Германии понимает всю серьезность ситуации. Возобладавшее как минимум с 2015 г. нежелание правительства решать неприятные вопросы и вообще принимать решения, откладывая их на будущее или ожидая решения от других, до сих пор препятствует принятию давно необходимых шагов. Такие страны, как Дания, Швеция, Италия и Австрия, уже объявили об изменении своей иммиграционной политики в связи с нарастающими проблемами, в Германии жe по-прежнему звучит фраза Меркель «Мы справимся». Поэтому сотни тысяч преимущественно молодых мусульманских иммигрантов мужского пола были и будут приняты и щедро обеспечены. Любая дискуссия о последствиях этой политики по-прежнему немедленно пресекается обвинениями в расизме или «правизне».

 

Социальное государство несовместимо с открытыми границами

Ведущие представители политики и СМИ, которым с помощью климатической истерии и «короны» удалось временно отвлечь внимание от бед, за которые они несут ответственность с 2015 г., продолжают отрицать чрезвычайное положение в Германии, вызванное массовой иммиграцией. Повсеместная открытость границ практически всем желающим иммигрировать ставит под угрозу не только государство всеобщего благосостояния, которое мыслимо только в рамках национального государства, поскольку под бременем массовой иммиграции становятся хрупкими основные предпосылки (солидарность, доверие, однородность) для его функционирования. Ссылка на универсальные права человека и законы о предоставлении убежища, принятые после 1945 г. для совершенно иных ситуаций, по мнению публициста Димитриоса Кисудиса, стала катализатором фатальной динамики: «Основные права становятся претензиями к третьим государствам, что в конечном итоге являeтся не более чем правами на льготы, претензиями к гражданам тех государств, которые вдруг вынуждены принимать беженцев в качестве иммигрантов. Ибо, разумеется, интеграция в германское государство всеобщего благосостояния начинается сразу после того, как беженцы де-факто ступили на германскую землю».

Эта трансформация, включающая предоставление прав на льготы и участие в жизни общества негражданам, не обладающим законным правoм на проживание, уже имеет видимые последствия не только в Германии и рано или поздно разрушит созданное здесь социальное государство. В долгосрочной перспективе постоянное расширение государства всеобщего благосостояния при одновременном открытии границ для нелегальной иммиграции, несомненно, невозможно. Историк цивилизации Рольф Петер Зиферле нашел яркий образ этого противоречия в своем эссе «Проблема миграции»: «Можно либерализовать рынки как внешние, так и внутренние, но нельзя одновременно открывать границы. Делающий так подобен жильцу хорошо отапливаемого дома, который зимой открывает окна и двери. Если это приводит к охлаждению в доме, он просто увеличивает отопление».

Рассмотрим некоторые данные, иллюстрирующие количественное измерение проблемы. В июне 2022 г. в Германии впервые проживало более 84 млн человек; это примерно на 2,9 млн больше, чем в конце 2014 г. Pост в основном был связан с притоком иммигрантов из Сирии (670 тыс.), Афганистана (220 тыс.) и Ирака (190 тыс.), а также – после нападения России на Украину – с беженцами оттуда. Но был также постоянный приток из стран ЕС (Румынии, Болгарии и Польши), а также из африканских стран. С конца 2014 г. по июнь 2022 г. число жителей ФРГ с иностранным гражданством увеличилось на 4,3 млн, в то время как число граждан ФРГ сократилось на 1,5 млн. В 2005 г. число «людей с иммиграционным прошлым» в Германии составляло 14,4 млн человек, к концу 2021 г. – 22,3 млн, что соответствует росту более чем на 50%.

 

Сдвиг возрастной и гендерной структуры

По данным Федерального ведомства по делам мигрантов и беженцев (BAMF), только к концу ноября прошлого года было зарегистрировано почти 190 тыс. первичных заявлений просителей убежища (плюс 24 255 последующих заявлений), что на 43,2% больше, чем в предыдущем году. Среди них почти половина приходится на 61 720 сирийцев и 36 238 афганцев. Из общего числа 214 255 заявителей 37 408 (17,3%) были классифицированы как беженцы и только 1811 (0,9%) – как лица, имеющие право на убежище. Как и в предыдущие годы, остается совершенно неясным, сколько еще человек въехало в страну незарегистрированными (т. е. незаконно) или в рамках воссоединения семей. Однако можно с уверенностью предположить значительное количество незарегистрированных случаев. Кроме того, по данным МВД ФРГ, с момента начала российской агрессивной вой­ны до декабря 2022 г. в Центральном реестре иностранцев былo зарегистрированo более миллиона украинцев.

