Лицемерное «прозрение»

В то время как чиновники в Брюсселе, подстегиваемые политиками из Берлина и Люксембурга, накропали очередной иммиграционный пакт, не стоящий и бумаги, на которой он написан (см. стр. 10), во многих странах – членах ЕС растет понимание того, насколько бездумной была до сих пор европейская политика в этой области. Особая позиция восточноевропейских государств и трезвый подход руководства Австрии в этом вопросе известны. В минувшем месяце к ним добавились две страны, до сих пор считавшиеся положительно настроенными по отношению к приему «беженцев».

То ли действительно осознав серьезность ситуации, то ли под влиянием неблагоприятных данных социологических опросов социал-демократический премьер Швеции Стефан Лёвен в телеинтервью вынужден был признать то, что отрицал долгие годы, – связь большого числа иммигрантов с обострившейся криминогенной обстановкой в стране. Премьер-министр также добавил, что много лет Швеция принимала так много иммигрантов, что оказалась неспособна обеспечить их интеграцию: «Если недостаточно много взрослых работает, то дети, которые это видят, могут подумать, что это нормально. Есть и другие точки напряжения. Поэтому правительство изменило миграционную политику, и мы теперь принимаем гораздо меньше людей».

Отмахиваться от проблем действительно становится все сложнее: преступность и насилие со стороны арабских иммигрантов в Швеции принимает драматические формы. Заместитель начальника полиции страны Матс Лёфвинг в интервью, вызвавшем большой резонанс, назвал клановое насилие «системной угрозой», пояснив: «В настоящее время в Швеции насчитывается не менее 40 преступных сетей, основанных на семейных структурах, так называемых кланах. Они явно прибыли в Швецию c целью заниматься организованной преступностью». Их влияние уже распространяется на коммунальную политику. Расследование вопроса о том, имеются ли агенты кланов в парламенте, в настоящее время ведется спецслужбами.

Активность полиции и политиков происходит на фоне новых известий о невинных жертвах «войн» между преступными группировками. В августе в Боткирке, к югу от Стокгольма, погибла 12-летняя девочка, случайно проезжавшая мимо, когда члены соперничающих банд устроили перестрелку на заправке. Только в этом году в таких перестрелках погибло 27 человек, почти все – молодые члены бандформирований. В 2018 г. сравнительное европейское исследование показало, что риск смерти от огнестрельного оружия для мужчин в возрасте от 15 до 29 лет в Швеции в десять раз выше, чем в Германии.

В течение последнего десятилетия все усилия полиции по сдерживанию ситуации потерпели неудачу. Низкую долю раскрываемости преступлений полиция объясняет тем, что их участники и свидетели молчат, находясь под давлением кланов.

Незадолго до нашумевшего интервью Лёфвинга из второго по величине города Швеции, Гётеборга, пришли новости о том, что две воюющие банды установили дорожные заставы и ввели «комендантский час» в «опекаемых» ими районах с высокой долей иммигрантов. Телеканал SVT показал документальный сериал о мафиозных структурах и коррупции в городе Сигтун, в которых задействованы социал-демократическая верхушка в ратуше (мафиозными методами «приобретавшая» голоса иммигрантов), строительная компания Peab и один из руководителей влиятельной в городе сирийской православной общины.

В 2015 г. Швеция приняла 160 тыс. «беженцев», что, с учетом численности населения страны, превышает соответствующий показатель ФРГ. «Моя Европа не строит стены», – заявил тогда Лёфвен. Сегодня он придерживается иного мнения: «Массовая иммиграция, не позволяющая нам осуществлять интеграцию, несет в себе высокий риск возникновения проблем…»

Всё более тревожные новости о «войне» банд ставят партию премьера в сложное положение. Тем более что политические конкуренты – консерваторы и христианские демократы – уже отказались от былых опасений по поводу сотрудничества с правопопулистской партией «Шведские демократы», которая требует такой же чрезвычайно жесткой политики в отношении иностранцев, какую вот уже 20 лет проводят в соседней Дании.

Еще недавно подобные воззрения политический мейнстрим Швеции считал расизмом. Ныне же «Шведские демократы» предлагают готовить полицейских по сокращенной программе, чтобы быстрее пополнить сильно поредевшие в последние годы ряды сотрудников патрульно-постовой службы. «Ситуация очень острая. Швеция превращается в одну из самых опасных стран Европы. Преступников слишком много, а полицейских слишком мало», – считает руководитель парламентской группы «Шведских демократов» Хенрик Винге.

