«100 тыс. израильтян в Москве – это миф»

Профессор Зеэв Ханин родился в 1959 г. в Запорожье. В 1981 г. окончил Ярославский государственный пединститут им. К. Д. Ушинского, в 1989 г. – аспирантуру Института Африки АН СССР. Защитил кандидатскую диссертацию по проблемам взаимоотношений партий с неформальными структурами власти в странах Востока. В 1991 г. как стипендиат Фонда Сороса и Британского совета прошел постдокторат в Институте исследований России и СССР Оксфордского университета. После репатриации в Израиль в 1992 г. получил степень доктора философии (политические науки), работал преподавателем и научным сотрудником Отделения истории Ближнего Востока и Африки и Центра российских и восточноевропейских исследований им. Каммингса Тель-Авивского университета, преподавал в Университете Бар-Илан, сотрудничал с рядом других учебных и исследовательских заведений. Главный ученый Министерства алии и интеграции, профессор магистерской программы по иудаике Ариэльского университета.

В беседе с корреспондентом «Еврейского журнала» Зеэв Ханин рассказывает, сколько нужно времени, чтобы стать истинным израильтянином; зачем и куда репатрианты уезжают из Израиля и чем нынешняя алия отличается от предыдущей.

 

Три критических года

– Совсем недавно в немецко-американском издательстве De Gruyter вышла ваша книга «Из России в Израиль – и обратно». Правда, что из Израиля уезжают молодые и перспективные?

– Баланс интеллекта среди приезжающих в Израиль и уезжающих примерно равен. Как приезжают умные, так и уезжают умные. Что касается возраста, среди русскоязычных израильтян-эмигрантов доля молодежи несколько выше, чем среди всей общины репатриантов из бывшего СССР. Однако израильтяне не только уезжают, но и возвращаются. В последние годы этот процесс активизировался, среди возвращающихся есть и русскоязычные. Причем доля молодых среди тех, кто возвращается, выше, чем среди уезжающих.

– По каким причинам репатрианты возвращаются из-за границы в Израиль?

– По тем же, что и уезжали. Ожидания не оправдались; семейные причины… и патриотизм. Люди просто любят эту страну, хотите верьте, хотите – нет. Если побродить по интернет-форумам израильтян в СНГ, Северной Америке и Европе, там будут люди, которые напишут: как жаль, что мы потеряли в Израиле 10‒20 лет, в Канаде всё с первого момента пошло замечательно. Но будут и такие, которые скажут, что нигде медом не намазано и что с Израилем их связывают юность, служба в армии, автобус № 5, который идет на пляж в Тель-Авиве…

Говорить о том, что в Израиле идет позитивная селекция молодых и образованных среди выезжающих и негативная среди въезжающих и остающихся, – это преувеличение. Или гипотеза, которая не находит подтверждения серьезными статистическими и аналитическими данными.

– А как выглядят эти данные?

– Критический момент для эмигранта – первые три-пять лет за границей. Становится понятно, уехал ли человек насовсем или решил посмотреть мир, попутешествовать, прежде чем начинать взрослую жизнь. Пять лет – критический срок, после которого становится понятно, что человек, скорее всего, не вернется.

Среди тех, кто постоянно прожил за границей более пяти лет, возвращаются в Израиль 10–15%. Через два года возвращаются 30%, через три – половина. Дальше шансы на возвращение снижаются. В основном за рубежом застревает средний возраст и средний класс. Этим людям было неплохо и в Израиле: там они получили или углубили образование, достигли в жизни чего-то существенного и увидели – или им так показалось – свой профессиональный потолок. Такие мотивы, как идеология, безопасность, политические, климатические и прочие соображения, чаще всего являются отговорками и в любом случае имеют периферийное значение.

Уровень образования израильтян, которые перебрались в Северную Америку и Европу, достаточно высок. Классический израильтянин в России и на территории бывшего СССР – профессионал средних лет, менеджер среднего и высшего звена, исследователь, инженер информационных технологий, компьютерщик, специалист по всякого рода информационным проектам. Он не столько возвращается в города и регион своего первого исхода, сколько совершает вторую эмиграцию в крупные деловые и культурные центры бывшей родины. Имеются и учителя, предприниматели в сфере услуг и производства.

