Из Каббалы – в Юрмалу

Уроженец Нетании с советскими корнями, религиозным образованием и карьерой связиста в спецназе известен подписчикам соцсетей как «Курортный раввин». После работы в Лос-Анджелесе и Москве он оказался в Юрмале и практически с нуля выстроил общину. О том, как это происходило, он рассказал нашим коллегам из «Еврейского журнала».

 

Дед и Бен-Гурион

– Вы родились в…

– Израиле. Город Нетания.

– А откуда такой хороший русский язык?

– Родители из СССР. Отец был сионистом, уехал из Риги в начале 1970-х. Дед со стороны отца и его брат дружили с Бен-Гурионом, они еще в 1930-х попали в подмандатную Палестину. Дед был адвокатом, а его брат – агрономом. Нерелигиозные люди, но Тору и Талмуд знали. Отец мой – инженер, прокладывал дороги и строил дома. Он работал в «Сохнуте» много лет. Так он встретился с моей мамой. Он 1941 г. рождения, уже давно на пенсии. Когда СССР вторгся в Прибалтику, семью отца выслали в Сибирь, потому что они считались буржуазным элементом. Бабушка была беременна, папа родился в дороге. Когда Сталин умер, они вернулись обратно в Латвию. Маме пришлось несколько лет потратить, чтобы получить разрешение на выезд в Израиль из Москвы – сначала уехали ее родители и сестра, затем и она. Это произошло в конце 1970-х. Мама читала мне детскую классику на русском языке. И «Рикки-Тикки-Тави», и «Маугли», и «Карлсонa, который живет на крыше».

– Нетривиально для тех лет. Среди репатриантов было принято переходить на иврит.

– Мама, конечно, выучила иврит – сначала в ульпане, а потом практиковалась на работе. Она врач-дерматолог, подтвердила диплом и начала работать. Но всe равно первый язык – это русский, дома она разговаривала по-русски. Ее родители переходили дома на идиш только тогда, когда надо было при детях обсуждать «взрослые дела».

– Кем были ее родители?

– Дед родился в Юзовке, сегодняшний Донецк, даже успел поучиться в хедере. Он был одним из шести детей. Задолго до войны они оказались в Ташкенте. Когда семья услышала о Кишиневском погроме, недолго думая решили всё продать и переехать в Ташкент. Дед был гениальным хирургом, переехав с семьей из Одессы в Москву, почти попал под «дело врачей», его в последний момент спас приятель переводом в Новосибирск. Дома говорили на идише. В Песах ели мацу, но другие обычаи не соблюдались. Еще дед делал подпольные обрезания.

– Вы выросли в нерелигиозной семье.

– Да. Папа был сионистом, но накануне пасхальной недели покупал хлеб и держал его в морозилке. Мама долго искала смысл жизни и в итоге пришла к религии. После развода она занималась моим воспитанием, отдала в религиозный детсад. Чтобы получить аттестат зрелости, я окончил государственно-религиозную иешиву «Бар-Илан» в Тель-Авиве. Там в первой половине дня изучали религиозные предметы, а во второй – светские. В 2002 г. я пошел в армию сначала как обычный связист, потом меня перевели в связисты спецназа. Мне сказали, что со мной в армии случатся три вещи: я начну курить, сниму кипу и стану пить кофе. Предсказание исполнилось на одну треть – я подсел на кофе. Иногда я был единственным солдатом в кипе, вел молитвы, читал Тору. Конечно, были сложности, но армия очень помогла разобраться в личных отношениях со Всевышним.