«Грустный клоун» и его «Песни еврейского местечка»

Ефим Александров – поистине волшебник. Ведь благодаря созданному им удивительному проекту «Песни еврейского местечка» перед зрителем внезапно, словно из небытия, возникает ушедший в историю мир еврейских местечек с их музыкой и мудростью, печалью и радостью. Ефим Александров – автор идеи, солист, художественный руководитель замысла, в котором в музыкальной форме сохраняются идиш, забытый дух штетлов, оставшихся теперь только в нашей памяти, в литературе, на полотнах художников. Творчество артиста особенно близко людям старшего поколения, они – самая верная и преданная его аудитория: приезжают на концерты из всех точек Земли, собирают аншлаги, добираясь до мероприятия порой на инвалидных колясках. А самое главное – трепетно ждут своего кумира после концертов, чтобы лично вручить ему старые пластинки для его коллекции. Ведь доверить такие дорогие реликвии больше никому не могут. Знают: Александров уж точно продлит им жизнь, бережно сохраняя их для потомков. Вскоре оригинальной программе нашего талантливого собеседника исполнится 20 лет. В преддверии юбилея мы поговорили с ним о будущем песни на мамэ-лошен, перелистывая страницы биографии певца.

– Ефим Борисович, вы начинали актером Юмористического театра Владимира Винокура. В какой момент покинули его и пришли к основному самостоятельному занятию своей жизни – исполнению песен?

– Будучи студентом факультета музыкального театра ГИТИСа, проходил практику в Камерном еврейском театре. Тогда же меня пригласил к себе Владимир Винокур. Мы проработали вместе почти десять лет, поглощенные совместной кипучей деятельностью, выпускали спектакли, где я выступал не только в качестве артиста, но и как режиссер. Создали массу номеров, которые до сих пор популярны на Youtube, их по-прежнему демонстрируют в качестве старой доброй эстрадной классики на нашем телевидении. Так вот, «Песни еврейского местечка» зарождались как раз во время тех выступлений с Винокуром.

– Как именно?

– Однажды мы отправились в Австралию с концертами театра, включив в программу шуточную сценку. Винокур, пародируя одну из телевизионных музыкальных передач того времени, объявлял, что редакция получила письмо от активистов общества «Память» (была в то время такая антисемитская организация) с просьбой включить в программу номер артистов Биробиджанской филармонии. Уже одно это вызывало смех! Я выходил в больших красных шароварах, в казачьей папахе, в украинской вышитой сорочке, торжественно произнося: «Говорить КиΪв. УкраΪнська народна пiсня „Ицик хот шойн хасэнэ гехат“». Тут зал просто взрывался смехом и аплодисментами. Далее шла известная песня на идише с шуточным куплетом на украинском языке. Эта миниатюра имела огромный, просто ошеломительный успех. В следующий раз, когда снова полетели за рубеж, представили зрителям в рамках концерта Винокура уже полноценное отделение в моем исполнении. Именно Володя дал возможность мне, тогда еще совсем молодому артисту, подарить широкой аудитории еврейские песни на идише. Более того, тогда же меня познакомили с нашим выдающимся поэтом Михаилом Таничем. Помню, у нас тогда родился целый цикл песен на еврейские темы. В результате был записан первый альбом на идише и на русском «А гицн паровоз», куда вошли композиции на стихи М. Танича, моего отца Б. Зицермана, а также несколько старинных народных песен. Гораздо позже мы встретились с замечательным человеком – меценатом Яном Ашкинази. Вместе решили запустить большой культурологический проект «Песни еврейского местечка», который мог бы постоянно пополняться новым материалом. Сегодня, после такого долгого, тернистого пути, с гордостью хочу сообщить читателям, что через полтора года нашему проекту исполнится 20 лет.

– Значит, «Песни еврейского местечка» по-прежнему популярны?

– Верно, проект продолжает жить, несмотря на все трудности. Однажды, когда мы привезли нашу программу в Израиль, мой папа с горечью сказал: «Фима, к сожалению, наше старшее поколение, которое с материнским молоком впитало в себя песни на идише, как свет радости и веры, как часть национальной ментальности, постепенно уходит. Эти мелодии – неотъемлемый атрибут нашего существования, они помогали нам выжить в галуте, во всех жутких испытаниях, являясь талисманом радости и надежды. Поэтому то творчество, которым ты занимаешься, продлевает нам жизнь». Его слова дали мне необычайный стимул продолжать свое дело. Наши выступления делают счастливыми наших поклонников и позволяют сохранить наследие ушедших предков, большая часть которых попала в жернова Холокоста. Вместе с целым поколением евреев в пепел превратился и огромный, значимый пласт культуры идишкайта – песен, языка, литературы, декоративно-прикладного искусства, живописи.