– В прессе периодически озвучивают огромные цифры «возвращенцев»: в одной Москве израильтян якобы десятки тысяч, если не сотни.

– Простите за терминологию, но это глупости. На всей территории бывшего СССР на сегодняшний день максимум 45‒47 тыс. израильтян (беседа состоялась до их массового исхода из России в связи с войной. – Ред.), причем часть из них живет на две страны. Не считая, конечно, новых израильтян, которые в стране реально не жили, а просто обзавелись паспортами.

Миф о 100 тыс. израильтян в Москве – демонстрация антропологического феномена. В тот момент, когда вы выходите из дома и видите статистически значимое количество представителей определенной группы, создается ощущение, что они везде. Есть известный социологический анекдот: в Марселе французов опросили, какова доля мусульман в их городе. Никто не назвал цифру меньше 30%, при том что на самом деле тогда она была чуть более 10%. Сколько русскоязычных жителей в Ашдоде? Интуитивно – весь город, реально – немногим более четверти населения.

Так что речь идет об оптической иллюзии. Кто-то ее озвучил, фраза пошла гулять. Меня как-то пригласили на телеканал RT Arabic, где собеседником был израильский араб, преподаватель колледжа. Он задал вопрос: «Доктор Ханин, не могли бы вы объяснить, почему 400 тыс. русскоязычных израильтян уехали из Израиля?» Он не спросил, уехали ли 400 тыс., он утверждал. Попытка выяснить, откуда он получил эту цифру, в результате привела к ee публикации в одной из ивритоязычных газет, которая ссылалась на сообщение арабской радиостанции, а радиостанция, в свою очередь, взяла информацию из… ливанской газеты.

– Если не 400 тысяч, то сколько?

– По критериям Центрального статистического бюро, йоред (ивр. – «человек, покинувший Израиль») – это тот, кто уехал за границу и не вернулся через 12 месяцев. Мы не знаем, эмигранты это или те, кто временно живет за рубежом. В любом случае это 13‒14% числа репатриантов из бывшего СССР, от 120 до 140 тыс. человек. Примерно половина из них – в бывшем СССР, вторая половина – в США, Канаде, Европе. Какая-то часть не попадает в статистику эмиграции, потому что живет на две или даже три страны.

В нашей выборке было менее 15%  людей, которые воспринимали отъезд из Израиля в страны СНГ как возвращение на родину. Остальные приехали по личным и экономическим причинам. Многие себя считают экспатами, некоторые вообще говорили: «Какой я эмигрант? Я израильтянин на релокации, отработаю – вернусь». Многие считают себя посланниками своих предприятий. Бывают и экономические беженцы – ну вот не срослось у них в Израиле, так получилось.

 

Интеллектуалы, но не левые

– Русскоязычный израильтянин попадает за границу. Он вливается в местную еврейскую общину или держится поодаль? Приближается к традиции или отходит от нее?

– Мы видим сохранение устойчивой израильской идентичности, не видим негативной динамики в еврейской идентичности и наблюдаем усиление религиозной идентичности. В России, по крайней мере. В Израиле начала 1990-х уровень религиозности среди евреев из СССР падал: еврейская страна, не нужно никаких подпорок для еврейской самоидентификации. Когда вы совершаете обратное путешествие, иногда нужно что-то, что подкрепляет вашу еврейскую составляющую.

– Что такое религиозная идентичность?

– Ответ на вопрос: «Считаете ли вы себя религиозным человеком?», что бы это ни значило. Она не означает необходимость посещать культовые заведения или соблюдать обряды. Общей платформой являются и синагоги, и культурные центры, и все остальные места, где решаются проблемы персональных связей и деловые вопросы. Там ты находишь партнеров, клиентов, работодателей. Есть даже экзотические экземпляры типа нескольких израильских арабов, которые делают пожертвования синагогам. Потому что они должны быть внутри тусовки, понимаете?

