Королевство кривых зеркал

У тех, кто хотя бы поверхностно знаком с историей прошлого века, многое из происходящего сегодня должно вызывать ощущение дежавю. Возможно, левые «революционеры» пока еще не гноят своих оппонентов в тюрьмах, не ссылают их на 101-й километр, не строят для них концлагеря… Однако «проработки» и «чистки» уже идут полным ходом, в науке и практической деятельности главным критерием стала не истина, а верность политкорректной доктрине. Если в недоброй памяти мрачные времена для продвижения по жизни требовалось правильное этническое и социальное происхождение, а также «правильный» партбилет, то теперь залог успеха – принадлежность к «обделенным» меньшинствам, «правильный» цвет кожи и принадлежность к социально близким организациям. Ниже приведены всего несколько примеров из сегодняшней жизни в США и Великобритании, однако и в Германии с подобным можно столкнуться на каждом шагу.

 

Ту би ор нот ту би

В тоталитарном монстре под названием СССР наука была либо «прогрессивной», либо «реакционной», но ни в коем случае не «нейтральной». К примеру, ученый-генетик не мог отделаться простым заверением: «Я не реакционер». Его непременно обязывали публично заклеймить «реакционных вейсманистов-морганистов» и принести клятву верности сочинениям «прогрессивного мичуринца» Трофима Лысенко. В противном случае человека изгоняли с работы, а могли и, что называется, упечь «куда надо».

О, с какой завистью смотрели советские ученые «за бугор», где наука была просто наукой – без вышеупомянутых эпитетов. Туда, где мерилом научного успеха были не «верность идеям партии», а глубина исследования, точность доказательств, способность противостоять придирчивой критике коллег-конкурентов. Понятно, что в таких условиях «прогрессивным» советским ученым оставалось лишь глотать пыль из-под колес научного прогресса, уносящегося все дальше и дальше от «самого передового общества». Правда, помимо пыли, глотали еще и плоды шпионажа, то и дело похищаемые из щедрых западных садов «бойцами невидимого фронта», – тем до поры до времени и выезжали.

А еще можно было пойти в спецхран Публички, где выдавались научные журналы мира, отделенного от нас колючей соцлагерной проволокой. Журналов было много – хороших и разных, но среди всех вздымалась на недосягаемую научную высоту двуглавая, как нынешний герб, вершина: Nature и Science. Опубликовать статью в одном из двух этих китов авторитетности всегда было (и пока еще остается) заветной мечтой любого ученого. Десятки тысяч достойнейших профессоров и исследователей завершали свою карьеру, так и не приблизившись к этой цели.

Помните анекдот, как скрипач объясняет чекисту, что для него значит сыграть в Карнеги-холле на скрипке Страдивари: «Это как тебе застрелить директора ЦРУ из пистолета Дзержинского…» Так вот, напечататься в Nature или в Science намного круче. Чтобы вы оценили разницу: авторитет научного журнала отражается т. н. «импакт-фактором». Журнал считается приличным, когда этот показатель где-то между 5 и 10. Хороший специализированный журнал – 10–12. Журналы, явно лидирующие в своей области (скажем, Microbiology Journal), – таких в мире примерно дюжина – колеблются вокруг 30. У Nature – журнала, публикующего статьи по всему фронту науки, – импакт-фактор в настоящий момент равен 43!

До недавнего времени там печатали действительно лишь статьи оглушительной важности, прошедшие многоступенчатый отбор, критику лучших специалистов, возвраты на правку, придирчивую редакцию и проч. Напечатался в Nature – сделал первый шаг к Нобелевской премии, никак не меньше. Но что печатают в Nature сейчас? А вот, полюбуйтесь: «Diversity in science: next steps for research group leaders». При этом под «разнообразием в науке» имеется в виду отнюдь не широкий спектр научных мнений, а напротив, выстраивание по строгому идеологическому ранжиру.