Полицейская ассоциация Швеции пока возражает против этого, хотя многие эксперты считают предложение заслуживающим внимания. Тем более что нагрузка на шведскую полицию и дальше будет не только возрастать, но и принимать новый характер. По словам шведских правоохранителей, многие мигранты во втором поколении выросли, чувствуя себя отчужденными от шведского общества, и сгруппировались в банды. Глава разведывательного подразделения Национального оперативного управления шведской полиции Линда Стааф поясняет: «У нас есть три типа криминальных структур: преступные организации, например банды байкеров; клановые криминальные структуры и новый тип преступной культуры – банды в неблагополучных районах, состоящие из мигрантов». Этот комментарий прозвучал вскоре после заявления Лёфвинга о существовании прямой связи между массовой иммиграцией и ростом уровня преступности.

С аналогичными проблемами столкнулась и Франция. В пригородах Парижа и других крупных городов давно царит бесправие: власть захватывают банды, полиция отступает, а руководство общественной жизнью в проблемных кварталах все чаще берут на себя исламисты.

Сообщения об исламистских тер­актах или нападениях на евреев, и не только на них, давно уже стали привычными во французских новостях. Недавним громким скандалом стало осуществленное 16 октября убийство 18-летним чеченцем учителя, который на уроке, посвященном свободе слова, продемонстрировал школьникам карикатуры на пророка Мухаммеда из журнала «Шарли Эбдо». Этому предшествовало произошедшее 25 сентября нападение на бывшую редакцию журнала, сотрудники которого несколько лет назад стали жертвами кровавого теракта после публикации карикатур на пророка Мухаммеда. Задержанный сразу после попытки теракта назвался 18-летним пакистанцем Хасаном Али, прибывшим во Францию в качестве «несопровождаемого несовершеннолетнего» в августе 2018 г. Однако было достаточно взглянуть на опубликованную СМИ фотографию, чтобы определить, что этот человек гораздо старше. И действительно, в его вещах при обыске был найден паспорт на имя 25-летнего Захира Хасана Махмуда.

Еще два года назад работники социальной службы помощи несовершеннолетним усомнились в возрасте «несопровождаемого несовершеннолетнего» и обратились в суд. Однако суд признал Махмуда несовершеннолетним, отказавшись проводить судебно-медицинскую экспертизу. Статус «несопровождаемого несовершеннолетнего» позволяет таким беженцам получaть государственную помощь и социальное жилье, а также дает им право оставаться в стране как минимум до совершеннолетия. В 2019 г. в стране насчитывалось около 40 тыс. «беженцев», получивших подобный статус. И это при том, что его, по официальным данным, получают лишь около 40% просителей, называющих себя несовершеннолетними. 10 августа по поддельным документам Хасану Али исполнилось 18 лет, и как раз в день нападения, 25 сентября, он был записан в префектуру для подачи документов на получение вида на жительство. Полиции он был известен и до этого (первый раз его задержали в апреле 2020 г. в рамках дела об умышленном насилии, второй раз – в июне по факту ношения оружия, причем оба раза злоумышленник называл полицейским разные даты рождения, что тех не смутило). А перед нападением на бывшую редакцию «Шарли Эбдо» он опубликовал в Twitter видео на урду, в котором, представившись Захиром Хасаном Махмудом, плачет, говорит о боге, своем гневе из-за публикации карикатур на пророка и о неприятии Франции, «земли неверных».

Постоянно ухудшающаяся криминогенная обстановка и возникновение «параллельных обществ», наличие которых уже невозможно скрывать, могут стать для президента Эммануэля Макрона препятствием для победы на выборах в 2022 г. Многие сторонники Макрона опасаются, что он повторит судьбу бывшего премьер-министра Лионеля Жоспена, чья неспособность справиться с ростом преступности в 2002 г. открыла дорогу к власти правым и позволила Жан-Мари Ле Пену пройти во второй тур президентских выборов (по нынешним опросам Марин Ле Пен способна победить Макрона уже в первом туре президентских выборов). Это заставляет Макрона идти на шаг, которого он до сих пор тщательно избегал. Тем более что, по данным недавних опросов общественного мнения, беспокойство о безопасности весьма распространено среди французов: не будь «короны», оно бы занимало первую строчку в списке их опасений.

На словах (в ходе встречи с французским дипломатическим корпусом в Елисейском дворце) президент Франции еще в августе 2017 г. признал, что главным врагом своей страны и Европы считает радикальный исламизм. После этого он неоднократно повторял эту мысль, в последний раз – в феврале, произнося речь, посвященную борьбе с сепаратизмом и радикализацией. И вот 2 октября президент выступил с часовой речью, направленной «против сепаратизма», под которым понимается прежде всего политический исламизм. Макрон заявил, что радикальный ислам представляет собой опасность для всей Франции, потому что продвигает собственные правила и законы, приводящие к возникновению параллельного общества. Новый закон, посвященный борьбе с «сепаратизмом», будет представлен 9 декабря 2020 г. и вскоре передан на обсуждение в парламент.

