Моя закусочная – это моя синагога

Спор о том, кого считать евреем, остается одной из самых горячих тем дискуссий и в США, и в Израиле, и среди русскоязычных евреев. Не менее актуален и вопрос, что представляет собой религиозный еврей. В «Хабаде», например, полагают, что все евреи (по Галахе, разумеется) в той или иной мере религиозны. Однако Израиль, Холокост и антисемитизм давно стали опорными пунктами национальной идентичности. Исследователи называют это светской религией евреев. По данным опроса Pew Research Center, в то, что Бог Израиля дал евреям Землю Израиля, верит в два раза больше американских евреев, чем в самого Бога. А что, если не только предписания ортодоксальной Галахи, но и вся еврейская активность – это тоже иудаизм?

Книга профессора иудаики Университета Сан-Франциско Рэйчел Б. Гросс «За пределами синагоги: еврейская ностальгия как религиозная практика» максимально расширяет понятие еврейской религии. Уход за заброшенными кладбищами и синагогами, еврейские музеи, чтение еврейской художественной литературы, еврейские кинофестивали, участие в движениях за социальную справедливость («тикун олам»), еврейские СМИ – это такая же религиозная практика, как посещение синагоги и накладывание тфилин.

«Понимание религии как системы отношений делает сакральным и наше взаимодействие с семьей, и привязанность к божественному, к прошлому, и наши общинные связи, и нарративы для объяснения нашего места в мире, – пишет Гросс. – Это позволяет увидеть, что еврейская религия процветает в самых неожиданных местах и практиках, которые сами практикующие могут не считать „религиозными“ из-за узкого толкования религии».

Гросс не первая понимает религию как систему, где важны «значимые отношения и практики, нарративы и эмоции». Поначалу я скептически отнесся к попытке назвать иудаизмом всё, что важно евреям. Зачем переосмысливать устоявшееся понятие, если можно найти новое слово для описания реальности, в рамках которой люди отдаются еврейским делам? Например, еврейская культура. Ведь ясно, что евреи, молящиеся в синагогах по три часа кряду, понимают под религией нечто иное. К чему же тогда расширять понятие иудаизма? «Во-первых, переосмысление религии важно с точки зрения закона, – говорит Гросс. – В Америке закон защищает всё, что считается религиозной деятельностью, предоставляя различные льготы и привилегии. Такие привилегии отсутствуют для других видов активности. Во-вторых, американские евреи жертвуют огромные суммы денег, и во многом это определяется религиозными мотивами».

Наиболее представительный опрос «Еврейские американцы 2021» явно разделяет евреев на меньшинство «евреев без религии» и большинство – «по религии». Если определять, скажем, еврейский театр, художественную литературу или публицистику как религиозную деятельность, то они смогут претендовать на большую долю пирога пожертвований. «Ну и, самое главное: широкое толкование религии поможет самим еврейским активистам, работающим из чистого энтузиазма, подняться в собственных глазах, видя в своей деятельности сакральный смысл». Культура тоже много значит, но религия в Америке куда важнее. «Мое определение религии, – говорит Гросс, – это то, что имеет значение. И назвать свое дело религией означает, что оно много значит для людей».

Дели (от деликатессэн – идиш) называются в Америке магазины-закусочные, где можно перекусить, купить сэндвичи, легкие напитки, кофе и т. п. В беседе с Рэйчел Гросс рав Лекс Руфенберг вспомнил еврейскoe дели в своем родном Милуоки. Кафе раньше принадлежало евреям, но позже перешло к нееврейским владельцам, которые стараются сохранить дух заведения. Хотя их дели давно уже не кошерное, евреи и неевреи продолжают там собираться: пообщаться, поесть сэндвичей с пастрамой. Руфенберг говорит, что испытывает ностальгию по дели в точности, как испытывал ностальгию по своей синагоге, закрытой из-за пандемии.

Я тоже знал такую же закусочную в Бей-Шор. Еврейские хозяева передали ее своему мексиканскому повару Хоcе, который немного говорил на идише и заботился о поддержании имиджа заведения. К сожалению, пандемия победила Хоcе.

Для Башевиса-Зингера и его круга, для идишского Нью-Йорка дели и кафетерии были чем-то вроде синагог, называемых по-еврейски «домами собрания».

Особенно характерна история «Вильна Шул», описанная Рэйчел Гросс. В 1920-е эта роскошная синагога литовских евреев была одной из крупнейших в Бостоне. Со временем еврейское население в этом престижном районе уменьшилось, а когда в синагоге осталось три прихожанина, президент конгрегации решил продать помещение, а деньги пожертвовать на хорошие дела. Но не тут-то было. Оказалось, что городские законы требуют передать имущество другой ортодоксальной общине. Как водится, три оставшихся еврея развязали иудейскую вой­ну. Одна партия требовала передать здание крупному ортодоксальному движению, другая – оставить все как есть и открыть там общинный центр-музей. Обе стороны, по определению Рейчел Гросс, исходили из религиозных побуждений. В конце концов победили сторонники музея. На их сторону стала всесильная CJP – еврейская федерация, распределяющая финансы на филантропию.

На первый взгляд музей – это мертвая вещь. На самом же деле это место, где бурлит общинная жизнь. Лидеров CJP интересовал не музей сам по себе, а то, что в «бывшей» синагоге стала собираться молодежь для неформальных служб. Эти ребята могли бы найти другое место, но им было важно продолжить историю «Вильна Шул».

Книга Гросс отражает и другой важный аспект еврейской религиозности – широкое участие неевреев в еврейской жизни. Это не новое явление. Одна из глав Торы названа в честь Итро – мидианитского жреца и тестя Моисея. Он, правда, не работал в еврейской организации, но в критический момент Исхода пришел в лагерь израильтян и преподал не имевшему опыта управления Моисею бесценные уроки лидерства. Но прежде, чем учить, Итро задал пиршество, показав Моисею, что одними нравоучениями ничего не добьешься. Эта премудрость сопровождает нас до сего дня.

Гросс разбирает длинную традицию творчества нееврейских зодчих и художников, которым общины поручали сооружение культовых объектов. Она рассказывает о неевреях – авторах и иллюстраторах детских еврейских книг; о сотрудниках еврейских организаций, на которых порой держится вся работа; о нееврейских членах семей евреев, не покладая рук помогающих в еврейских проектах. Их участие вынуждает расширить понимание еврейской религии, чтобы они тоже почувствовали себя дома.

Однажды ребе закончил проповедь, заявив: мол, все мы – члены конгрегации – когда-нибудь умрем, так давайте подумаем об этом. Община погрузилась в печальное молчание, и только один еврей на задней скамье развеселился. «Над чем вы смеетесь?» – спросил его ребе. «А я не член вашей общины», – был ответ.

В еврейских СМИ популярна рубрика «Спроси раввина». Недавно кто-то предложил, что пришло время рубрики «Спроси еврея», где с раввинами и другими еврейскими профессионалами охотно поделятся аутсайдерским еврейским опытом о том, что значит быть евреем вне традиционного мира синагог и иешив.

 

Михаэль ДОРФМАН