По какому именно? Об этом повествует другая статья, также попавшая на страницы самого авторитетного в мире научного журнала: «Students of соlour views on rасiаl equity in environmental sustainability» («Взгляды цвeтных студентов на роль pacовой справедливости в устойчивости окружающей среды»). По утверждению авторов этой статьи (и длинного ряда других аналогичных «исследований» современных мичуринцев), будущее мировой науки и цивилизации в целом отныне критическим образом зависит от числа чepных профессоров. People of Соlоr (авторы пользуются сокращением POC – в русской транскрипции неблагозвучное для еврея «ПОЦ») и, в особенности, BIPОС (Вlасk and Indigеnоus People of Cоlоr – чepные и туземные ПОЦы) представлены преступно мало среди PI (Primary Investigators – руководителей лабораторий) в области STEM (Science, Engineering, Technology and Mathematics), что позволяет определить их как URM (Underrepresented Minority Group).

Один из авторов этой выдающейся научной работы по имени V. Bala Chaudhary не поленился составить и опубликовать на сайте Nature в Университете Беркли инструкцию под названием «10 простых правил для создания антиpacиcтcкой лаборатории». Если совсем коротко, то отныне все научные лаборатории Запада обязаны набирать как можно больше ПОЦев. Предполагаю, что вскоре будет пересмотрено и написание знаменитого гамлетовского «To be or not to be?». Скорее всего, скажут нам, Шекспир имел в виду иной, хотя и аналогично звучащий вопрос: «Two BI or not two BI?», имея в виду, что на каждого чересчур бeлoго PI должно быть как минимум два BI (то есть два Вlасk and Indigenous ПОЦа). И мы поверим, потому как не поверивших выгонят с работы, а то и упекут «куда надо».

Повторяю, друзья: речь идет не о колхозной газете «Путь Ильича». Эти статьи и инструкции опубликованы в самом-пресамом авторитетном научном журнале Запада. Среди прочего ученый автор инструкции пишет: «Построение антиpacиcтcкой лаборатории сильно отличается от построения лаборатории, которая просто избегает pacизма. Обычный отказ от pacизма или простое заявление, что чья-либо лаборатория „не pacиcтcкая“, предполагает нейтральную позицию в борьбе, которая в принципе не может быть нейтральной. Как пишет ученый Ibram X. Kendi, „человек либо допускает сохранение pacового неравенства и тогда он pacист, либо борется с расовым неравенством и тогда он антиpacист. Между двумя этими состояниями не существует промежуточного безопасного убежища „не-pacист“».

Скажите, мне только кажется, что перед нами снова то же самое тоталитарное «либо-либо», сгубившее советскую науку, литературу, искусство и самую жизнь? Либо «прогрессивный», либо «реакционный». Либо «pacист», либо «антиpacист». Two BI or пинок под зад. Промежуточного состояния попросту не существует. Встань в строй и отдай честь – причем отдай раз навсегда и без остатка. Потому что как раз «честь» и «бесчестие» в самом деле не подразумевают промежутка. Неужто конец, друзья? Неужто они так и подомнут под себя мир, цивилизацию, науку, историю, искусство? Неужто не будет сопротивления?

 

Алекс ТАРН

 

Думать о здоровье не пациентов, а планеты

Именно к этому призывает издание BMJ (бывший Британский медицинский журнал). В редакционной статье, опубликованной в рамках спецвыпуска о климатическом саммите COP26 в шотландском Глазго, говорится, что лечение в значительной степени способствует «выбросам парниковых газов» и что этот углеродный след можно сократить, если «специалисты в области здравоохранения» смогут научиться уменьшению «гипердиагностики» и «избыточного лечения»: «На здравоохранение приходится 4–5% мировых выбросов парниковых газов. В Национальной службе здравоохранения 62% этих выбросов связаны с цепочками поставок и 24% – с оказанием медицинской помощи. Специалисты в области здравоохранения могут быть руководителями учреждений, которые стимулируют декарбонизацию больниц за счет уменьшения избыточной диагностики и чрезмерного лечения в здравоохранении, устранения отходов, оптимизации услуг и лучшего управления поставками и закупками. Все эти усилия приблизят нас к тому, чтобы сделать здравоохранение более устойчивым».

Одна из самых серьезных проблем, как утверждается в статье, это надоедливые пациенты с подозрением на рак, которые настаивают на том, чтобы им поставили диагноз как можно раньше. Им нужно научиться ждать, утверждает ее автор Рамми Мэтью. «Стремление диагностировать рак как можно раньше – еще один важный фактор, влияющий на углеродный след современной медицины. В течение нескольких лет нам рекомендовали снижать порог подозрения на рак, и мы призываем к более раннему и тщательному обследованию. В первичной медико-санитарной помощи большинство пациентов с умеренно повышенным или даже нормальным (по верхней границе нормы) количеством тромбоцитов ныне подвергаются шквалу обследований на случай, если тромбоцитоз является ранним признаком рака. Какой должна быть результативность этих тестов, чтобы сделать такой подход приемлемым? И разве мы не должны учитывать влияние на окружающую среду того, что такое количество пациентов оказывается на конвейере различных обследований?» – добавляет он.

