Скандал на процессе Нетаньяху

Недавно Ифат Бен-Хай Сегев, бывшая начальница Государственного совета по кабельному и спутниковому телевидению, в ходе дачи свидетельских показаний в суде на процессе по так называемому «делу 4000» практически отреклась от свидетельства, сделанного в полиции во время следствия. Она сообщила, что поскольку дала присягу говорить только правду, то и будет рассказывать только правду. Далее свидетельница рассказала, что в полиции на нее давили психологически, запугивали.

«Мне пришлось пройти через дилетантские тенденциозные допросы, на которых меня стращали и оказывали на меня психологическoe давление», – объявила Сегев. Она рассказала, что следователи «вкладывали слова в рот», извращая ее показания в протоколе. В полиции ее сбивали с толку, называя ложные даты и факты и не давая ей ознакомиться с реальными документами, с целью запутать и добиться нужных следователям ответов.

Роль Ифат Сегев в этом деле в основном касается утверждения сделки о слиянии в Совете по спутниковому и кабельному телевидению. По этому вопросу она контактировала преимущественно со Шломо Фильбером, тогдашним советником Нетаньяху. Следствие пыталось добиться от нее показаний, согласно которым Фильбер сообщал, что министр «лично заинтересован в этой сделке» и что процедура утверждения проводилась в исключительном порядке по требованию министерской верхушки.

На следствии Сегев дала несколько ответов, которые выгодны для прокуратуры: например, что она знала о «положительной позиции министерства» по сделке. На суде она объявила, что это типичный пример того самого «пристрастного допроса». Сегев отметила, что одной из ее обязанностей было выяснение позиции министерства и что там не выдвигали возражений против сделки. Однако это не означает, что была некая попытка «продвинуть сделку по распоряжению сверху», вопреки тому, как пытается представить прокуратура.

Сегев рассказала, что сама поддерживала слияние, поскольку, по ее мнению, до этого «Безеку» отказали в этой сделке несправедливо, а кроме того, по дальнейшим его просьбам незаконно затягивали с ответом, чем и была обусловлена некоторая срочность в работе. Согласно закону, «Безеку» обязаны были дать ответ в трехмесячный срок, но долго его не давали. В частности, именно поэтому некоторые сотрудники работали по субботам, чтобы провести все необходимые процедуры по утверждению – срок истекал, и на государство могли подать в суд. Прокуратура, напротив, утверждает, что срочность была вызвана давлением сверху. То есть что такие указания «спускал» Фильбер по распоряжению Нетаньяху. Сегев сказала на суде, что это ложь: «Срочность работы по сделке была определена до назначения Фильбера и не зависела от него никоим образом».

Показания Ифат Сегев расстроили представительницу прокуратуры Иегудит Тирош, и та попросила суд объявить ее «враждебным обвинению свидетелем», хотя именно прокуратура вызвала ее в суд для дачи показаний. Председатель суда Ривка Фридман-Фельдман отказала прокуратуре в этой просьбе и разрешила адвокатам приступить к перекрестному допросу свидетельницы. Отвечая на вопросы адвокатов, Сегев снова подтвердила, что следствие оказывало на нее давление, запугивало и сознательно запутывало, выуживая выгодные для обвинения ответы.

Напомним, по этому обвинению прокуратура пытается доказать, что премьер-министр Нетаньяху злоупотреблял служебным положением. А именно, что, занимая пост министра связи, он в 2015 г. в исключительном порядке утвердил слияние компаний «Безек» и «Йес». В ходе слияния «Бе­зек», принадлежавший бизнесмену Шаулю Аловичу, выкупил акции «Йес» у компании «Юроком», также принадлежавшей Аловичу, за 600 млн шекелей. Хотя сделка была совершена с соблюдением всех необходимых процедур, прокуратура утверждает, что Нетаньяху ее «проталкивал».

