«Русская» община – дело молодое?

Месяц назад мы опубликовали материал, посвященный дискуссии о том, существует ли в современном Израиле община выходцев из СССР–СНГ или само это понятие давно стало фикцией. В заключение статьи было обещано рассказать, что думают по этому поводу представители «полуторного» поколения – те, кто приехали в Израиль детьми или даже родились там у родителей-репатриантов. Выполняем обещание, оговорившись, что некоторые ответы нас удивили.

 

Максим Гутник, 34 года, приехал в Израиль в возрасте четырех лет, живет в Ришон ле-Ционе.

– Мне трудно ответить на ваш вопрос однозначно. Но я точно знаю одно: и отношение к «русским» в Израиле, и само отношение «русских» к себе за последние годы сильно изменилось. Я хорошо помню, как в детском саду и средней школе стеснялся того, что родители говорят со мной по-русски. Более того, я стеснялся самого факта, что я «русский», и мечтал стать сефардом или бухарским евреем. Может, отчасти это было обусловлено районом, в котором жили и по сей день живут мои родители: там доминировали сефардские и бухарские евреи, хотя и «русских» было немало. То, что «русским» быть не только не стыдно, но даже в какой-то мере престижно, я понял, только оказавшись в армии. Там я окончательно избавился от этого комплекса и на вопрос о том, к какой общине отношусь, уже даже с гордостью и некоторым вызовом говорил: «Я – „русский“!»

Кстати, мы, «русские», отнюдь не держались в армии особняком. У меня были замечательные отношения со всеми ребятами-сабрами, появились среди них хорошие товарищи, я люблю встречаться с ними на сборах. Но в то же время на базе «русские» любили время от времени тусоваться среди своих, и оказалось, что общаться по-русски нам, что называется, в кайф.

Мне кажется важным, что часть культуры алии «ми-Русия» вошла в израильский дискурс. Мои друзья-сабры по собственной инициативе приглашают меня в ресторан отпраздновать «Нови год» и надевают шапочки Деда Мороза. В торговых центрах ставят новогодние елки и т. д. Многие коренные израильтяне уже знают, что такое День Победы.

Сам я, несмотря на то что считаю себя «русским», женился на коренной израильтянке, работаю в коллективе, где почти нет русскоязычных, так что вы обратились не по адресу: я не имею никакого отношения к так называемой «русской» общине. Но думаю, что в той или иной мере она все же существует. Мои родители, к примеру, ходят в «русские» магазины и рестораны, идут в кинотеатр на просмотр фильмов на русском языке, еще на какие-то там мероприятия. У них свой круг общения исключительно на русском. В нашем городе, насколько я слышал, проводится немало мероприятий на русском языке, до эпидемии точно были клубы для русскоязычных. Мне кажется, что это и есть община, разве не так?

Моше Гершовер, 35 лет, репатриировался в Израиль в 2013 г., живет в Иерусалиме.

– Большая часть моих друзей – русскоязычные, но я не могу сказать, что мы чувствуем себя частью некой «русской общины». Мы – интегральная часть израильского общества. Но все же «русская» община в буквальном смысле слова в Израиле существует, я это вижу по своей соседке, которая часто ездит в Тель-Авив на разные мероприятия Русского культурного центра при российском посольстве. Судя по ее восторженным рассказам, вот где «русский дух, где Русью пахнет».

Если же говорить о евреях, то я думаю, что русскоязычная община существует, прежде всего, среди харедим. Она не едина, поскольку у хабадников своя «русская община», у литваков – своя. Но это именно общины – с мероприятиями, системой шидухов, с внутренними семинарами, группами в социальных сетях и даже с собственной прессой на русском языке. Сейчас рав Шая Гисер пытается построить такую общину в Иерусалиме. Она так и называется – РОИ, Русскоязычная община Иерусалима. Я однажды из интереса пошел на собрание. Больше не пойду. Слышал, что нечто подобное раввин Йосеф Херсонский пытается организовать в Тель-Авиве («ЕП» писала об этом, в концу августа состоялось открытие «русской» синагоги), но я не рискну повторить эксперимент. Сам я считаю своей общину той синагоги, в которой молюсь и куда хожу на уроки Торы.

Денис Минкин, 36 лет, репатриировался в 12 лет, живет в Бат-Яме.