Но зачем останавливаться на том, чтобы позволить случайному пациенту с недиагностированным раком умереть? Нам следует заставить всех стать веганами и ездить на велосипедах: «Иметь преимущественно растительную диету, больше ходить пешком, ездить на велосипеде и общественном транспорте – все это значительно снизит выбросы парниковых газов и улучшит наше здоровье. Продукты животного происхождения обычно требуют гораздо больше земли и воды и создают больше парниковых газов, чем продукты растительного происхождения. Устойчивые и здоровые диеты состоят в основном из разнообразных растительных продуктов… Характер и масштаб необходимых изменений зависят от существующих режимов питания местного населения. Например, чтобы соответствовать рекомендациям по здоровому питанию для всей планеты, среднее потребление мяса в Африке может немного увеличиться (2%), тогда как в Северной Америке и Европе оно должно снизиться на 79 и 68% соответственно.

Экологичный наземный транспорт потребует значительно меньшего количества поездок на автомобиле, плюс большее количество пеших прогулок и ездa на велосипеде и общественном транспорте обеспечит углеродно-нейтральный характер всего транспорта и использование возобновляемых источников энергии. Это требует преобразования энергетического сектора и транспортной инфраструктуры… Оценки характера и масштаба необходимых изменений различаются. В Великобритании, например, центральная нетто-нулевая траектория включает сокращение пробега автомобиля на одного водителя на 10% к 2050 г., тогда как другой анализ призывает к сокращению на 20–60% к 2030 г. в зависимости от скорости перехода к электрическим транспортным средствам».

Старомодные люди, думающие, что врачи должны заниматься здравоохранением, а не экологией, могут быть озадачены этим. А зря. Промышленный климатический комплекс и стоящие за ним зловещие миллиардеры, такие как завсегдатаи Всемирного экономического форума, провели чрезвычайно успешную операцию, в рамках которой школы, университеты, индустрия развлечений, крупный бизнес и основные СМИ теперь ретранслируют огромное количество историй по поводу опасений насчет изменения климата и экологии. Любые истории, свидетельствующие о том, что угроза глобального потепления сильно преувеличена, безжалостно подавляются.

Отсюда, например, недавнее заявление Google о том, что компания будет ограничивать СМИ, которые «противоречат научному консенсусу по поводу изменения климата». (При том, что в настоящей науке не существует такого понятия, как консенсус. Определенно нет «консенсуса» ни по изменению климата, ни по его причинам или способам противостояния ему. Если бы такой консенсус был, Google не пришлось бы подвергать цензуре голоса диссидентов, потому что все пришли бы к согласию по этому вопросу.)

Тони Хеллер так сформулировал свою точку зрения по этому поводу: «Галилей противоречил научному консенсусу геоцентризма. Вегенер противоречил научному консенсусу о том, что континенты не могут двигаться. Эйнштейн противоречил научному консенсусу ньютоновской физики. Когда-нибудь ваш культ климата будут вспоминать с таким же пренебрежением». Всё так. Но прежде, чем мы достигнем этого состояния просветления, скольким людям нужно будет умереть от недиагностированного рака, поскольку «пробудившиеся» врачи принесут их в жертву на алтарь своей «планетарной катастрофы»?

 

Джеймс ДЕЛИНГПОЛ (Breitbart)

 

Вышли мы все из расизма?

Несмотря на свое название, Национальный совет по семейным отношениям (NCFR) стремится разрушить американские семьи. Он утверждает, что нуклеарная семья, состоящая из отца, матери и детей, является просто продолжением превосходства бeлых.

NCFR имеет широкий охват. Основанная в 1938 г., организация издает три журнала, в том числе Journal of Marriage and Family, который она рекламирует как «ведущий исследовательский журнал в области семьи». Плачевные взгляды группы на брак повлияют на сотни брачных и семейных терапевтов и исследователей по всей стране. Члены NCFR приезжают из более чем 35 стран и всех 50 штатов и работают учителями, разработчиками программ и консультантами. Организация насчитывает тысячи активных членов, имеет 10 филиалов на государственном и региональном уровнях и 26 студенческих отделений в университетах. Она также проводит исследования для законодателей.

