«Сегодня 42% молодых африканцев хотят эмигрировать»

Поддержанное Россией наступление на Триполи Ливийской национальной армии во главе с маршалом Халифой Хафтаром заставило премьер-министра правительства национального согласия Ливии Файеза аль-Сарраджа сделать заявление, вызвавшее немалое беспокойство в европейских столицах. По его словам, нестабильная ситуация в Ливии может привести к тому, что около 800 тыс. граждан этой страны и находящихся на ее территории мигрантов направятся к европейским берегам, прежде всего в Италию. Причем среди них могут быть и террористы.

В ответ на это глава МВД Италии Маттео Сальвини заявил, что все порты страны останутся закрытыми и для нелегальных мигрантов, и для террористов. А вот министр инфраструктуры и транспорта Италии Данило Тонинелли и лидер «Движения „Пять звезд“» Луиджи ди Майо отметили, что в случае, если в Ливии начнется полномасштабная войн­­а, мигранты станут беженцами и по международным нормам их нужно будет принимать.

Это далеко не первый пример того, как даже в рамках одной страны могут разниться подходы к иммиграционной политике. Скажем, Испания на протяжении четверти века пытается отгородить забором Сеуту – свой полуанклав на северном побережье Африки, откуда до европейского материка – всего лишь 20 км по морю. Сперва возвели по-европейски политкорректный скромный заборчик, который спортивные африканцы преодолевали без особого труда. Лишь в 2005 г. консервативное правительство увеличило высоту заграждения до 6 м и добавило к нему колючую проволоку, что на время сняло остроту проблемы. Но около года назад 600 африканцев, применив насилие в отношении испанских полицейских, смогли все же преодолеть границу. При этом некоторые из них поранились о пограничные заграждения, и пришедшее к власти несколько месяцев назад левое правительство тут же использовало этот повод, чтобы демонтировать «негуманную» колючую проволоку. Понятно, что после этого поток нелегальных африканских иммигрантов в Испанию резко вырос, что нашло свое отражение в повышении популярности партий, выступающих за ограничение иммиграции.

И это при том, что на самом деле Испания является для африканцев транзитной страной. В большинстве своем они там не задерживаются: работу найти трудно, а социальная поддержка мизерная. Вот и соседняя с Испанией Португалия приглашает к себе беженцев, добровольно участвует во всех инициируемых ЕС программах переселения иммигрантов из Греции и Италии, а те ну никак не желают ехать в эту небогатую страну, чтобы повышать в ней самую низкую в Европе рождаемость и восполнять последствия экономической эмиграции в ходе финансового кризиса 2015–2016 гг.

Не зная того, африканские иммигранты своим поведением претворяют в жизнь лозунг, под которым германская Левая партия шла на выборы Европарламента. Одним из пунктов своей программы социалисты записали предоставление «беженцам» возможности самостоятельно выбирать страну будущего проживания. Сопредседатель партии Бернд Риксингер заявил в эфире телеканала ZDF, что ему непонятно, почему 500 млн европейцев не в состоянии принять пару миллионов «беженцев». Странное заявление с учетом того, что «пару миллионов» приняла даже не 500-миллионная Европа, а одна лишь 80-миллионная Германия, открывшая свои границы по незаконному решению канцлера Меркель. Хотя на словах партия канцлера и сделала выводы из кризиса 2015 г., на практике от пагубного наследия Меркель так и не отказались.

«Если бы я проводил такую миграционную политику, как она, – заметил по этому поводу венгерский премьер Виктор Орбан, – то жители Венгрии в тот же день прогнали бы меня с поста». И пояснил: «Венгры решили, что не хотят иммиграции. Конечно, женщинам и детям на наших границах будет оказана помощь, но принимать экономических иммигрантов мы не намерены». По его мнению, существует острая необходимость в европейских программах для стран, из которых прибывают беженцы: «Программах, которые вообще снижают побудительные мотивы для того, чтобы мигранты отправлялись в путь. Модернизация, экономическое и административное развитие с помощью и под контролем стран-доноров. Венгрия была бы рада принять в этом участие, потому что в течение многих лет мы придерживаемся того мнения, что нужно не завозить в Европу проблемы, а доставлять европейскую помощь туда, где это необходимо». С этим сложно спорить, но вот о том, что действительно необходимо Африке, существуют различные мнения.

