За тех, кто в плену

Около 230 израильтян (цифра постоянно меняется по мере выяснения судьбы пропавших без вести) в возрасте от восьми месяцев до 85 лет были взяты в плен во время погрома, устроенного нелюдями ХАМАСа, и возвращение заложников домой объявлено одной из главных целей идущей вой­ны. Почти сразу после 7 октяб­ря семьи заложников создали штаб по борьбе за их освобождение, который вместе с соответствующими государственными структурами намерен сделать для этого всё.

 

– Мы начали организовываться еще до того, как премьер назначил генерал-майора запаса Галя Гирша координатором по всем вопросам, связанным с захваченными в плен и пропавшими без вести, – рассказывает одна из создателей штаба, адвокат Таль Шем-Тов. – Произошло это так: утром в субботу, 7 октяб­ря, я вошла в Facebook и увидела, что он переполнен сообщениями об убитых и пропавших без вести. Я знала, что мой племянник Омер вместе с друзьями Итаем и Майей поехал в пятницу к моему бывшему мужу на границу с Газой, а оттуда они собирались на фестиваль в Реим. Когда я поняла, что он может оказаться среди жертв резни, у меня внутри всё похолодело. Я стала просматривать все размещенные в социальных сетях ролики, посвященные происходящему, и на одном из них увидела, как Омер вместе с друзьями бежит к машине. У меня немного отлегло от сердца: значит, парень, который рос вместе с моими детьми и для меня как сын, жив! Но в середине дня я услышала истерический крик дочери: «Это Омер! Это Омер!». Она, как оказалось, просматривала видеоролики, размещенные ХАМАСом, и увидела тендер с лежащими в кузове связанными пленными, в одном из которых по одежде и татуировке узнала Омера. Ошибки быть не могло! С тех пор обе мои дочери пребывают в состоянии тихой истерики. Меня же в тот момент почему-то заботила только одна мысль: как я скажу об этом его родителям?! Но мне в определенном смысле повезло: когда я позвонила брату, им с невесткой уже всё рассказали соседи, тоже опознавшие Омера на том ролике. В эти же часы я как-то спонтанно решила создать в WhatsApp группу родственников пропавших без вести, объяснив через Facebook, что нам нужно сейчас держаться вместе. В течение пары часов в группе зарегистрировалось больше тысячи человек, из нее и возникло объединение семей заложников и штаб по борьбе за их освобождение.

Гражданский супруг Таль, адвокат Дуди Зильберман, предоставил свой офис в распоряжение штаба. Сейчас в него входят Шимшон Либман, руководивший в свое время штабом по борьбе за освобождение Гилада Шалита, экс-министр и глава ШАБАКа Яаков Пери, бывшие координаторы по переговорам об освобождении пленных Давид Мейдан и Ури Слоним, мать погибшего во время операции «Несокрушимый утес» лейтенанта Адара Голдина, Лея, и многие другие. Недавно при штабе был создан юридический отдел, во главе которого встал бывший заместитель юрсоветника правительства, адвокат Ран Низри. Свою цель члены этого отдела видят в том, чтобы международное сообщество официально признало захват граждан Израиля в плен военным преступлением и преступлением против человечества.

В штаб постоянно приходят члены семей заложников, и из их рассказов можно составить не одну книгу в жанре «хоррор». То, что происходило на площадке фестиваля возле Реим и в приграничных кибуцах, просто не поддается описанию. Тысячи людей были не просто безжалостно, а с садистским наслаждением убиты, причем нередко перед тем, как убить, хамасовцы делали селфи со своей жертвой. Женщин, детей и стариков связывали и закидывали в тендеры, причем пожилых людей нередко сбрасывали перед этим из инвалидных колясок или самоходных тележек.

– Даже то, что мы читали о Катастрофе, меркнет перед ужасом, который там происходил, – продолжает рассказывать Таль Шем-Тов. – Сегодня мы видим свою задачу в том, чтобы задействовать все возможные рычаги в Израиле и на международной арене для скорейшего освобождения заложников. Захват в плен ни в чeм не повинных граждан, согласно международному праву, является преступлением против человечества и военным преступлением, поэтому на данном этапе мы требуем освободить наших близких без всяких условий. Сейчас мы как раз обдумываем план большой кампании в Израиле и в мире. Понятно, что для нее понадобятся деньги, но их-то мы как раз найдем. А вот времени у нас очень мало, а то и нет вовсе: каждый новый день увеличивает вероятность того, что заложники могут быть убиты или умрут своей смертью. Ведь среди них есть немало людей, нуждающихся в постоянном приеме лекарств, специальной диете и т. п.