В объявлении о вебинаре «К демонтажу семейных привилегий и превосходства бeлых в семейной науке», премьера которого состоялась в мае, организация предлагает своим членам кредиты на «непрерывное образование», позволяющее, в частности, узнать, что область «семейной науки борется с тем, как она отдает предпочтение определенным типам семей над другими». NCFR поясняет: «Как и привилегия бeлых, семейная привилегия является непризнанной и незаслуженной льготой, включенной в законы, политику и практику США и дарованной традиционным, или „стандартным“, нуклеарным семьям в ущерб нетрадиционно настроенным семейным системам (например, семье с одним родителем, неженатым партнерам, воспитывающим детей вместе, бабушке и дедушке, воспитывающим внуков). Семейные привилегии определяются как выгоды, часто невидимые и непризнанные, которые человек получает, принадлежа к семейным системам, которые долгое время поддерживались в обществе как превосходящие все остальные».

Согласно NCFR, нуклеарная семья теперь является средством «семейных привилегий» – еще один новый термин – и превосходства бeлой pacы, «структурой», которая больше не рассматривается как та, которая воспитывает маленьких детей, обеспечивает им стабильность и безопасность и готовит их к успешной и эмоционально здоровой взрослой жизни. Вместо этого NCFR теперь говорит, что семья в составе мамы, папы и детей ошибочно считается «превосходящей всех остальных» и «создает системные барьеры для равных возможностей и справедливости для всех семей».

На вебинаре NCFR участники «изучат, признают и узнают, как демонтировать проявления семейных привилегий в наших социальных системах, используя межсекторальную структуру, разработанную критическими феминистскими и pacовыми учеными». Ожидается, что участники вебинара узнают, как «определить семейные привилегии превосходства бeлых и применить критическую интерсекциональную структуру». NCFR, по сути, утверждает, что всё, что они учили о семейной науке в прошлом, было ложью, потому что общество не смогло признать «семейные привилегии» на протяжении всех этих десятилетий и теперь должно признать свою вину. Ожидается, что после 90-минутного вебинара участники обретут возможность: демонтировать семейные привилегии в науке о семье, преподавании, практике и формировании политики; признать наличие семейныx привилегий и превосходствa бeлой pacы в исследованиях, практике и политике; уменьшить способы, которыми семейные привилегии проявляются в семейной науке и в обществе.

По иронии судьбы критическая pacовая теория (CRT) является инструментом тех же левых, которые создали систему зависимости выживания чepного сообщества от правительства. Несмотря на то что опубликованные данные подтверждают, что семьи (в том числе черные) с двумя родителями резко сокращают бедность, жестокое обращение с детьми и многие другие социальные проблемы, NCFR теперь утверждает, что американские семьи с двумя родителями, бeлые и чepные, представляют собой системный pacизм и «семейные привилегии».

По данным Бюро переписи населения США, 18,3 млн – каждый четвертый ребенок – живут без биологического или приемного отца в доме. Исследования, которые не были искажены CRT, показали, что дети, выросшие в семьях без отца, имеют в четыре раза больший риск жить в бедности, в семь раз больший риск забеременеть в подростковом возрасте и в два раза чаще страдают ожирением и бросают среднюю школу. Кроме того, традиционные исследования показали, что дети, выросшие без отца, с большей вероятностью проявляют поведенческие проблемы, сталкиваются со злоупотреблением в отношении себя и отсутствием заботы, злоупотребляют наркотиками и алкоголем, совершают преступления и попадают в тюрьму.

Чepнокoжее сообщество упускает возможности, которые может предложить им США, и это не из-за системного pacизма или привилегий бeлых. Это связано с тем, что с 1960-х гг. культура CRT опрокинула статистику семей чepнокoжих примерно c 80% семей с двумя родителями до 80% домов без отцов. При этом отсутствовала какая-либо национальная инициатива по обращению вспять этой ужасной тенденции. Настало время решить реальные проблемы, которые привели к pacовому неравенству, помогая в то же время продвигать страну к постpacовой Америке.