За исключением особого положения украинцев и других европейских иммигрантов, таких как поляки, большинство людей, приезжающих в Германию, являются низкоквалифицированными. Вспомним «высококвалифицированных сирийцев», которых политики и СМИ превозносили в 2015–2016 гг. Например, бывший глава Daimler Дитер Цетше, галлюцинировавший о «следующем германском экономическом чуде» благодаря высокопроизводительным иммигрантам. Провалившийся кандидат в канцлеры от СДПГ Мартин Шульц считал массовую иммиграцию «ценнее золота», а неизбежная в подобных дебатах «зеленая» Катрин Гёринг-Экхардт говорила о «подарке для Германии». Реальность, однако, совершенно иная. Только 38% сирийцев трудоспособного возраста могут предъявить профессиональную квалификацию или аттестат о среднем образовании. Среди афганцев этот показатель гораздо ниже – 21%; у сомалийцев и эритрейцев дела обстоят так же плохо.

В результате неограниченной иммиграции и высокой рождаемости, особенно среди иммигрантов из исламских стран, с 2015 г. в ФРГ произошли резкие сдвиги в возрастной и гендерной структуре. В среднем люди с миграционным прошлым на 11 лет моложе (36 лет), чем автохтоны (47 лет). В отдельных возрастных когортах становятся очевидными драматические изменения. В настоящее время около 40% детей в возрасте до 10 лет имеют иммиграционное происхождение. В 2011 г., по данным Института развития качества образования, 13,3% учащихся четвертых классов происходили из семей иммигрантов. Десять лет спустя этот показатель в целом по стране равен уже 38,3%. В некоторых землях, таких как Берлин или Северный Рейн – Вестфалия, они составляют почти 50%, и эта тенденция повсеместно усиливается. Соотношение полов также резко изменилось. С сентября 2015 г. в Германию ежемесячно прибывают тысячи молодых мужчин. Это нарушило сложившийся демографический баланс полов, в возрастной группе от 18 до 36 лет дисбаланс, вероятно, уже составляет более 1 млн человек. Без подробного социологического анализа можно упрощенно сказать, что в обществах с избытком мужчин обычно обостряются конфликты – тема, которая до сих пор была полностью табуирована в политике и которая будет занимать нас все чаще в будущем.

 

8 млн мусульман и много проблем

В иммиграционных дебатах, продолжающихся уже много лет, религиозный фактор играет самую большую роль. Согласно данным BAMF от 2021 г., в 2019 г. в Германии проживало от 5,3 до 5,6 млн мусульман. Их доля в общей численности населения на тот момент составляла от 6,4% до 6,7% и с тех пор продолжает значительно расти. Точных данных нет, но, по некоторым оценкам, сегодня в Германии проживает 7–8 млн мусульман. Среди множества проблем, возникающих в результате иммиграции людей с ярко выраженным религиозным самовосприятием в светское общество, особенно значимыми являются факторы школьного и профессионального образования. В 2021 г. доля 18–25-летних без аттестата об окончании школы среди «людей с иммиграционным прошлым» составила 16,3% (без такового – 4,5%). Что касается лиц в возрасте от 25 до 35 лет, не имеющих профессиональной квалификации, то здесь также наблюдается значительное расхождение: 37,2 и 11,1% соответственно.

Ученики из мусульманских семей показывают худшие средние результаты во всех образовательных сравнениях. Это, безусловно, также связано с социально-экономическими параметрами. В то же время, однако, успехи в образовании вьетнамских школьников свидетельствуют о том, что успешная интеграция зависит не только от социального статуса родителей. Мусульманским иммигрантам, очевидно, приходится бороться с массой проблем в светском обществе. Эти проблемы вызваны, среди прочего, низкой ценностью образования, отсутствием культуры достижений и труда, неравным отношением полов, предположением о превосходстве ислама, что влечет за собой жесткое неприятие ценностей «загнивающего Запада», коллективистской культуре «чести» и, наконец, не в последнюю очередь, к неполноценному положению женщин в патриархальном обществе. Определить степень влияния этих параметров на академическую успеваемость и экономический успех – задача непредвзятого эмпирического исследования.

В западных странах и особенно в Германии динамика иммиграции, проиллюстрированная выше с помощью статистических данных, сталкивается с моральным универсализмом, который преобладает в политике и СМИ. Главной причиной увеличения числа тех, кого Фридрих Ницше называл «последними людьми», является своего рода «моральное превосходство», которое больше не знает собственных интересов и для которого национальные и культурные связи и институты стали чуждыми и даже подозрительными. Отсутствие разума, скептицизма и рефлексии в политике и СМИ, которое и прежде было ужасающим, с 2015 г. ввиду массовой иммиграции сотен тысяч молодых людей из распадающихся арабских и африканских государств нуждается в громкой артикуляции. Возможно, Германия особенно подвержена стремлению к «моральному превосходству» из-за своей истории, но события в таких странах, как Швеция, Дания, Голландия и Франция, также показывают, что это явление затрагивает все западноевропейские страны и общества.