Медицинский отдел штаба по борьбе за освобождение заложников возглавил глава Ассоциации врачей в области общественного здоровья профессор Хагай Левин, ведущий переговоры с сотрудниками Красного Креста в секторе Газa и пытающийся убедить их добиваться освобождения всех пленных.

– У меня действительно налажены давние связи с организацией Красный Крест, в том числе и с сотрудниками его отделения в Газе, но по понятным причинам я не могу рассказать вам о переговорах, которые с ними веду, – сказал профессор Левин в беседе с нашим корреспондентом. – Кроме них в переговорах участвуют представители Египта и Катара, и надежда на то, что они добьются результата, есть. Единственное, что я могу вам сказать: сотрудники Красного Креста признаются, что такого еще никогда не видели. Когда я слушаю рассказы тех друзей заложников, которым удалось спастись, мне с большим трудом удается сохранить самообладание – при том, что я надеваю на себя панцирь профессионала и постоянно говорю себе, что я, прежде всего, врач и должен видеть в заложниках пациентов, получивших тяжелое ранение. На этом этапе очень важно добиться, чтобы всем им была предоставлена необходимая медицинская помощь, и это – одна из главных тем моего общения с сотрудниками Красного Креста. Они делают что могут, но признаются, что не всесильны и тоже боятся ХАМАСа.

Психологическая и психиатрическая помощь сейчас нужна не только заложникам, но и членам их семей, многие из которых, как нетрудно догадаться, находятся в крайне тяжелом душевном состоянии. И государство обязано им ее предоставить. Если же говорить о том, что я думаю о сложившейся ситуации, то скажу следующее: я помню, какие усилия в свое время прилагались для освобождения одного-единственного нашего пленного – Гилада Шалита. Сейчас же речь идет о сотнях людей, и, значит, мы должны сделать всё возможное и даже невозможное: мобилизовать средства, задействовать дипломатию, международную общественность, продумать шаги с нашей стороны. Знаете, когда я беседовал с отцом одного из заложников, тот сказал простую, но запавшую мне в душу фразу: «Давайте будем придерживаться позитива!» Я ее часто про себя повторяю: «Давайте будем придерживаться позитива!»

За недели, прошедшие с 7 октяб­ря, члены семей заложников встречались с Галем Гиршем, Ицхаком Гецогом, Биньямином Нетаньяxу, и у каждого из них эти встречи оставили неоднозначное впечатление. Да и сами семьи заняли разные позиции в вопросе о том, чтó должно предпринять государство для освобождения их близких. Одни настаивают на том, что Израиль должен немедленно начать переговоры с ХАМАСом и согласиться на все его условия, включая прекращение огня и освобождение из тюрем тысяч террористов – в конце концов, ради спасения их детей, сестер, братьев, матерей и отцов государство должно пойти на жертвы. Другие считают такую позицию слишком радикальной, но тоже ратуют за переговоры через международных посредников, как это было в случае с Гиладом Шалитом. Третьи категорически возражают против ударов по Газе, в результате которых могут быть убиты и их близкие. Но есть, как выяснилось, и другая точка зрения, которую озвучил Цвика Мор – отец объявленного пропавшим без вести и, вероятнее всего, находящегося сейчас в Газе охранника фестиваля «Нова» Эйтана Мора.

– У меня сложилось впечатление, что есть люди, которые специально хотят посеять раздор между семьями пленников ХАМАСа, начать кампанию в том же духе, в каком велась кампания за освобождение Шалита, и привести к тем же результатам, – говорит Цвика. – Но я знаю, что мой Эйтан – настоящий боец физически и по духу, он первым бы стал категорически возражать против подобного шага. Сейчас идет вой­на, и главное – добиться победы над врагом. Сегодня время, когда надо уметь ставить интересы страны и народа выше личных. Мы все в одной лодке, мы все жаждем возвращения любимых домой, но не любой ценой! Кроме того, надо уметь думать о будущем, о том, как отразится тот или иной шаг на следующих поколениях. Нет и не может быть никаких переговоров с ХАМАСом! Нет и не может быть обмена наших детей на освобождение тысяч террористов или капитуляцию. Но если ЦАХАЛ и ШАБАК решат провести спецоперацию по освобождению заложников, то я буду «за» обеими руками. Освобождение заложников – одна из главных целей этой вой­ны, но всё же не самая главная. Поэтому мы просто не должны думать о том, могут ли навредить нашим детям удары по Газе. Всё это я сказал на встрече семей пропавших без вести. Знаю, что некоторым мои слова очень не понравились, но я должен был это сказать. И я сделал это с чистой совестью, так как очень скоро в боевые части будет призван мой младший сын.