– Вам предстоят гастроли в Мексику. Неужели там тоже есть евреи?

– Да, как раз сейчас мы работаем над предстоящей в феврале поездкой на большой праздничный еврейский фестиваль в Мехико. Вы не поверите, но в этой стране тоже есть «наши люди»! По данным авторитетных источников, их более 40 тысяч. Только в одной жаркой столице действует более 20 синагог. Кроме того, в государстве пестрых пончо и длинных сериалов устроители гастролей сняли прекрасный театральный зал в центре Мехико, но и он не в состоянии вместить всех желающих нас услышать. Думаю, придет время, и Мехико последует примеру Екатеринбурга. Буквально год назад, на Хануку, в этом полуторамиллионном уральском мегаполисе местная еврейская община сняла для нашего представления спортивный комплекс «Уралочка», где собрались около 7000 зрителей. Обязательно расскажу об этом в Мексике, куда мы летим группой из 22 человек, состоящей из хореографического коллектива, вокального ансамбля и технической службы. Мексиканскому зрителю представим еврейские песни на идише и на русском языке. Недавно позвонил организаторам мероприятия и через переводчика поинтересовался, готовят ли у них фаршированную рыбу. А вернее, поймут ли они нашу песню «Гефилте фиш». К моему великому удивлению, мне ответили, что у них готовятся не только гефилте фиш, но практически все блюда ашкеназской кухни. Сообщил об этом главному раввину России, и для него это тоже стало приятным сюрпризом. Мы сняли его обращение к нашим южноамериканским гостям, которые будут присутствовать на концерте. Берл Лазар произнес замечательные теплые слова о том, что мы – одна огромная семья, и в какой бы стране мы ни жили, где бы ни творили, мы – евреи, и останемся ими навсегда.

– Чудесно! Несколько слов, пожалуйста, о вашем спонсоре Яне Ашкинази…

– Ян Ашкинази – не просто спонсор и меценат, но и генеральный продюсер всех наших основных московских премьер, телевизионных съемок. Именно благодаря ему я и смог когда-то осуществить идею запуска «Песен еврейского местечка». Ян влюблен в песенное искусство штетлов. Несмотря на то, что его повседневная деятельность далека от сценического искусства (он доктор технических наук, лауреат Государственной премии РФ за технические изобретения), в душе он тонкий лирик, ценящий музыку и искусство. Это мой настоящий товарищ, соратник, родной для меня человек. Конечно, нашему детищу с каждым годом все сложнее функционировать, ведь наш зритель, покупающий билеты, постепенно уходит. Воодушевляет, конечно, тот факт, что последнее время ряды наших гостей заметно пополнились молодежью и даже детьми, которых приводят с собой зрители. До слез трогательно, когда пожилых слушателей доставляют к нам на инвалидных колясках. Люди ни за что не хотят пропустить представление «Песен еврейского местечка» в своем городе. И это особое чувство, когда осознаешь, что исполняемая нами музыка переносит их, пусть ненадолго, в счастливые детские годы, когда были живы родители и другие члены семьи, когда сами они были маленькими мальчиками и девочками, а в местечке кипела бурная, насыщенная жизнь, и казалось, что все лучшее впереди... Конечно, время их юности было обожжено военным лихолетьем, связано и со страхом, и с многочисленными запретами. Но ведь песня – это форма энергии, соединяющая человеческую душу с Божественным светом, в котором вера и надежда побеждают все житейские невзгоды. Низкий поклон всем, кто участвует в данной работе, кто помогает нам продолжать выступать, нести в массы идишкайт. Прежде всего благодарю, конечно же, Яна Ашкинази.

– Ваш отец Борис Зицерман был узником гетто и чудом выжил. Как ему удалось спастись?