При этом надо иметь в виду, что русскоязычные израильтяне полностью не смешиваются с остальными группами, организуя собственные тусовки. Их внутренний круг общения – в основном такие же русскоязычные израильтяне, плюс немножко местные евреи. Это четко видно в Нью-Йорке и Торонто. Русскоязычные израильтяне и «прямики», то есть те, кто попал в Северную Америку напрямую из СССР, воспринимают себя как две разные группы.

– Давайте разберем другую популярную точку зрения: нынешняя алия в массе своей нееврейская; приезжают потенциальные антисемиты или как минимум носители радикально левых, антисионистских взглядов.

– Среди алии последних лет доля галахических неевреев существенно выше, чем в среднем по общине. Однако разговоры о массовом заезде гоев и антисемитов, которые хотят изменить еврейский характер Израиля, – это незнание фактов, неумение их интерпретировать, нежелание понимать ситуацию и чисто политическая пропаганда. Если судить по данным исследований, в которых я принимал участие, доля тех репатриантов последней, да и предыдущих волн алии, которые не отвечают галахическим критериям еврейства или вообще не имеют еврейских корней, но при этом считают себя частью еврейского коллектива, весьма высока.

Что до политических взглядов, то эти люди, как и их предшественники, в массе своей видят себя в праволиберальной части политического спектра. Например, согласно исследованию 2017 г., среди алии последних лет правые убеждения распространены даже больше, чем в целом среди русскоязычной израильской общины. К примерy, сторонников партии «Наш дом Израиль» и «Ликуд» оказалось больше, чем в среднем. Считается, что последняя волна алии – это такие европейские интеллектуалы. Чистая правда. Но они не склонны автоматически переносить свое мировоззрение на реалии арабо-израильского конфликта.

По другим исследованиям видно, что через пять-шесть лет после приезда репатрианты становятся в этом плане обычными израильтянами. В отличие, скажем, от иммигрантов в США или Европе. Русскоязычная община в Израиле есть, а гетто нет. Русский Израиль – с ударением на слове «Израиль».

– Чем новые репатрианты кардинально отличаются от старожилов, приехавших 30 лет назад? Может, финансовым статусом – ведь сейчас можно продать квартиру и вывезти денежные накопления?

– Достаток другой, конечно, но дело не только в этом. В Израиль едут люди, которые всё уже в этой жизни видели. Горбачевская алия считала, в образной формулировке одного моего московского товарища и коллеги, что «всё дерьмо – в Советском Союзе, а всё золото – на Западе». Нынешнее поколение понимает, что и золото, и дерьмо распределены по всему миру более или менее равномерно.

Нынешняя алия едет в Израиль с открытыми глазами. Это знакомая им страна, где живут родственники и друзья. Многие могли бы перебраться в Чехию, Германию, при определенных усилиях – в Америку, но ценят тот факт, что в Израиле они дома и никому ничего не должны. В других странах им пришлось бы кланяться, благодарить и обещать, что они будут хорошими гражданами.

– С учетом значительного числа неевреев среди русскоязычных израильтян правительство сейчас инициирует реформы в сфере гиюра. Насколько они будут востребованы целевой аудиторией?

– Я этой темой занимался много лет, участвовал в общественных комиссиях, консультативных группах. Вкратце – этот вопрос опоздал лет на 25. В начале 1990-х людей можно было взять тепленькими, но именно тогда произошла смена власти. Партия «Авода» прежде всего продвигала мирный процесс, ей требовалась коалиционная поддержка, за которую надо было расплачиваться. Поэтому гражданскую составляющую внутренней политики передали ультрарелигиозным партиям. В отличие от прежнего религиозно-сионистского раввината, который проводил инклюзивную политику в отношении неевреев, последние 20‒25 лет раввинат нередко проводит эксклюзивную политику. Поэтому я думаю, что поезд ушел. Реформа гиюра зависит не столько от репатриантов, сколько от израильского общества. Если оно будет посылать сигналы о необходимости гиюра, процесс пойдет.

