Китай и Иран против США и Израиля

Соглашение между Китаем и Ираном создает новую стратегическую реальность, требующую от США пересмотра международной стратегии. Иерусалиму тоже стоит заново обдумать свое отношение к китайским инвестициям в Израиле.

С тех пор как китайский лидер Си Цзиньпин посетил Тегеран в 2016 г., гипотезы о том, что Пекин решится подорвать свои отношения с Вашингтоном ради союза с иранским режимом, выдвигались неоднократно, но всякий раз в итоге отклонялись. Ведь, в конце концов, кто станет жертвовать отношениями своей страны с США – величайшей экономикой и сверхдержавой – ради сотрудничества с крупнейшим в мире пособником террора?

Теперь, однако, на фоне глобального экономического кризиса, вызванного пандемией коронавируса и беспрецедентного охлаждения отношений между Вашингтоном и Пекином, произошло то, что прежде казалось немыслимым. Как сообщило издание «Нью-Йорк Таймс», после нескольких недель переговоров о возможности подписания сделки между китайцами и иранцами соответствующий договор уже есть. Согласно публикации, он начинается с утверждения о том, что новые союзники – это «две азиатские культуры, два партнера в сферах торговли, экономики, политики, культуры и безопасности со схожим мировоззрением и взаимными и многогранными интересами, намеренные рассматривать партнерские отношения как взаимный стратегический интерес».

 

Двойная игра Пекина

В частности, стороны пришли к договоренности о том, что Иран следующие 25 лет будет поставлять Китаю нефть по низким ценам. В ответ Китай значительно расширит свое присутствие в банковской сфере Ирана, его телекоммуникациях, портовой и транспортной инфраструктуре и десятках других проектов. Иными словами, китайцы окончательно решили отказаться от соблюдения американских санкций, предполагая, что экономическая и политическая цена, которую им придется заплатить за свой новый альянс, окажется меньше той, которую будут вынуждены заплатить США за крах своей позиции доминирующего игрока на международных рынках. В свою очередь Иран, очевидно, хватается за Китай как за спасательный круг, избавляющий его от экономического коллапса, на грани которого он оказался в результате американских санкций.

В военной сфере соглашение призывает обе стороны увеличить темпы совместных маневров их армий. Заметим, что с 2014 г. Иран и Китай трижды проводили совместные маневры, последние из которых – военно-морские учения с участием России – состоялись в декабре 2019 г. Тогда командующий ВМС Ирана Хусейн Ханзади заявил китайским СМИ: «Эра американского доминирования в регионе завершилась».

В проекте соглашения также говорится о сотрудничестве в разведывательной сфере, в области исследований и разработок систем вооружений, использовании Китаем иранских военных портов.

Политическое значение этого соглашения для США заключается в том, что они уже не смогут принять в Совбезе ООН резолюцию о продлении эмбарго на поставки оружия Ирану. Это, в свою очередь, означает, что для пред­отвращения политическими средствами поставок китайского и российского оружия Ирану американцам придется принимать решения о куда более агрессивной стратегии на политическом, экономическом и военном уровнях. А учитывая противодействие со стороны ЕС, России и Китая, попытки США вернуть санкции, под которыми Иран находился в течение ряда лет и которые были отменены в результате реализации ядерной сделки 2015 г., могут привести к кризису международной стабильности.

Для Израиля ирано-китайское соглашение становится очень важным, буквально определяющим событием формирующейся на наших глазах принципиально новой стратегической эпохи. Более того, непосредственное значение этого договора для Израиля состоит в необходимости принятия немедленных оперативных решений, поскольку возникающий стратегический альянс открывает перед Ираном новые возможности для разработки ядерного оружия. В прошлом именно Китай сыграл ключевую роль в приобретении ядерного оружия Пакистаном. Он же позволил обзавестись ядерным оружием и Северной Корее, по меньшей мере предотвратив эффективные действия против Пхеньяна в Совбезе ООН.

Возможность того, что в ближайшее время Китай окажется (если уже не оказался) партнером в ядерной программе Ирана, превращает продолжение странных взрывов на иранских ядерных объектах и ракетных базах в крайне актуальный вопрос. По некоторым данным, Тегеран согласился разместить на своей территории 5000 китайских солдат. Иными словами, любая будущая попытка нанести ущерб ядерным объектам Ирана может привести к широкомасштабной войне, в которую будет вовлечен Китай.

 

Непродуманный риск

Еще один непосредственный результат ирано-китайского соглашения заключается в том, что Израилю придется изменить свой подход к инвестициям Китая в инфраструктурные и технологические проекты и компании.

В мае госсекретарь США Майк Помпео, прибывший в Иерусалим с неожиданным и кратким визитом, предупредил о серьезных последствиях для израильско-американских отношений продолжающегося участия Китая в израильских инфраструктурных проектах. Эти предостережения не остались без внимания. Две недели спустя контракт на строительство опреснительной установки в Ашдоде неожиданно выиграла израильская компания, хотя до того ожидалось, что в тендере победит компания из Китая.