Эйтан Мор, один из восьми детей Цвики и Эфрат Мор, вместе со своим другом Эльякимом Либманом (сыном мэра Кирьят-Арбы Элиягу Либмана) входил в число охранников, занятых на обеспечении порядка на фестивале «Нова». Позади у него была учеба в государственно-религиозной школе, курсы предармейской подготовки, служба в бригаде «Голани», демобилизация... Работа охранникoм на фестивале показалась ему и Эльякиму выгодной подработкой, и в пятницу они поехали в Реим. Один из сумевших спастись охранников рассказал Цвике Мору и Элиягу Либману, что, как только на территории появились террористы, он с Эйтаном, Эльякимом и еще одним охранником занялись спасением людей и укрыли пару десятков человек, часть из которых были ранены, в расположенном неподалеку овраге, заросшем кустарником. Кустарник был такой густой, что с дороги и площадки фестиваля террористы не могли их видеть, так что место было вполне безопасное. Однако Эйтан и Эльяким сделали еще пару вылазок и доставили в укрытие новых раненых. Потом они сказали, что видели рядом с дорогой двух раненых девушек и хотят попытаться их спасти. Когда они подползли к девушкам, то увидели, что одна мертва, а другая, как им показалось, еще дышит. Два неразлучных друга, два «голанчика», они попытались донести ее до кустов, но поняли, что эта девушка тоже мертва, и положили ее тело в яму в овраге. Затем они вернулись к группе, и Эйтан сказал, что надо пойти еще раз, чтобы забрать тело второй девушки.

– Я сказал им, что она всё равно мертва, а их выход отсюда связан с риском для жизни. Тем более что выстрелы слышались всё ближе, а у нас не было никакого оружия, – рассказал спасшийся охранник. – Но Эйтан ответил, что не даст этим тварям глумиться над телом еврейки. Из этого рейда они уже не вернулись...

Элиягу Либман рассказывает, что праздник Симхат-Тора они с женой решили провести в Цфате. О том, что происходит что-то неладное, он узнал во время утренней молитвы, а когда главный раввин Цфата Шмуэль Элиягу на всю страну объявил о положении «пикуах нефеш» (угроза для жизни), которое отменяет праздничные и субботние запреты, сел в машину и рванул в сторону границы с сектором Газa на поиски сына и его друга. Подполковник ЦАХАЛа в запасе, бывший начальник службы безопасности Кирьят-Арбы, он знал дорогу и окрестности как свои пять пальцев, и единственное, что испытывал в те минуты, – это тревогу за сына. Но подлинные масштабы случившегося он осознал, только когда стал подъезжать к Реимy: повсюду стояли обгоревшие машины и лежали тела убитых. К моменту его приезда на площадке фестиваля уже находилась армия. Не найдя сына среди спасшихся, Элиягу стал обходить убитых, всматриваясь в лица. К утру воскресенья он пришел к выводу, что среди погибших Эльякима и Эйтана нет – вероятнее всего, они попали в плен. Рассказ выжившего охранника, делающий эту версию еще более вероятной, он услышал после.

В своем мнении по поводу освобождения заложников Элиягу Либман солидарен с Цвикой Мором: национальное сейчас должно быть выше личного. Обмен заложников на террористов – недопустим!

Во время одной из встреч Биньямина Нетаньяху с семьями заложников многие ее участники обвинили государство и лично премьер-министра в том, что их дети оказались в плену, и потребовали в кратчайшие сроки выполнить условие ХАМАСа и обменять «всех на всех», то есть в обмен на 230 заложников выпустить из тюрем 6000 террористов, которые немедленно присоединятся к своим воюющим с ЦАХАЛом братьям по оружию. О последствиях такого шага родственники заложников явно не задумываются, да и, очевидно, не в том они состоянии, чтобы задумываться. Занять позицию, которую заняли семьи Либман и Мор, дано не многим.

Любопытно, что в ходе пресс-конференции на вопрос о том, взвешивает ли он опцию удовлетворить требование ХАМАСа, премьер ответил, что изучаются все варианты. Затем он на какое-то время ушел от взятого им официального тона, заговорил о том, что понимает всю боль этих людей, что ему было крайне тяжело на этой встрече, и несколько минут вообще выглядел совершенно растерявшимся, забывшим о том, что хотел сказать дальше...