– Для нерелигиозного большинства важнее израильская идентичность, а не именно еврейская. Условная внучка еврея с родным ивритом, службой в армии и учебой в вузе воспринимается стопроцентно своей.

– Это и так, и не так. По сравнению с евреями диаспоры нерелигиозные израильтяне – вполне традиционалисты: они зажигают ханукальные свечи и предпочитают браки под хупой секулярным церемониям. Это люди, для которых еврейская традиция в ее гражданском израильском варианте не пустой звук. Среднестатистический израильтянин считает, что хорошо бы формализовать статус неевреев в еврейском коллективе, то есть, грубо говоря, он за гиюр. За какой – отдельный вопрос, учитывая, что к нынешнему религиозному истеблишменту у такого человека немало вопросов.

– Вы сказали, что до начала Большой алии тогдашний раввинат был более инклюзивным. В чeм это выражалось?

– Точных данных у меня нет, но факт, что в 1950–1960-е, а также в начале 1970-х гг. эти вопросы решались быстро. На конференции, в которой я принимал участие, кто-то задал вопрос, какая доля неевреев была в алие из Магриба. На него удивленно посмотрели и сказали, что таких вообще не было. Но чисто статистически так не бывает. Это говорит о том, что тогда ситуация решалась быстро, спокойно, инклюзивно, и все о ней давно уже забыли.

Среди репатриантов 1970-х доля неевреев по Галахе, надо полагать, была не меньше, чем в первой половине 1990-х. Множество воспоминаний тех лет рисуют примерно такую картину: люди шли к раввинам населенных пунктов отметить бар-мицву сынa или бат-мицву дочери. Раввин интересовался документами. Ему говорили, что папа еврей, мама русская. Раввин отвечал: «Ну, это не проблема. Пускай ваш ребенок походит на занятия, потом нужно будет сделать обрезание, окунуться в микву, и все дела». Ну, и общество тогда было к этому расположено больше, чем сегодня.

 

Святая земля делает свою работу

– Вы можете дать новым или потенциальным репатриантам полезный совет? Например, сколько должно пройти времени, чтобы по-настоящему стать израильтянином?

– Пять-семь лет. Сначала интегрируются дети, а потом и взрослые. Не надо ориентироваться на социальные сети, где старожилы пишут про новых репатриантов, те отвечают, начинаются бесконечные разборки… Этим занимается небольшое число людей. Практика показывает, что процесс интеграции идет очень быстро и среди евреев, и среди неевреев по Галахе. Никаких советов никому давать не надо. Святая земля делает свою работу.

– А что такое интеграция? Знание языка и культуры?

– Интеграция – это социальный комфорт. Это – чувствовать себя в стране комфортно, оставаясь собой. Быть сопричастным к стране и ее проблемам. Понимать, что, если где-то что-то взорвалось, это произошло с тобой. Понимать, что террористы ХАМАСa, которые обстреливают юг Израиля, воюют с твоей страной, даже если ты сейчас проводишь в ней менее 180 дней в году.

– Это, кажется, ограничение Управления национального страхования?

– Да, такой принятый критерий. Если в течение трех лет вы проживаете в Израиле менее 180 дней в году, вы считаетесь израильтянином, живущим за рубежом. Надо сказать, мы делали замеры среди россиян, которые получают израильское гражданство ради паспорта. Сначала они берут эти паспорта на всякий случай. Потом прописываются в Израиле, но не живут там. Потом многие приобретают недвижимость или присматривают долгосрочный съем, затем начинают проводить в этой недвижимости сначала две недели в году, потом по месяцу и более. А потом дети говорят: «Папа, мама, езжайте домой, а я еще потусуюсь». Картина, конечно, упрощенная, но близкая к реальности. Главное, что люди неожиданно обнаруживают: в их картине мира израильская повестка дня занимает существенно большее место, чем любая другая.

 

Беседовала Виктория КАЦ (jewishmagazine.ru)