Чем оборачивается презрение к системе

И это касается не только автократий и диктатур. Деструктивная самореализация Ангелы Меркель – еще один подобный пример. Ею можно восхищаться за то, что она в значительной степени перестроила политическую систему Германии в соответствии со своими собственными планами. Но она достойна решительного осуждения за те разрушения, к которым привела реализация ее планов.

У политических систем нет почтового адреса, и все же они существуют как идеальные и договорные обязательства между людьми, обществами и странами. ЕС – это такая система, НАТО – тоже, и, конечно, Германия – тоже система, в идеале характеризующаяся государственным контролем и независимой юрисдикцией. Индивид имеет твердо установленное место в системе, которое определяется его функцией в ней. В идеальной системе любого человека можно заменить без изменения системы. В то же время индивидуальность – будь то личность или нация – является серьезным противником системы.

То, как работают системы, ставящие себя выше национального самоопределения и демократических процессов, можно было наглядно наблюдать в ходе кризиса евро. Когда 25 января 2015 г. Греция проголосовала за отставку своей элиты, ввергшей страну в долговой кризис, и избрала правительство из коммунистов и правых радикалов, в политике Греции в отношении евро ничего не изменилось. Даже когда полгода спустя тогдашний премьер-министр Греции Алексис Ципрас инициировал референдум, на котором греки однозначно высказались против политики eвро-зоны, в результате не изменилось ровным счетом ничего: система евро и ЕС просто проигнорировала демократическую волю греков.

Системы имеют тенденцию быть громоздкими, большими кораблями с тормозным путем, измеряемым годами. Это придает им стабильность и надежность, но делает их беспомощными перед лицом разрушительных конкурентов, которые подстраиваются под одного человека и обычно называются автократиями, деспотиями или диктатурами. Системы, запертые в жестком формализме, не могут реагировать на капризную и произвольную природу одного правителя. Таким образом, система полагается на саму себя, выстроенную на базе соглашений, конвенций и договоров, но может реагировать лишь выражением морального негодования, когда автократы или диктаторы нарушают этот свод правил, надстройкой которого всегда должно быть международное право.

 

Меркель последовательно ослабляла Украину

Еще раз: политика, сосредоточенная на одном человеке, содержит в себе риск того, что жизненный план правителя становится планом всей нации, и это характерно не только для автократий и диктатур. Особенность демократий заключается в том, что процесс сужения круга правителей занимает больше времени, но при этом системно является более стабильным. Шестнадцать лет пребывания Ангелы Меркель на посту канцлера – полный провал в этом отношении. Чем дольше она была канцлером, тем более глубоко и всесторонне ей удавалось адаптировать политическую систему страны к собственным планам и представлениям. Это также называется самореализацией, и именно такой самореализации правителя противостоят правовые институты демократической страны. Но в Германии они не сопротивлялись, и проект самореализации Меркель в советском стиле смог реализоваться. Этого, правда, было недостаточно, чтобы стать чем-то бóльшим, чем просто наместникoм Путина в центре Европы.

Именно канцлер Германии дала добро на строительство «Северного потока – 2» ровно через год после аннексии Крыма, тем самым отмахнувшись от всех опасений соседних стран. И именно канцлер ФРГ отказалась в 2020–2021 гг. предоставить Украине военную технику из запасов армии ГДР.

Бездумный отказ от использования атомной энергетики, разрушительная иммиграционная политика, уничтожение Германии как промышленного центра, так называемая «денацификация» вооруженных сил и элитных полицейских подразделений, переход к полной зависимости от российского газа – все это относится к великому проекту самореализации Ангелы Меркель, который прошел под бурные аплодисменты ее партии. Не говоря уже о фактическом упразднении обороноспособности Германии и упорном отказе выполнять целевой показатель НАТО по расходованию на оборону 2% ВВП.

 

Саморазрушение Германии

При Меркель устранение военных из всех сфер общественной жизни расцвело таким пышным цветом, что это должно было вызывать слезы радости у любого оплаченного Россией пацифиста. Отмена обязательной военной службы была лишь стартовым сигналом, в результате чего ни один высокопоставленный политик не хотел фотографироваться с солдатами, представителей бундесвера старались не допускать в школы и на массовые мероприятия и даже немецким солдатам, погибшим в Афганистане, было отказано в захоронении с воинскими почестями. И когда немецкие солдаты вернулись домой после поспешного и хаотичного вывода войск из Афганистана, политики предпочли бы, чтобы они без лишнего шума просто исчезли, не привлекая внимания. Кстати, за демонтаж всего военного отвечал ХДС с eго женщинами – министрами обороны, и этот факт не следует забывать.

Заступив на свой пост, Ангела Меркель нашла в Германии политическую систему, которую она как минимум в свой второй канцлерский срок начала переделывать в соответствии со своей повесткой, что вело к саморазрушению Германии вне старой западной системы ценностей. Меркель использовала истерическую силу «зеленых» для старта энергетической реформы, она использовала силы «Антифа», чтобы протолкнуть свою «культуру гостеприимства» во времена иммиграционного кризиса, она использовала антизападный и антиамериканский курс СДПГ и близость некоторых социал-демократических «товарищей» к окружению Путина. Она использовала левые пропагандистские лозунги борьбы с фашизмом, чтобы вымести всех противников с политического поля и открыто объявить о фактической отмене демократических выборов. Она использовала «Пятницы для будущего», «Новыx германских медиамейкеров» и прочие субсидируемые государством «полезные» организации в сочетании с активистскими СМИ в целях социального обеспечения своего проекта. Однако, прежде всего, она использовала трусость своей партии, с тем чтобы, пообещав продолжение пребывания ХДС/ХСС у власти, цементировать собственное господство.