Американское давление, однако, не прекратилось. Вашингтон продолжает требовать от Иерусалима отмены или хотя бы сокращения соглашения, подписанного Израилем в прошлом году с китайской компанией, о строительстве и эксплуатации дополнительного порта в Хайфе. Теперь, похоже, у Израиля нет иного выбора, кроме как отменить этот контракт, а также множество других соглашений о сотрудничестве с китайскими компаниями. Ведь те же компании, которые должны будут создавать инфраструктуру в Израиле, займутся аналогичными проектами в Иране.

До сих пор Израиль рассматривал возможность исключения Китая из национальных проектов в качестве цены за сохранение альянса с США и, по понятным причинам, платить подобную цену не очень хотел. Сейчас, однако, ситуация в корне изменилась. Отмена технологического и инфраструктурного сотрудничества с Китаем – союзником Ирана – стала израильским национальным интересом вне контекста дружеских отношений с США.

На стратегическом уровне китайско-иранское соглашение ведет к появлению новых союзов. Так, например, в вопросе о выборе между США и Китаем может расколоться Европа. Россия пока продолжает «сидеть на заборе». Трамп не оставляет попыток убедить Москву отдалиться от Пекина и сблизиться с промышленно развитыми странами Запада. До сих пор, однако, его усилия успехом не увенчались, но всe может измениться.

Заметим, что ставка Китая на то, что для него будет выгоднее столк­нуться в лобовой конфронтации с Вашингтоном по иранской проблеме, не кажется столь уж беспроигрышной. Результат станет ясен лишь тогда, когда по мере выхода из вызванного эпидемией кризиса страны мира начнут подсчитывать соотношение экономических мощностей США и Китая.

Между тем многие влиятельные азиатские страны, такие как Индия, Япония и Южная Корея, всe больше отдаляются от Китая. Индия на фоне стратегических связей России с Китаем также начинает пересматривать свои военные отношения с Москвой. Одновременно Дели все больше сближается с Вашингтоном, начиная рассматривать США в качестве основного поставщика вооружений. Американцы прилагают все усилия к тому, чтобы создать стратегический альянс с Индией, и Израиль может извлечь из этого выгоду.

В течение многих лет Израиль не рассматривал Китай как угрозу. Американские предупреждения встречали в Иерусалиме с недоумением или даже с явной прохладой. Теперь, когда Китай выбрал иранскую сторону, Израилю стоит без промедления осознать последствия этого и действовать соответственно резко изменившейся ситуации.

 

Кэролайн ГЛИК

Перевод Александра Непомнящего

 

P. S. Некоторые аналитики, в частности цитируемый ниже Икрам Нур из издания Haqqin.az, призывают не переоценивать значимость подготовленного договора:

«Засекречивание иранским МИД содержательной части пока еще не подписанного документа породило множество слухов, один страшнее другого. Говорят о готовности официального Тегерана отдать Пекину свои природные ресурсы за бесценок, согласиться с появлением в случае необходимости китайских войск на иранской территории и о многом другом, не менее скандальном…

Собственно, обсуждение ирано-китайского соглашения, рассчитанного на 25 лет, ведется уже не первый год. Будучи сами переговорщиками крайне сложными, иранцы на сей раз столкнулись с более чем достойным и еще более сложным противником. А потому борьба за каждую букву в документе идет отчаянная.

Тегерану некуда деваться. В последние годы Китай выступает основным торговым партнером Ирана, однако в то же время размер товарооборота из-за санкций достаточно сильно сократился: на 30% по итогам 2019 г., да и из-за пандемии он в первом квартале 2020 г. упал еще на 30%. На этом фоне Иран понимает, что с основным торговым партнером у него происходит нечто нежелательное и с этим надо что-то делать. Но что – мало кто в правительстве представляет, поскольку серьезного взаимодействия с Пекином, а следовательно, и опыта общения с китайской стороной у Тегерана за эти годы так и не появилось. Пресловутая стратегия Роухани „Взгляд на Восток“ в Пекине восторга не вызвала, а в Иране реализована так и не была. К тому же Пекин неоднократно давал Тегерану понять, что серьезно конфликтовать из-за него с американцами не собирается.

Китаю в этом отношении проще. Иранцы саботировали допуск Пекина к порту Чехбехар, предпочтя сотрудничать с индусами, китайцы нашли альтернативу – пакистанский Гвадар. Делали ставку на западные компании – Пекин немного потерял, но десятикратно компенсировал потерянное в других регионах, сотрудничая с тем же Израилем и саудитами. В Тегеране не нашлось специалистов по Китаю – и теперь иранцам, по сути, нечем особо заинтересовать Пекин настолько, чтобы он начал обход санкций. Да, иранский рынок вооружений китайцам интересен, поэтому они и выступают в ООН за снятие эмбарго. Но много ли вы слышали выступлений Пекина за отмену санкций на нефтяной экспорт Ирана?

Отсюда и засекречивание иранским МИД текста соглашения. Нет в нем никаких стратегических прорывов или статей, способных вызвать изумление. Документ наполнен „водой“. Вместо конкретики в нем намерения, которые за 25 лет то ли сбудутся, то ли нет…»