Уроженец Коннектикута Стивен Смит – один из ведущих мировых экспертов по Африке. Он более 20 лет работал корреспондентом агентств France-Presse и Reuters в Западной и Центральной Африке, руководил африканскими отделами французских газет Libération и Le Monde, был аналитиком ООН по вопросам Африки, а с 2007 г. преподает в Университете Дьюка (Северная Каролина, США). Тезис, который он развивает в своей книге «Бегство в Европу», прост: «В то время как Европа стареет и разваливается, Африка растет и наполняется молодежью: 40% ее жителей сегодня моложе 15 лет. К этому демографическому взрыву добавляется и то обстоятельство, что континент начинает выходить из абсолютной нищеты. А это значит, что все больше людей будут иметь средства для оплаты поездки в Старый Свет в поисках лучшего будущего».

«Сейчас в Европе проживает около 9 млн африканцев. В течение 20 лет их численность в одной только Испании может вырасти до этой цифры», – уверен Смит. Он приводит пример мексиканской иммиграции в США в 1975–2014 гг. Тогда 12 млн мексиканцев вместе со своими детьми въехали в Соединенные Штаты, благодаря чему мексиканская община там достигла 30 млн человек, то есть около 10% населения США. «Если сейчас Африка достигнет уровня развития, сравнимого с уровнем развития Мексики в 1975 г., то следует ожидать, что поток из Африки в Европу приведет к 150–200 млн „афроевропейцев“ в ближайшие 30 лет», – предупреждает автор. Приводим ниже перевод его беседы с журналистом издания Basler Zeitung.

– Господин Смит, в настоящее время в Европу прибывает гораздо меньше беженцев из Африки, но в своей книге «Бегство в Европу» вы пишете, что настоящее нашествие не за горами. Что заставляет вас так думать?

– Сегодня население африканского континента составляет 1,25 млрд человек. Из них 40% составляют люди в возрасте до 15 лет – это самое молодое население в мировой истории. Учитывая высокий уровень рождаемости, число африканцев удвоится в ближайшие 30 лет, что приведет к увеличению миграционного давления на Европу.

– Демографический взрыв в Африке – это неизбежность?

– Это факт. Родители будущих детей уже родились. Даже если все жители Африки уже сегодня сделают выбор в пользу планирования семьи и у них будет не более двух детей, прогноз на 2050 г. не изменится. В Африке нынче происходит то же самое, что в Европе, откуда в период между 1850 г. и Первой мировой войн­­ой эмигрировали 60 млн человек – пятая часть населения.

– Европейские политики намерены бороться с причинами бегства. Это верная стратегия?

– По данным опроса, проведенного американским институтом исследования общественного мнения Gallup, в настоящее время 42% африканцев в возрасте от 15 до 25 лет хотят эмигрировать. Это люди, которые сейчас живут лучше, чем раньше, но все еще не очень хорошо. У них все еще есть веские причины и средства для эмиграции. Поэтому экономическое сотрудничество с африканскими странами и их экономическое развитие не ведут к сокращению масштабов эмиграции. В краткосрочной перспективе верно обратное. Только когда развивающаяся страна достигнет определенного порогового уровня развития, люди будут оставаться в ней и даже возвращаться туда. Мексика, например, достигла этого порогового показателя в 2010 г. С тех пор больше мексиканцев вернулось, чем эмигрировало.

– То есть, по-вашему, Запад должен прекратить оказывать экономическую помощь развивающимся странам?

– Да, за исключением экстренной помощи в случае стихийных бедствий. Такие страны, как Индия и Китай, которые получили незначительную экономическую помощь или вообще не получали ее, добились более быстрого прогресса. Экономическая помощь – это легкие деньги, которые подрывают чувство ответственности за собственные усилия. Она также обогатила богатых во многих африканских странах и привела к разбуханию бюрократического аппарата в наших странах.

– Но ведь экономическая помощь является также своего рода компенсацией за колониализм.

– Я думаю, что это слишком примитивный подход – задним числом осудить колониализм как преступление против человечности. Его следует рассматривать в контексте того времени. Речь шла не только о разграблении природных ресурсов Африки. Тогда было много убежденных христиан, которые хотели нести свои ценности в Африку. Также непонятно, как через 60 лет после обретения Африкой независимости можно делать вид, что континент находится под дистанционным контролем. Если сегодня Нигерия с ее 190 млн жителей плохо управляется, то это в первую очередь ответственность нигерийцев, а не Запада. Мы должны прекратить постоянно видеть в африканцах жертв и наконец начать разговаривать с ними на равных.