– Верно, и папа, и мама были малолетними узниками Бершадского гетто, находившегося под управлением румынских фашистских войск. Туда пригнали и румынских евреев. В местечковых миниатюрных лачугах селилось по несколько семей. Голод, холод, каторжные работы, расстрелы, тиф… В 1944-м, когда отцу исполнилось 18 лет, Советская армия освободила Бершадь, и он тут же был призван в ее ряды, завершив войну сержантом на границе с Польшей. В мирное время он нашел мою маму, которая к тому времени окончила медучилище и работала в больнице на Западной Украине. Чуть позже папа получил образование во Львовском университете, трудился в редакциях районных газет Подволочиска и Волочиска, его стихи печатались в газетах и журналах Украины. А находясь в Бершадском гетто, прятал свои стихотворные рукописи. Израильский журналист и поэт (а также автор «ЕП». – Ред.) Фрэдди Зорин написал как-то, что сочиняемые моим отцом стихи «передавались в гетто из уст в уста, поддерживая единоверцев, даря им огоньки надежды. Думал ли автор о том, что его могли вычислить местные пособники фашистов, и это было бы равносильно смертному приговору? В сборник „Песни былого (Из еврейской народной поэзии)“, изданный в Москве в 1986 г., вошло стихотворение „Возница“, переведенное с языка идиш на русский Наумом Гребневым. Авторство там не указано, а между тем написал его Борис Зицерман – о том, что видел собственными глазами, что отозвалось болью в сердце, вылилось обжигающими душу строками на бумагу». Это уже позже, в Москве и Тель-Авиве, вышли в свет две книги папиных стихов, и они в основном тоже на еврейскую тему. Несколько его сочинений на идише и на русском были положены на музыку и до сих пор звучат на наших концертах.

– Так как наша газета выходит в Германии, любопытно узнать, как вас там принимают, чем тамошняя аудитория отличается от зрителей других стран?

– В Германии наши программы всегда встречают замечательно. Процент понимающих смысл фраз на идише там, конечно же, больше, чем в других странах, ведь немецкий и мамэ-лошен очень похожи. Есть даже анекдот, в котором из местечка в Германию приезжают мальчик с папой и удивляются: почему все говорят на идише с таким сильным акцентом (смеется).

– «Фольклор – это мудрость народа», – гласит определение в учебнике литературы. Как вы думаете, в чем уникальность еврейского фольклора и «цимес» композиций евреев местечка?

– На мой взгляд, он заключается в том, что через все жизненные испытания, которые выпали еврейскому народу, мы пронесли свет шаббатных свечей и веру еврейской души. Это очень важно. Мелодии о любви и страданиях, о доме и тяжелой судьбе, о маме, о детях, о надежде – наша волшебная музыка, помогающая этносу выжить. Конечно же, в еврейских песнях заключена особая солнечная сила, пробивающая тьму страха и уныния.

– В одном из интервью вы подчеркивали, что антисемитизм в годы вашего взросления и становления имел общеполитические черты. Что вы имели в виду?

– Я вырос в Западной Украине во времена, когда в моем Подволочиске осталось всего несколько еврейских семей, хотя до войны в нем функционировало семь синагог. Сегодня там расположен еврейский мемориал на месте, куда фашисты свозили на расстрел наших предков. Несмотря на так называемый бытовой антисемитизм, который для меня был очень болезненным (это отдельная история), несмотря на многочисленные запреты и препятствия, творимые тогдашней советской властью, мое детство все же было пропитано традициями и обычаями. От своих корней я никогда не уходил, не стремился к ассимиляции. Несколько лет назад я вместе с Российским государственным симфоническим оркестром кинематографии записал альбом любимых украинских песен – просто по зову души. Сидел в тон-студии «Мосфильма» на сведении музыкального материала, и в памяти всплыло местечко моего детства и юности, мой Подволочиск и Волочиск, это на Тернопольщине и Хмельнитчине. Вот наш дворик, где все взрослые играют в беседке в лото, доставляя к общему столу свои разносолы, кто чем богат, и по сто грамм тоже. А мы, детвора, бегаем вокруг. Вот яблоня зацвела как раз в мой день рождения, и мама по-украински восторженно обращается ко мне: «Сину, дивись, як яблунька зацвiла сьогоднi! Це подаруночок на твiй день народження!» Вспоминал, и слезы наворачивались на глаза, ведь эти замечательные украинские песни – такие же родные для моей души, как еврейские и русские... Пели их вместе с мамой и папой в те уже далекие, но самые счастливые времена, когда родители были совсем молодые, и казалось, так будет всегда. Искренне надеюсь, что сегодняшняя Украина найдет в себе силы и здравый смысл сбросить в небытие просыпающийся дух национализма. Меня удручают все эти вновь создаваемые памятники, на названия улиц украинских городов, переименованных в честь тех, кто уничтожал мирных людей только за то, что они иной национальности. Из истории, которая должна не только констатировать, но, прежде всего, учить, знаю: любой этнонационализм ведет в тупик.

– Вы начинали на российской эстраде в качестве юмориста. Но часто персонажи, забавляющие публику в зале, в обычной жизни оказываются довольно грустными клоунами, прямыми противоположностями своих сценических героев. Каков ваш характер вне эстрадной площадки?