 

Петр ЛЮКИМСОН

 

P. S. Когда этот материал уже был написан, сбылся один из самых мрачных прогнозов, сделанных в начале вой­ны: ХАМАС начал торговать заложниками не оптом, а в розницу, небольшими партиями, обусловливая передачу каждой освобождением сидящих в израильских тюрьмах террористов, прекращением огня со стороны ЦАХАЛа, увеличением гуманитарной помощи, гарантией неприкосновенности своих лидеров и т. д. И постарается растянуть этот процесс на месяцы, а то и годы, добившись в итоге прекращения вой­ны и обеспечив себе дальнейшее существование.

Утвержденная правительством в ночь на 22 ноября сделка, казалось, подтверждает этот сценарий. Самое печальное, что у него практически не оставалось иного выбора, кроме как принять ее. Доказательством этому служит хотя бы то, что глава минфина Бецалель Смотрич, вначале заявивший, что считает сделку неприемлемой, всё же проголосовал «за». Три министра от партии «Оцма иегудит» остались в меньшинстве, что, конечно, дает им в будущем право сказать: «А ведь мы предупреждали!». Но предупреждать было незачем: министры и, полагаю, не только они прекрасно осознают, какими могут быть последствия сделки. Все они сделали, возможно, один из самых трудных выборов в своей жизни...

Уже накануне принятия решения сообщения о готовящейся сделке по возвращению заложников шли по нарастающей и сразу из нескольких источников: из Катара, США, ЕС и Египта. С самого начала говорилось, что речь идет об освобождении 50 женщин и детей в обмен на 300 находящихся в израильских тюрьмах женщин и несовершеннолетних. Параллельно нарастало общественное давление на правительство: 30 тыс. сторонников освобождения заложников немедленно и любой ценой прошли маршем из Тель-Авива в Иерусалим и провели массовые манифестации в обеих столицах, а также в Кесарии, перед домом семьи Нетаньяху. Это давление при активной поддержке ведущих СМИ продолжилось на заседании комиссии по национальной безопасности, где обсуждался законопроект о введении смертной казни для террористов, участвовавших в зверствах 7 октяб­ря, а затем и на встрече членов военного кабинета с семьями заложников.

Самое печальное заключается в том, что именно на такой сценарий рассчитывали лидеры ХАМАСа, и именно это было изначальной целью столь массового захвата израильтян в плен. В израильском обществе, по расчетам Яхьи Синуара, должен был произойти дополнительный раскол по вопросу о цене освобождения заложников, и общественные протесты вкупе с международным давлением должны были привести к тому, что руководство Израиля заиграет по правилам ХАМАСа. В оптимальном для него варианте данный вопрос мог спровоцировать раскол внутри правительства и политический кризис, который на фоне вой­ны стал бы для еврейского государства катастрофой. Этого варианта как раз удалось избежать – по меньшей мере, пока.

Когда стало ясно, что подписание сделки становится почти неизбежным, это привело к активизации не только ее сторонников, но и противников. Объединение членов семей жертв террора «Альмагор» заявило, что сделка стимулирует ХАМАС на захват всё новых заложников и приведет к эскалации террора и они намерены опротестовать ее в БАГАЦе. Они обратили внимание на то, что ХАМАС, требуя выпустить из тюрем детей, подразумевает 16–19-летних террористов, которые, без сомнения, вернутся на эту стезю после освобождения. Да и женщины, о которых идет речь, сидят не за правозащитную деятельность, а за теракты против евреев.

Тысячи родителей и жен военно­служащих, воюющих сейчас в секторе Газа, подписали петицию с призывом к правительству отказаться от сделки, поскольку прекращение огня ставит под угрозу жизни их сыновей и мужей. Эксперты движения «Битхонистим», объединяющего придерживающихся правых взглядов отставных офицеров, тоже выступили против, указав на проблематичность и негативные последствия сделки в военном и других аспектах. Одну из самых серьезных опасностей они видят в том, что ХАМАС сделает всё, чтобы затянуть «гуманитарную паузу», обусловливая это выдачей новых небольших партий заложников, и это приведет к сворачиванию вой­ны без достижения ее целей. С призывом не идти на сделку с ХАМАСом выступили Цви Мор и Элиягу Либман, сыновья которых, в прошлом военнослужащие бригады «Гивати», находятся сейчас в секторе Газа. Свою позицию они мотивировали тем, что в свое время их мальчики выступали категорически против «сделки Шалита» и говорили, что если сами попадут в плен, то не желают, чтобы их меняли на террористов.