Среди предложений президента:

• более жесткий мониторинг деятельности спортивных клубов и других общественных организаций, чтобы они не становились прикрытием для радикального исламизма;

• прекращение выдачи виз имамам из-за рубежа и организация подготовки имамов во Франции;

• ужесточение контроля над деятельностью и финансированием мечетей;

• введение ограничений на разрешенное во Франции обучение детей дома.

Елисейский дворец настаивает, что речь Макрона – пример того, что президент готов открыто говорить об опасности, которую представляет собой радикальный ислам. Его критики, однако, считают, что эта речь президента призвана задобрить избирателей правого лагеря, а вовсе не означает готовность Макрона предпринимать конкретные шаги, способные поссорить его более чем с 5 млн проживающих во Франции мусульман.

А без этого ничего не получится, поскольку утверждение о том, что вся проблема в радикальных исламистах и зарубежных имамах, – это самообман. Даже Ахим эль-Каруи, бывший советник французского правительства и автор многих исследований в области ислама и исламизма, подтверждает, что мечети давно уже перестали быть основными центрами радикализации мусульман. По его данным, среди тех 28% мусульман, которые исповедуют ценности, противоречащие французской Конституции, преобладают молодые люди, мировоззрение которых сложилось под влиянием семьи, коллег или Интернета. К тому же исследования показали, что радикальное влияние все реже приходит из-за рубежа и уже давно существует французский исламизм, с каждым годом становящийся все более радикальным. По состоянию на конец августа французские спецслужбы вели наблюдение за более чем 8000 мусульман, признанных возможным источником террористической опасности. В целом же в списке подозрительных приверженцев ислама более 23 тыс. человек.

Но это вовсе не означает, что те, кого нет в списке, не могут представлять собой специфическую опасность. Показателен в этом плане недавний случай в Лионе, где 12-летние мусульманские дети решили проучить мясника, продававшего в своем магазине свинину. Сперва они просто оскорбляли владельца лавки, а затем нагрянули туда со слезоточивым газом. Полиции удалось задержать шестерых хулиганов, но уже вечером того же дня они вновь появились в магазине – еще с тремя сообщниками и оружием (которое, правда, оказалось макетом). Полиция арестовала одного из налетчиков, но отпустила его из-за возраста.

Хотя большинство германских СМИ и поспешили назвать речь Макрона «исторической», она, как и позднее прозрение шведского премьера, представляет собой не более чем прагматичную и обреченную на неудачу попытку обращения из Павла в Савла. Всё это уже не раз было. Так, сразу после бойни в парижском театре «Батаклан» 13 ноября 2015 г. Макрон (тогда еще министр экономики в правительстве Франсуа Олланда и член Социалистической партии) заявил, что французское общество «несет свою долю ответственности за произошедшее». А после того, как 20 апреля 2017 г. джихадист убил полицейского в Париже, кандидат в президенты Макрон, предвыборный штаб которого, по утверждению Мухаммеда Луиджи, автора книги «Почему я ушел из „Братьев-мусульман”», был инфильтрирован этой организацией, сообщил телеаудитории: «Я не могу придумать антитеррористическую программу за одну ночь». Сразу же после этого, 24 апреля, Союз исламских организаций Франции призвал всех мусульман страны «голосовать против ксенофобских, расистских и антисемитских идей Национального фронта и Марин Ле Пен и за Эммануэля Макрона». Нынче, видать, социологи сообщили президенту, что опасность электоральных потерь на правом фланге выше, чем риск лишиться части голосов мусульман.

Маневр достаточно прозрачный, но Германия не способна даже на это. Здесь СМИ отмечают десятилетие провокационной фразы тогдашнего президента Кристиана Вульфа «Ислам является частью Германии», подчеркивая, что сегодня она еще более верна, чем тогда. И лишь газета Die Welt приходит к очевидному для здравомыслящего человека выводу о бессмысленности этого утверждения, поскольку оно отвечает на вопрос «Является ли ислам частью Германии?», в то время как вопрос должен стоять иначе: «Какой ислам является частью Германии?». И ответ на него одинаков для любой страны Запада: свобода вероисповедания заканчивается в тот момент, когда она вступает в противоречие с заложенными в конституциях принципами свободы, равенства и демократии. И не может светское конституционное государство идти на какие-либо компромиссы с течениями, размывающими и ослабляющими демократию посредством шариата или других противоречащих Конституции идей.

 

Марат ГОРСКИЙ