– Вы не первый, кто задается этим вопросом, но я обратил внимание, что те, кто говорит о «русской» общине, подразумевают политический подтекст: дескать, община должна голосовать за «свою» партию, организовывать демонстрации в защиту каких-то своих особых прав и т. д. Я рабочий человек, создал свою ремонтную бригаду из «русских», но политика меня совершенно не интересует, да и времени на нее нет. Если такая «русская» политическая община и существует, то мне и моей жене до нее нет никакого дела. При этом у нас есть своя «русская» компания, с которой мы встречаемся в том или ином «русском» ресторане почти каждую субботу, а иногда вместе ездим за границу. Для нас важно, чтобы дочь продолжала говорить по-русски, поэтому мы заказываем для нее детские книги из России, показываем русскоязычные мультики, водим на различные развивающие кружки на русском языке. То, что есть такие рестораны, пабы, кружки по интересам для детей и взрослых, на мой взгляд, доказывает, что «русские» здесь создали свою реальную общину. Наконец, если вы войдете в Интернет, заглянете в Facebook или «Одноклассники», то просто поразитесь, сколько там идет разных дискуссий между выходцами из России и других бывших стран постсоветского пространства, сколько специфических групп. Мне кажется, это и есть община, о которой вы говорите. Просто времена изменились, и вместо реального общения большинство людей предпочитают виртуальное.

Анатолий (Натан) Сапожников, 32 года, репатриировался в два года, ивет в Хайфе.

– А что вы подразумеваете под словом «община» – «кеила» или «цибур»? «Цибур руси» однозначно существует во всех городах, у него есть своя инфраструктура; он живет своей, несколько обособленной жизнью, но в то же время тех, кто вообще ничего не смотрит, кроме русского телевидения, и ничего не знает об Израиле, становится все меньше. Насчет единой «кеилы» ничего сказать не могу, но в силу профессии – я наладчик и техник по ремонту различного электронного оборудования, работаю в крупной компании – мне приходится много ездить по северу страны, пару раз бывал и в центре, и у меня на этот счет есть свои наблюдения. Я думаю, что в крупных городах «русские» очень разобщены, там «кеилы» нет. Хотя, может, я и ошибаюсь. Но вот в городах на периферии, как я понял, «кеилот русим» существуют и даже процветают. Они тусуются в своих клубах, вместе справляют праздники, сплочены вокруг какого-то городского лидера. В основном это пожилые люди. Русскоязычной молодежи в таких городах не много, и она от всех этих мероприятий далека. Хотя меня уверяли, что в этих клубах есть и молодые люди, намного моложе сорока. Я думаю, тут все зависит от того, есть ли в городе некая харизматическая личность, способная объединить вокруг себя людей.

Семен Синельников, 40 лет, репатриировался 15 лет назад; живет в Тель-Авиве.

– Если бы вы задали мне этот вопрос лет десять назад, я бы ответил, что такая община в Израиле, наверное, есть, но она умирает. Однако в последнее время благодаря новой волне алии из России, мне кажется, это понятие реанимируется. Во всяком случае, в Тель-Авиве это чувствуется, и есть также большое оживление среди «русских» израильтян в социальных сетях. Словом, я думаю, такая община на самом деле существует, но вот есть ли у нее будущее, покажет время.

Одним из тех, кто откликнулся на нашу публикацию о «русской» общине, стал известный писатель, литературовед, переводчик Чингиз Гуссейнов, уже давно живущий в Израиле. Приводим его реплику:

«Недавно случилось важное событие – вышла в двух томах книга „Иерусалимская русская городская библиотека. Страницы истории“, которая показала, что именно Иерусалимская русская библиотека выступила за эти годы не только хранилищем и распространителем литературы, но и мощным культурным центром, объединяющим и формирующим русскоязычную алию как общину. Эта ее роль усиливалась еще и тем, что к библиотеке естественно примыкали русскоязычные евреи – выходцы из Украины, Беларуси, Средней Азии, Кавказа и других регионов бывшего постсоветского пространства. Это – неоспоримая реальность, свидетельствующая о многогранности самого понятия „русскоязычная община“, повернутого в сторону защиты Израиля и его культурных ценностей – как социально-политических, так и историко-религиозных».

 

Петр ЛЮКИМСОН