Немало было и тех, кто заявил, что, сознавая всю огромность цены, которую придется заплатить за освобождение 50 заложников, внутренне протестуя против сделки, они всё же ее поддерживают, поскольку речь идет о детях и женщинах, прошедших и продолжающих проходить через настоящий ад. Но тут же добавляли, что нельзя допустить прекращения вой­ны только в обмен на заложников и сразу после возобновления военных действий Израиль должен будет жестоко отплатить ХАМАСу. Нашлись недовольные и среди семей заложников: поняв, что их близкие не будут включены в сделку, они обвинили правительство в том, что оно проводит селекцию пленных по степени важности. А это, кричат они, недопустимо, ведь 20-летние юноши и девушки – такие же дети для своих родителей, что и 16-летние. Да и все остальные пленники крайне важны для близких.

Опросы показали, что по отношению к сделке израильское общество раскололось почти поровну – с преимуществом в 1–3% в пользу ее сторонников. От 20 до 30% респондентов заявили, что у них нет однозначного мнения, переложив всю ответственность на руководство страны.

Биньямин Нетаньяху в официальном сообщении заявил, что сознает проблематичность сделки, но напомнил слова Рамбама о том, что выкуп пленных – важнейшая заповедь нашей религии, и если есть возможность прекратить страдания хотя бы части заложников и членов их семей, то это надо сделать. Он также заверил, что прекращение огня не будет означать окончания вой­ны, которая продолжится до полной победы над ХАМАСом.

Как уже говорилось, перед началом заседания министры Итамар Бен-Гвир и Бецалель Смотрич заявили, что будут голосовать против сделки, негативные последствия которой для еврейского государства очевидны. Когда выяснилось, что они остались в меньшинстве, началось утверждение сделки всем правительством. К этому времени фракции «Яадут а-Тора» и ШАС заявили, что получили одобрение сделки от своих духовных лидеров и будут голосовать за ее поддержку. Сходную позицию заняли и некоторые авторитетные раввины религиозного сионизма. А вот министры Гидеон Саар и Зеэв Элькин («Маханэ мамлахти») перед заседанием заявили, что проголосуют против сделки. Да и, глядя на то, с какими лицами заходили в зал заседаний министры от «Ликуда», было ясно, что и среди них нет единства по данному вопросу.

Обсуждение затянулось на многие часы и не раз сопровождалось бурными пикировками между участниками. И всё же аргументы, приведенные Нетаньяху, Ганцем и Галантом в пользу сделки, судя по всему, оказались убедительными. На определенном этапе Саар и Элькин заявили, что проголосуют «за». Смотрич ненадолго покинул заседание (видимо, чтобы посоветоваться с раввинами), а вернувшись, тоже заявил о поддержке сделки. Его примеру последовали и другие министры от фракции «Ционут датит».

В рамках сделки, которая в Израиле получила название «Операция „Небесные двери“» планировалось, что террористы в течение четырех дней освободят 50 мирных женщин и детей, а Израиль досрочно выпустит из тюрем 150 палестинских заключенных. Кроме этого, из неволи ХАМАСа будут выпущены иностранные граждане. В рамках сделки Израиль также согласился каждый день посылать в сектор Газа 300 грузовиков гуманитарной помощи и топливо. На период обмена было решено временно прекратить огонь. После ХАМАС сможет получать еще по одному дню прекращения огня за каждые 10 отпущенных заложников.

В итоге с 24 ноября из Газы были возвращены 105 заложников, среди которых 81 гражданин Израиля. Израиль был готов продолжать режим прекращения огня в обмен на освобождение остальных заложников, но уже становилось понятно, что сделать это будет крайне сложно или даже невозможно.

30 ноября Израиль и ХАМАС объявили о продлении перемирия в секторе Газа как минимум еще на один день. Однако в течение дня список освобождаемых заложников не был согласован, поскольку ХАМАС предлагал отдать лишь семь живых пленников и три тела убитых. Израиль настаивал на возвращении 10 живых. В тот же день ХАМАС опять совершил теракт против гражданских жителей Израиля.

1 декабря, за 10 минут до окончания режима прекращения огня, ХАМАС обстрелял израильский поселок Холит. В ответ ЦАХАЛ возобновил артиллерийские и авиационные удары по целям на юге и севере сектора Газа. Прекращение огня было официально закончено.

Канцелярия главы правительства сообщила, что, по данным израильских властей, по состоянию на 30 ноября в плену у террористов в Газе остаются 145 человек, включая 11 иностранцев. Троим заложникам еще нет 18 лет.