 

Кендалл КУОЛЛС (thefederalist.com)

 

Не те водят

В сентябре Институт искусств Чикаго уволил всех своих порядка сотни экскурсоводов-добровольцев (доцентов), поскольку слишком многие из них были богатыми белыми женщинами. Новость о массовом увольнении просачивалась медленно, отчасти потому, что институт попросил уволенных сотрудников не разговаривать со СМИ, а также потому, что левые чикагские СМИ не проявили особого интереса к освещению этой проблемы.

Газета Wall Street Journal сообщила: «Говоря музейным языком, доцент – это обученный волонтер, который приветствует посетителей и проводит экскурсию, рассказывая о жизни художников, объясняя визуальные элементы выставленных работ и добавляя художественно-исторический контекст. Раньше в Институте искусств было более 100 доцентов, 82 из которых работали, пока 3 сентября Вероника Штайн, исполнительный директор по обучению и взаимодействию, не отправила электронное письмо, согласно которому все они были уволены. В благодарность за их долгую неоплачиваемую работу (в среднем 15 лет) Институт искусств предложил гидам, вышедшим на пенсию, двухлетний бесплатный пропуск в музей.

Очевидная проблема заключалась в том, что доценты Института искусств были в основном пожилыми белыми женщинами с финансовым достатком выше среднего и с большим количеством свободного времени. Вероника Штайн объяснила, что институту необходимо перейти к более профессиональной модели, „которая позволит членам общины всех уровней дохода участвовать, реагировать на вопросы классовой и доходной справедливости и не потребует финансовой гибкости“».

Резкая статья в Chicago Tribune раскритиковала действия Института искусств как постыдные и сделанные в «скользкой» манере. Это было одно из немногих упоминаний об этой истории в чикагских СМИ. В ответ Роберт Леви, председатель Института искусств, защищал решение своего «профессионального коллектива» уволить добровольцев-любителей. Хотя доцентов не предупредили перед увольнением, Леви настаивал на том, что этот план уже был в разработке в течение 12 лет: «Меры необходимы, если мы хотим оставаться актуальными для меняющейся аудитории, ищущей связь с искусством».

По иронии судьбы газета смогла поговорить с одной из уволенных доцентов, которая оказалась чернокожей и отказалась от просьбы музея не разговаривать со СМИ – возможно, потому, что меньше боялась обвинений в расизме, чем другие ee коллеги. В вышеупомянутой редакционной статье говорится: «Любому человеку, которого оповестили об увольнении по электронной почте, хочется знать о причине подобного отношения. Автор говорит в письме о вашей многолетней преданности работе, благодарит за все, что вы сделали за все это время, а затем оглушает вас словами о необходимости „обновить систему“, о необходимости „перестроить“ или „лучше служить“ кому-то или какой-то группе во имя „справедливости“ или „инклюзивности“. К тому времени вы уже знаете, что последует после всех этих лицемерных параграфов: вы уволены, скорее всего, в пользу новой модели. И после того, как вас проберет до мурашек, вам откроется, что музей критически проанализировал свой штат доцентов, в котором преобладают в основном (но не только) белые женщины-пенсионерки с запасом свободного времени, и нашел их недостаточно демографически привлекательными. Независимо от того, что доценты обычно годами, если не десятилетиями, обучались тому, как рассказывать о коллекциях Института искусств, или много работали над тем, чтобы приспособиться к модным новым способам описания работ…»

 

Джоэль Б. ПОЛЛАК (Breitbart)

 

«Альтернативный» Холокост

Окружной отдел просвещения Северного Техаса принес извинения за распоряжение своей чиновницы, которая потребовала от учителей, представляющих в классе книги о Катастрофе европейского еврейства, представлять и книги, отражающие альтернативный взгляд на Холокост.

Инцидент произошел 8 октября. Сотрудница Администрации школ Джина Педди сообщила, что ее требование подразумевается принятым в Техасе законом, который требует от системы просвещения представлять разные точки зрения на изучаемые предметы и темы. «Помните о законе № 3979 и всегда заботьтесь о том, чтобы, если у вас есть книга о Холокосте, была и противоположная книга, представляющая другую точку зрения», – сказала она. На вопрос одного из учителей, какая другая точка зрения может быть на Холокост, Педди ответила: «Поверьте мне, эта тема возникнет».