– Но ведь богатые экономически развитые страны эксплуатируют африканский континент…

– Эта точка зрения давно уже не соответствует действительности. За последние 40 лет разрыв между богатыми и бедными странами сократился. Например, Индия, Китай, Бразилия и Турция стали богаче. Но повсюду в процессе глобализации есть победители и проигравшие. Африка – не исключение. Каждое общество должно проявлять больше солидарности со своими проигравшими. Это относится не только к нам, европейцам или американцам, но и к богатым африканцам. До сих пор ничего существенного в этом направлении не произошло.

– И все же западные компании добывают в Африке сырье и заставляют местных жителей работать в ужасных условиях...

– То, что мы на самом деле отнимаем у Африки сегодня, это ее элита. Например, сегодня более трети врачей и медсестер, прошедших подготовку в Африке, работают в развитых странах.

– Вряд ли в переполненных надув­ных лодках, пересекающих Средиземное море, сидит африканская элита.

– Конечно, среди них есть и настоящие беженцы в смысле Женевской конвенции. Однако большинство африканских просителей убежища ищут лучшей жизни.

– Что это за люди?

– Почти 80% мигрантов прибывают из стран, где не все безнадежно (Кот-д’Ивуар, Сенегал, Нигерия, Гана или Кения), и принадлежат к среднему классу. Большинство экономических мигрантов – люди динамичные. Они уже немного продвинулись по лестнице благосостояния и стремятся к переменам и приключениям подобно европейским пионерам, которые когда-то уехали в Америку, чтобы построить там что-то новое.

– И зачем эти люди садятся в резиновые лодки и рискуют своей жизнью?

– Европейские спасательные операции сделали это калькулируемым риском, ненамного более опасным, чем посадка в случайную машину на африканской проселочной дороге. В 2015 г. статистический риск погибнуть при пересечении Средиземного моря составил 0,37%, что в четыре раза меньше, чем, например, риск женщины умереть при родах в Южном Судане. Гораздо более рискованным, чем пересечение Средиземноморья, является путешествие через Сахару. Но поскольку там гораздо реже встречаются журналисты, в Европе меньше об этом знают.

– Тем не менее только в этом году 1000 человек утонули, пытаясь попасть в Европу.

– Хочу быть понятым правильно: я опечален каждой из этих смертей, но я не чувствую в этом своей вины. Мигранты оценивают риск и сами принимают решение сесть в лодку контрабандистов. Вы, несомненно, помните фотографию утонувшего трехлетнего сирийского мальчика Айлана Курди. Фотография была шокирующей, но те, кто снял этот кадр и публиковал его, не информировали нас о том, что отец Айлана имеет постоянную работу в Турции и не подвергается там угрозам, но хотел эмигрировать со своей семьей в Канаду, чтобы жить лучше. Когда ему отказали в визе, он решил плыть на лодке, что стоило его сыну жизни. В чем здесь виновата Европа?

– Руководитель европейского пограничного агентства Frontex Фабрис Лежери недавно заявил, что ЕС не имеет односторонних обязательств по спасению на море, каждая страна несет ответственность за Средиземноморье. Неужели фото гибнущих африканцев оставляют мир равнодушным?

– Конечно, нет. И, кстати, обязанность спасения на море распространяется также и на такие неевропейские средиземноморские страны, как Тунис – демократическая страна, где можно найти защиту, но где общественное сострадание не так выражено. В любом случае европейцы в долгосрочной перспективе не могут согласиться с моральным шантажом со стороны преступников, занимающихся торговлей людьми, и африканцев, ищущих лучшей жизни. Подход «либо вы позволяете нам и нашим детям утонуть, либо вы принимаете нас как сограждан» неприемлем.

– Если большинство африканских просителей убежища являются в действительности экономическими мигрантами, почему Европа говорит о беженцах и лицах, ищущих защиты?