– Я тоже грустный клоун. Хотя, когда меня окружают добрые друзья, «грустный клоун» напрочь забывает о печали…

– Что дала вам в профессиональном плане практика в Еврейском театре?

– Еврейский театр в те годы стал для меня настоящим открытием! А знакомство с такими удивительными людьми, как Мария Ефимовна Котлярова, Александр Евсеевич Герцберг (прежде – артисты великого театра Михоэлса), стало знаковым. Впоследствии Марина Ефимовна и Александр Евсеевич были консультантами нашего проекта «Песни еврейского местечка» и внесли важную лепту в его становление.

– Кто еще из известных людей поддержал «Песни еврейского местечка»?

– Конечно, Юрий Башмет, под патронажем которого мы запускали эту идею, а также наши великие современники Иосиф Кобзон и Оскар Фельцман, с которыми я имел честь быть в очень теплых человеческих и творческих отношениях. Поверьте на слово, в России все мои знакомые по эстрадному цеху очень тепло отзываются об этой программе: Владимир Спиваков, Лев Лещенко, Анатолий Кролл, Евгений Петросян, Алла Духова, Александр Серов, Игорь Николаев, Клара Новикова, Сосо Павлиашвили, не говоря уже о Володе Винокуре. Более того, многие из них неоднократно становились зрителями моих выступлений. Композитор и певец Юрий Антонов тоже очень тепло отзывается об этих песнях. По его признанию, когда он услышал их в красках симфонического оркестра, то был ими буквально очарован. Этот список громких имен можно продолжить. Например, на одной из «Недель мод» в Москве я встретил Аллу Пугачеву и Максима Галкина, оба проявили живой интерес к программе. Но самая важная поддержка для нас, конечно, приходит от наших простых зрителей в разных городах и странах. Добавлю, что вместе со мной над проектом трудятся многие единомышленники, сплоченный и заинтересованный коллектив. Работа над проектом, слава Богу, не останавливается, продолжаясь и поныне.

– Важно ли сохранить идиш для потомков или «искусственный язык галута» все равно постепенно уйдет?

– Мне часто говорят, что идиш – символ изгнания, и спрашивают, почему бы мне не начать петь на иврите. Что касается подобного предположения о будущем идиша, то я абсолютно убежден в том, что это чистой воды измышление. Идиш – язык рассеяния, но не символ изгнания. При этом наши предки нарекли его «мамэ-лошн», что значит «мамина речь». Если уж говорить о символах, то он – знак материнской преданности и нежности, испытаний и преодолений, но не изгнания, или, как вы процитировали, «искусственный язык галута». Лауреат Нобелевской премии по литературе Исаак Башевис-Зингер, выдающийся писатель, работавший на идише, в своей Нобелевской лекции в 1978 г. заявил, что рассматривает свою награду как признание языка идиш, не имеющего своей земли и четких границ. Именно поэтому, вешая на этот язык ярлыки вроде «символ изгнания», мы как бы отрекаемся от своей причастности к еврейской истории. Если бы он был навязан народу его гонителями, это было бы иное дело. Но ведь идиш создали наши несломленные предки! Это веками преследуемый и угнетаемый язык сопротивления и гордости, культурных и религиозных традиций, надежды и веры, единения. Именно во времена изгнания помогавший избежать смешения, ассимиляции, растворения в иных языках и культурах. До начала Второй мировой войны число говоривших на идише составляло 11 млн человек, на нем выходило более 600 газет и журналов, на нем писали романы и научные труды, ставили спектакли, записывали пластинки. И если в начале ХХ в. еще велись разговоры о том, что идиш – жаргон, язык еврейских домохозяек, «испорченный немецкий», то в 1930-е гг. Британская энциклопедия назвала его одним из основных языков культурного мира. Как же тогда можно оспаривать значение идиша для нашего народа, напоминая про иврит?! Это все равно что противопоставлять ствол дерева его корням и дискутировать, что из этих частей важнее. К великому прискорбию, сегодня идиш включен ЮНЕСКО в число исчезающих языков. Но, как заметил китайский мыслитель Лао-цзы, нет ничего более вечного, чем исчезающие языки. Завершая свой ответ на ваш вопрос, напомню читателям, что в сегодняшнем ярком и праздничном свете субботних свечей Израиля незримо, но явственно присутствуют лики наших певших на идише близких – некогда жителей еврейских местечек, прошедших через самые страшные испытания.

Беседовала Яна ЛЮБАРСКАЯ