 

Иммиграция из «проблемных» культур как опасность для общества

Глубоко укоренившееся чувство вины привело к всеобъемлющей – и нереалистичной – морализации общественной жизни в Германии. Здешняя официальная политика рассматривает принятие нерегулируемой иммиграции как своего рода «долг покаяния», как возможность искупить собственную и коллективную вину, принимая жертв и обездоленных всей планеты. Традиционные левые видели революционного субъекта в рабочем; теперь место пролетариата занял (неевропейский) мигрант, называемый «соискателем защиты». Он является святым столпом новой левой утопии и должен сделать старую, усталую и белую Европу разнообразной и «цветной», то есть заставить исчезнуть национальную и культурную идентичность. Коллективная потребность и жажда признания побуждают жертвовать собой в безумии энтузиазма по поводу собственной чувствительности.

Не нужно иметь глубокие познания в психологии, чтобы понять: иммиграционные потоки из деспотических, коллективистских, глубоко жестоких и коррумпированных государств, таких как Афганистан, Сирия, Марокко, Сомали или Ирак, представляют опасность для нашего общества, тем более что они сталкиваются с судебной системой и полицией, которые не готовы к насильственным столкновениям внутри этнических и религиозных групп. Конфликты особенно вероятны из-за множества обманутых ожиданий, упорства в массовом размещении в лагерях и общежитиях, отсутствия образования и профессиональной квалификации, являющихся предпосылками для успеха в западном светском обществе, а также языковых барьеров и религиозных догм. Таким образом, можно предвидеть, что в городах Германии и всей Западной Европы насильственное «разрешение конфликтов» будет становиться все более распространенным – с четко осознаваемыми преимуществами трайбалистских сообществ перед озабоченными гендерными проблемами и разнообразием «последними людьми», поскольку эти сообщества не признают правил демократического соглашения. В то же время силы правопорядка считают себя лишенными возможности использовать репрессивные средства власти, которые кажутся им противными моральному универсализму, даже незаконными в принципе, если только они не направлены против «правых».

Коллективистские сообщества, сосредоточенные вокруг семьи, клана и рода, имеют, как доказывает исторический анализ, неизменно более высокий потенциал для насилия, чем индивидуалистические общества. Социологи Норберт Элиас и Эмиль Дюркгейм в своих исследованиях показали, что с ростом функциональной дифференциации общества, прогрессирующим разделением труда и с ограничениями аффекта и саморегуляции групповые связи становятся слабее. Индивид отдаляется от семьи и клана, «я» и «мы» больше не идентичны. Индивидуальные нарушения норм внутри группы больше не переживаются как личное оскорбление, а честь больше не поддерживается строгим групповым кодексом, обязывающим мстить или искупать отступления от моральных норм. Насилие все больше объявляется вне закона, агрессия рассматривается как слабость. Эти установки и правила, укоренившиеся в нашем обществе, сегодня сталкиваются с установками и правилами совершенно других сообществ. Поэтому главная проблема современности заключается не в опасности эксцессов фанатичных исполнителей насилия, а носит гораздо более всеобъемлющий характер. Наибольшую опасность для нашего общества представляет воспроизводство сред, которые не имеют никаких связей с государством и его законами и признают верность только своим религиозным, этническим и семейным кругам. Однако именно эти группы мы бесконтрольно ввозим в страну – и не только с 2015 г. Среда без связей и перспектив толерирует, поощряет, а также – как уже не раз случалось – совершает террористические акты. Ссылка на ислам выполняет функцию идеологической легитимации и часто способствует радикализации действующих лиц.

 

Ускоренная динамика иммиграции, вероятно, необратима

В конечном итоге, описанное развитие событий ставит перед нами единственный вопрос: может ли Европа защитить свои границы, не став при этом тоталитарной? Даже если в ближайшем будущем границы снова будут рассматриваться как защита, а не как атавизм, не представляется возможным быстрое возвращение в страны исходa сотен тысяч просителей убежища, которым было в нем отказано. Даже при наличии политической воли необходимые депортации не состоятся из-за требуемых для этого затрат и логистики. О массовых перевозках, которые либо распределяют иммигрантов против их воли по определенным квотам в другие страны, либо возвращают их на родину (если личность вообще может быть установлена и страна происхождения согласна), в демократических государствах не может быть и речи. Мы не можем освободиться от этой дилеммы. Поэтому динамика ускорения иммиграции с 2015 г., вероятно, необратима.