– Мы, вероятно, настолько усвоили идею нищего третьего мира и настолько чувствуем себя виновными в этом, что уже не в силах реагировать иначе. Мы хотим помочь и проявить понимание, но иногда мы слепы и трусливы. Мы закрываем оба глаза, пытаясь помочь бедным, которые бросают на произвол судьбы еще более бедных – их африканских сограждан. Наше отношение подрывает фундамент права на убежище. А это критически важно для тех, кто действительно подвергается преследованиям и нуждается в защите.

– Следует Европе приветствовать экономических мигрантов или отгородиться от них?

– Должны быть приняты настоящие беженцы. Кроме того, мы – соседи Африки и не можем безразлично реагировать на происходящее там. Однако что касается мигрантов, то подобные решения невозможны без принимающей стороны. Только сами европейцы могут решать (я надеюсь, с достаточной степенью великодушия), кого они хотят принять, потому что именно европейцам придется прикладывать усилия, а также тратить время и деньги для того, чтобы сделать иностранцев согражданами. На вопрос об иммиграции нет простого ответа – «да» или «нет». Европа и Африка должны вести переговоры и договариваться по этому вопросу.

– Но разве можно винить этих людей в том, что они хотят лучшей жизни?

– Вовсе нет. Но нельзя винить и европейцев, если они не хотят принимать всех без разбора. Любой, кто жалуется на отсутствие гостеприимства у европейцев, должен помнить, что интеграция – это гораздо больше, чем просто приглашение кого-то на вечеринку.

– Многие африканцы не могут найти работу в Европе. Почему же так много людей сюда стремятся?

– Они хотят жить в современном мире, за которым следят по спутниковому телевидению и через Интернет. Они также хотят хорошего образования для своих детей. В Африке не хватает школ, готовящих детей к новым вызовам, таким как, например, дигитализация. Привлекательность Европы также заключается в том, что она предоставляет самую комплексную социальную защиту. Половина всех мировых расходов на социальное обеспечение приходится на Европу, где проживает только 7% мирового населения.

– Как Европа могла бы использовать потенциал этих людей?

– То, что молодые африканцы должны служить нашим стареющим обществам в качестве «подкормки пенсионной системы», абсурдно и возмутительно. Ожидаемая продолжительность жизни в Европе выросла настолько, что лучше подумать о повышении пенсионного возраста. Разумеется, африканские первопроходцы, люди предприимчивые, могут стать потенциальным приобретением для любой страны. Но они нужны прежде всего у себя на родине.

– Но они же помогают своим странам, посылая деньги домой.

– Думаю, дело обстоит, скорее, наоборот. Деньги, которые посылают мигранты, делят Африку на два лагеря: на получателей и на тех, у кого нет члена семьи в богатой стране. Получатели часто легкомысленно тратят деньги, которые они не зарабатывали, – это не инвестиции. А те, кто не имеет поддержки, по понятным причинам завидуют. Ну а самому иммигранту не хватает денег для полной интеграции в Европу. Вместо этого семья часто навязывает ему жену из родной страны, опасаясь потерять источник финансирования.

– Как реагируют африканские правительства на то, что многие граждане их стран только и думают о том, как уехать?

– В условиях столь быстрого роста населения практически невозможно построить дороги, школы и больницы для всех и обеспечить всех нормально оплачиваемой работой. Так что для правительств многих африканских стран эмиграция населения является определенным облегчением.

– Даже если эмигрируют те, кто имеет хорошее образование?

– К сожалению, власть имущие наблюдают за этим спокойно. Тем более что эмигранты часто относятся к наиболее динамичной части общества, которая критикует сложившиеся в стране условия и способна что-то изменить в политике. Некоторые правительства говорят сами себе: если эти критики и нарушители спокойствия уйдут, мы не будем по ним скучать.

– Вы прогнозируете, что в 2050 г. численность «евроафриканцев» достигнет 200 млн человек. Как тогда будет выглядеть Европа?

– Если Европа примет всех, кто хочет приехать, или если Европа полностью изолируется, то она перестанет быть той Европой, которую мы знаем и которая отвечает нашим представлениям о ценностях. Но мы все же находимся на пути, который может быть вполне приемлемым, если мы не потеряем рассудок. В 1930-е гг. во Франции было около 3000 африканцев, 30 лет спустя их было 60 тыс., а сегодня их миллионы, но Франция все еще остается Францией.

– Однако имеет большие проблемы с африканскими иммигрантами. Таково будущее Европы?