С другой стороны, по утверждению обвинения, Нетаньяху общался с Аловичем в связи с публикациями материалов о себе и своей семье на портале «Валла», также принадлежавшем этому бизнесмену. В частности, Нетаньяху сетовал на необъективность публикаций и требовал баланса в выдаче «негатива» и «позитива».

Прокуратура объединяет оба аспекта их взаимосвязей, утверждая, что имели место отношения типа «ты мне – я тебе», квалифицирующиеся как злоупотребление служебным положением. Защита же утверждает, что связи между этими событиями нет. Нетаньяху в должности министра связи не мог не уделять внимания одной из крупнейших сделок десятилетия, тем более что его вмешательство было минимальным и абсолютно законным. При этом, разумеется, он имел полное право настаивать на балансе в освещении своей деятельности в СМИ, что периодически и делал, общаясь с их владельцами.

Отметим, что изначально дело против Нетаньяху «разрабатывалось» по нескольким статьям, включая взяточничество. Однако на финальной стадии юрисконсульт правительства Авихай Мандельблит, проанализировав материалы, решил, что обвинение во взяточничестве недоказуемо и единственное, на что может надеяться прокуратура, – отстоять в суде обвинение в злоупотреблении служебным положением.

Как уже неоднократно отмечалось, в ходе следствия прокуратурой и полицией допускались многочисленные нарушения, сами по себе граничащие с уголовными преступлениями, намного более серьезными, чем то, в котором обвиняется Нетаньяху. Недавно из Минюста был уволен разоблачитель коррупции в этом ведомстве, заместитель начальника отдела по жалобам на полицию Моше Саада. После увольнения он подал в суд на государство, изложив в иске многочисленные факты коррупции в юридической системе. При этом Саада утверждал, что множество правонарушений было совершено прокурорской и полицейской верхушкой исключительно с целью состряпать уголовное обвинение против Нетаньяху, дабы отстранить его от власти.

Ушедшее недавно правительство не приняло никаких мер по сенсационным разоблачениям Саады. Премьер-министры Беннет и Лапид, а также министр юстиции Гидеон Саар проигнорировали заявления высокопоставленного чиновника, уволенного за разоблачение коррупции в самом сердце израильской правоохранительной системы.

Как полагают обозреватели, нынешнее правительство тоже не сможет заняться разоблачением коррупции в юридической системе, но уже по другой причине – именно в силу «сшитых» на Нетаньяху дел. Если оно попытается это сделать, в Нетаньяху полетят обвинения со стороны левого истеблишмента и верной ему прессы, которые постараются создать впечатление, что этот объективно необходимый государству процесс ведется «в персональных интересах обвиняемого». Уже сейчас группа левых активистов подала иск в БАГАЦ, требуя, чтобы новому премьеру запретили самому назначать министра юстиции из-за «конфликта интересов». Суд вряд ли согласится с этим абсурдным требованием, но вектор общественной борьбы уже задан…

 

Станислав ОКУНЕВИЧ

 

Между тем еще один свидетель обвинения по «делу 4000» выступил против прокуратуры, в связи с чем та потребовала объявить Давида Шарана, бывшего главу канцелярии Нетаньяху, враждебным свидетелем.

20 декабря Шаран, вызванный как свидетель обвинения, буквально с первых минут обрушился с обвинениями на прокуратуру: «Я ваш свидетель, но я нахожусь под постоянными угрозами. Я являюсь подсудимым по „делу о субмаринах“. Пять лет над моей головой занесен меч. Пять лет издеваются надо мной и над моей семьей». Уже через несколько минут представитель обвинения обратился к суду с просьбой объявить Шарана враждебным свидетелем.

Шаран описал атмосферу, в которой давал показания на следствии: «Меня уволили с работы и позаботились о том, чтобы я не мог найти другую. Меня представляет адвокат из общественной адвокатуры из-за давления со стороны прокуратуры. Мне говорили, что я не увижу жену, так как она в их руках, что детей заберут социальные службы. Вы думаете, можно себя чувствовать комфортно, когда даешь показания, а рядом сидит палач?».