В 1982 г. эксперт СДПГ по вопросам коммунальной политики Мартин Нойффер еще мог опубликовать в Der Spiegel статью с драматическим названием «Богатые будут возводить смертельные заграждения». Сегодня социал-демократический политик с подобными взглядами не только спровоцировал бы обвинения в подстрекательстве к национальной розни, но и был бы исключен из своей партии (как позже произошло с Тило Саррацином). Между тем вывод, сделанный Нойффером еще в 1982 г., пророчески предвосхищает проблемы современности: «Конечно, мы должны помогать – даже на пределе наших возможностей и с большими жертвами с нашей стороны. Но наша маленькая страна не может стать убежищем для всех угнетенных на земле. У нас нет другого выбора, кроме как радикально ограничить право на убежище. И мы не должны ждать, пока первые миллионы будут уже здесь, а внутренние проблемы достигнут неразрешимых масштабов. Мы должны обсудить и решить этот вопрос без промедления».

 

Александер МЕШНИГ

Спорное новшество

Водители в Германии знают лес знаков на дорогах страны настолько же хорошо, насколько они его боятся. Но вот кто-то в мэрии Дюссельдорфа придумал особое новшество: уличные знаки на арабском языке. Эллерштрассе в районе Обербильк ведет от железнодорожного вокзала в юго-западном направлении. Вот уже несколько дней на ней красуются таблички, на которых белым по синему написано "شارع إلَرْ" – арабский перевод названия. В чем смысл? «Этим мы выражаем наше уважение и подаем сигнал единения», – говорят дюссельдорфские «зеленые».

Их представитель Дитмар Вольф, бургомистр «магрибского квартала», как называют этот район в Дюссельдорфе, полон энтузиазма: «Многие люди, семьи и предприниматели с марокканскими и магрибскими корнями живут в Обербильке уже несколько поколений. Это колоритный и разно­образный район».

Почти то же написал в Twitter председатель Центрального совета мусульман в Германии Айман Мазиек: «Первый уличный знак на арабском языке в Германии, многоязычный (как это принято во многих странах мира). Дюссельдорф демонстрирует разно­образие и выражает уважение немцам-иммигрантам».

Весьма сомнительное утверждение, и не только потому, что оно явно не соответствует действительности. Многоязычные уличные таблички (не путать с общими дорожными знаками) вряд ли являются «обычным делом» во многих странах мира, даже в таких многоязычных, как Швейцария. А если и встречаются, то, скорее всего, в туристических центрах, да и то только на английском как международном языке (или на государственных языках страны, если их несколько).

Во-вторых, Мазиек говорит о «немцах-иммигрантах» и знаке уважения к ним. Разве не было бы гораздо более уважительным и гораздо более ожидаемым, если бы эта группа идентифицировала себя со своей добровольно выбранной новой родиной? Если мы говорим о «немцах», то они должны не только идентифицировать себя с местной культурой и обществом, но и, прежде всего, владеть немецким языком.

Как обычно, большинство СМИ симпатизируют символической политике, проводимой в Дюссельдорфе. На канале WDR председатель ассоциации «Дюссельдорф рад беженцам» Хильдегард Дюсинг-Кремс жалуется, что им пришлось ограничить функцию комментариев к сообщению об арабском уличном знаке. В качестве особенно резкого примера «комментария ненависти» она привела замечание о том, что «подобные уличные таблички существуют только потому, что жители района слишком ленивы, чтобы учить немецкий язык». Еще дальше пошла газета Rheinische Post, опубликовавшая статью под угрожающим заголовком «Дюссельдорф: арабский уличный знак вызывает подстрекательство в Сети», не содержащую никаких конкретных примеров.

Остается Twitter как возможный источник ненависти и подстрекательства против арабского уличного знака. Поиск на странице председателя Центрального совета мусульман в Германии ничего не дал, поскольку там разрешено комментировать только избранному кругу друзей Мазиека. На странице редакторa газеты Bild Зары Риффлер, которая также коснулась этой темы, преобладают хотя и критические, но ни в коем случае не подстрекательские комментарии.

С 2021 г. в Дюссельдорфе существуют японские уличныe таблички, в скором времени появятся итальянские. Почему же именно арабские вызвали столько критики? Очевидно, большинство в Германии оценивает готовность японцев и итальянцев к активной интеграции иначе, чем в случае с арабами.

 

Кай РЕБМАН