– Это правда, и Европа не сможет совсем беспроблемно жить в соседстве с бедным континентом, население которого удвоится за следующие 30 лет. Но нет и причин для паники. Если Европа примет африканских мигрантов, действительно желающих стать европейцами, то в будущем будет просто больше чернокожих европейцев – так же, как сегодня во Франции больше чернокожих французов. Однако было бы проблематично, если бы африканцы массово мигрировали в Европу, чтобы жить там как африканцы, а не как европейцы. Если они захотят жить в параллельном обществе, как «африканская диаспора», это может иметь катастрофические последствия.

– Во многих странах соискатели убежища живут за счет социальной помощи. Способствует ли это интеграции?

– Мы часто считаем проявлением солидарности консультирование африканских иммигрантов на предмет того, как они могут извлечь максимальную пользу из социальной системы. Я нахожу это безответственным. Субсидирование мигрантов в долгосрочной перспективе наносит ущерб всем, включая самих мигрантов, которые так и не смогут встать на ноги. Помощь в чрезвычайных ситуациях необходима и целесообразно, но постоянная помощь приводит к отсутствию независимости и, что удивительно, к неблагодарности.

 

Со многим из того, что говорит Смит, согласны и сами африканцы. Поскольку наибольшее число представителей Черного континента, желающих поселиться в ФРГ, прибыло сюда из Нигерии (правда, две трети получают от ворот поворот), журналисты издания Huffington Post побеседовали с некоторыми из них. Они подтвердили: основными причинами, побуждающими африканцев искать возможности перебраться в Европу, являются взрывной рост населения (более 2,5% в год); высокая безработица, особенно среди молодежи (в возрастной группе от 15 до 35 лет этот показатель составляет 53%) и лиц с высокой квалификацией; криминогенная обстановка и захлестнувшая все сферы жизни коррупция. В ответ на вопрос журналистов о том, что следует делать европейцам, чтобы действительно помочь Африке, собеседники дали достаточно четкие ответы. Во-первых, они посоветовали не сворачивать, как это было сделано, спасательные операции в Средиземном море, но спасенных не везти в Европу, а доставлять обратно к стартовому пункту их путешествия. Во-вторых, крайне важно подвигнуть африканцев к использованию контрацепции. В культуре этих народов и их религиях укоренено представление о ценности большой многодетной семьи, и, по официальным данным, 87% жительниц Нигерии не предохраняются от беременности (недавно, например, появилось сообщение о 39-летней жительнице Уганды, которая за 26 лет родила 44 ребенка). Как следствие, дети составляют 44% населения страны (для сравнения: в ФРГ лишь 13%). В-третьих, они, в отличие от Смита, считают продолжение экономической помощи целесообразным, но при этом рекомендуют жестко увязывать ее с соблюдением демократических норм. Например, прекращать оказывать помощь тем африканским режимам, главы которых намерены оставаться несменяемыми. Ну, и в-четвертых, рекомендуют Западу значительно более ответственно относиться к продаже оружия в африканский регион. Но при этом, в отличие от большинства европейцев, все нигерийские собеседники журналистов подчеркивали: «Ошибается тот, кто думает, что Европа может вытянуть Африку из болота. Это могут сделать только сами африканцы».

Дискуссионным является и утверждение Смита о том, будто африканские правители рады тому обстоятельству, что квалифицированные и инициативные люди покидают их страны. Как рассказал журналистам в ходе визита в Африку канцлер Австрии Себастьян Курц, многие африканские политики просили его убедить европейцев пересмотреть их политику открытых границ, которая побуждает африканскую молодежь к эмиграции. Когда сопровождавшие главу австрийского правительства журналисты поинтересовались у президента Эфиопии Сахле-Ворк Зевде, означает ли это, что Европа должна безучастно взирать на поток беженцев из Африки, глава этого африканского государства ответила: «Конечно, нет. Но следует проводить более четкое различие между мигрантами и беженцами». И посетовала на то, что многие эмигранты имеют совершенно неверное представление о том, что их ожидает в Европе.

В дополнение к этому нужно заметить, что и многие европейцы рады обманываться, повторяя вслед за несведущими (или преследующими определенные цели) политиками, бизнесменами и СМИ мантру о мигрантах, которые помогут Европе решить демографическую проблему и преодолеть нехватку профессиональных кадров.