Если сравнить Ангелу Меркель с ее постоянным оппонентом Дональдом Трампом, то у них можно найти больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Время пребывания Дональда Трампа на посту президента также было отмечено деструктивными и одиночными решениями, проявлениями мании величия и не всегда корректным отношением к фактам, что вызвало не совсем лишенные основания подозрения в том, что он хочет изменить политическую систему США. Но если в США президентство строго ограничено двумя сроками, федеральный принцип свято соблюдается, а демократические институты действуют настолько независимо, что постоянно ограничивают президенту пространство для маневра, то Ангела Меркель быстро обнаружила позорную немецкую готовность перемолоть любой институт в угоду правителю. Что также объединяет и отличает Ангелу Меркель и Дональда Трампа, так это то, что оба они были чуждыми системе. Они не были выходцами из своей партии, которые «притерлись» бы к системе на долгом пути к власти; один из них был выходцем из строительной и медиаиндустрии, а другая – физиком.

 

Хрупкая политика единого правителя

В настоящее время мы наблюдаем, как политика Германии, которая в течение многих лет была ориентирована на одного правителя, рушится в течение нескольких недель. Это неудивительно, потому что, с одной стороны, любая идеология в какой-то момент оказывается побежденной реальностью, а с другой стороны, после ухода Меркель давление, которое она создавала на систему, должно было исчезнуть. Она была мастером по эксплуатации человеческой потребности в защите от угроз, которую политики всегда использовали в своих целях, что выражалось, в частности, в педалировании нереальных климатических сценариев, в то время как наличие реальных угроз отрицалось до тех пор, пока они не становились горькой реальностью.

Такие правители, как Меркель и Трамп, воевали с системой, которую они считали ограниченной, но и та и другой получили возможность саморасширения лишь на время. Дональд Трамп – ненадолго, Ангела Меркель – на слишком долгое время. Владимир Путин же просто связывает собственную жизнь с жизнью России. Это очень опасно, потому что никто не знает, что станет с Россией, если Путин падет. В истории завышенные имперские притязания обычно становилось началом конца единоличного правителя.

 

Путин заставляет Запад реагировать

Путин презирает системы. Такие основы, как международное право, такие принципы, как территориальная целостность национальных государств, формализм и договоры интересуют его лишь до тех пор, пока они служат его личным и имперским интересам. Такова природа единоличных правителей. Пока его коллегами на Западе были Дональд Трамп и Ангела Меркель, которые возвысились над своими системами, вой­на не была для него приемлемым вариантом, поскольку кто-то вроде Трампа без проблем и без системной поддержки со стороны НАТО пригрозил бы бомбить Москву. И Путин понимает этот язык. Тот факт, что с уходом Меркель последнее контактное лицо и гарант реализации его великодержавных фантазий в Европе сошел со сцены, а вместо него восстановилась система формальностей и переговоров, сделал вариант вой­ны все более привлекательным для Путина. Ведь система, которая согласилась с тем, что вой­на – это вовсе не продолжение политики другими средствами, мало что может противопоставить агрессивной вой­не. Насколько невозможно для этой системы понять имперские вой­ны, становится ясно из широко распространенной готовности объявить Путина сумасшедшим.

Для западного системного мышления вой­на является противоположностью политики, а не ее продолжением военными средствами. Вой­на – это ад, а правители, которые начинают вой­ны, соответственно, безумны или просто негодяи. Иных слов для обозначения их нет, и уже в этом выражается беспомощность Запада в конфликте с Путиным. Далее следуют характеристики вой­ны как варварской, противоречащей международному праву и преступной, а политика понимается как дипломатический круг переговоров с использованием силы лучших аргументов. То, что в данный момент эта иллюзия громко лопается, не самое страшное, в том числе и потому, что сентенция о вой­не как o продолжении политики другими средствами сохраняет свою актуальность. По крайней мере, для России и – если быть честным – для всех других великих и ядерных держав, таких как США, Франция или Китай.

Суть самодержца заключается в том, чтобы отождествлять свой жизненный план и судьбу своей страны. Однако неясно, отождествляет ли Путин время существования планеты с продолжительностью своей жизни и готов ли он ввергнуть человечество в ад. В то же время Путин ведет свои военные действия лучше, чем считают многие комментаторы. До сих пор его отношения с Западом напоминали действия хулигана со школьного двора, который пинает детей из младших классов. В последние недели Путину нередко удавалось нанести первый удар, после которого Западу приходилось напрягаться. Наращивание войск вокруг Украины, военное наступление, активация «оружия сдерживания» (эвфемизм для обозначения ядерного оружия) – все это снова и снова заставляло Запад реагировать, вместо того чтобы самому перейти в режим атаки. Возможно, Путинy и не удастся добиться победы над Украиной, но ему пока что во многом удается демонстрировать беспомощность Запада, даже если все западные лидеры похлопывают друг друга по плечу, гордясь введенными санкциями.

И даже если Запад еще до того, как Путин взялся за оружие в Украине, заверил его, что не намерен вмешиваться напрямую (что было правильно с точки зрения формалистской системы, но могло укрепить Путина в его решении начать вой­ну), Германия должна очень быстро решить, применима ли такая же сдержанность к малым странам Балтии или там действительно будет необходимо вмешательство НАТО. Как известно, «si vis pacem para bellum» – «если хочешь мира, готовься к вой­не». Но – добро пожаловать в реальность! – нужно признать, что германские вооруженные силы не будут готовы к реальным действиям в течение еще многих лет.

 

Маркус ВАЛЬФЕЛЬД