Вильгельмовское тридцатилетие

Германский император Вильгельм II правил в 1888–1918 гг. и вошел в историю как личность сложная, весьма противоречивая, импульсивная, порой малопредсказуемая. Интеллект, дар оратора сочетались в нем с психологической неуравновешенностью. Самовлюбленность едва ли не переходила в манию величия.

При нем Германия быстро стала страной с мощной экономикой, армией, флотом. В военном отношении одной из сильнейших в мире, если не сильнейшей. Расширяла колониальные владения. Огромные достижения наблюдались в науке и культуре. Но мечты о мировом лидерстве, новых территориях, колониях, большем влиянии на международную политику сыграли с Вильгельмом очень злую шутку – после колебаний он втянул страну в Первую мировую вой­ну, завершившуюся для Германии катастрофой. В научно-публицистической и художественной литературе о Вильгельме высказываются разные мнения. Больше негативные.

Взаимоотношения кайзера с евреями, его взгляды на еврейский вопрос с течением времени менялись, отражая перемены в биографии и переменчивость его характера.

 

Интеграция и антисемитизм

На рубеже ХIХ–ХХ вв. в Германии проживало более полумиллиона евреев, это составляло примерно 1% населения страны. Многие из них были ассимилированы, заметно интегрированы в немецкое общество. Некоторые евреи и наполовину евреи в вильгельмовский период занимали крупные посты (естественно, это было много проще, если еврей принимал христианство). Например, Макс фон Оппенгейм был высокопоставленным дипломатом, основавшим Агентство восточных новостей, а Мориц Эльштеттер (он не переходил в христианство) – министром финансов Бадена, юрист Пауль Кайзер работал директором управления по колониальным вопросам в Министерстве иностранных дел, а в другой период имперским колониальном ведомством руководил банкир Бернхард Дернбург. Евреи были среди генералов и адмиралов. Ранее крупными государственными деятелями являлись Карл Рудольф Фриденталь, занимавший министерские посты, и министр юстиции Германии Генрих фон Фридберг. Широко представлены были евреи в экономике, банковском деле, СМИ. Они играли большую роль в науке и культуре страны. Достаточно вспомнить Альберта Эйнштейна, театрального режиссера Макса Рейнхардта, писателей Арнольда Цвейга и Лиона Фейхтвангера, философов Эдмунда Гуссерля, Германа Когена, историка искусств Аби Варбурга, математика Георга Кантора…

Всё это вызывало большую тревогу у антисемитски настроенной части общества. В 1870–1880-е гг. сформировалось немецкое националистическо-антисемитское движение, позже выразителем его позиций стало общенациональное «Немецкое антисемитское объединение». Антисемитские взгляды активно популяризировали философ Хьюстон Стюарт Чемберлен, историки Пауль де Лагард и Генрих фон Трейчке, публицист Юлиус Лангбен, композитор Рихард Вагнер, журналист Теодор Фритч и другие. Антисемиты были представлены в Рейхстаге. Распространялись идеи биологического превосходства арийской расы, религиозного или расового антисемитизма. Евреи выставлялись чужеродным элементом для немецкого народа, приносящим ему вред своим проникновением в различные важные сферы жизни общества. Звучали призывы изгонять евреев из страны, убивать их. Естественно, такие призывы в большей или меньшей степени откладывались в обывательском сознании.

 

«Ich bin kein Antisemit»

В молодости Вильгельм II испытывал определенное влияние антисемитов из своего окружения. Например, со стороны придворного проповедника Адольфа Штёккера. Как отмечала еще российская дореволюционная Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона, немецкие антисемиты возлагали надежды на то, что кронпринц, в отличие от своего либерального «юдофильствующего» отца, станет «антисемитским императором». Однако он осознавал значимость консолидации Германии и опасность для нее антисемитизма. Еще до вступления на престол, когда пресса написала, что он благоприятно отзывается ο деятельности Штёккера, Вильгельм опубликовал опровержение со словами «Ich bin kein Antisemit» («Я не антисемит»). Это стало органичной частью его императорской национальной политики. В тронной речи Вильгельм II говорил ο своем долге защищать всех подданных без различия вероисповеданий. Позже за антисемитские проповеди лишился должности Штёккер. Кайзер отверг проект конституции, где предлагалось изгнать евреев из империи. Он полагал, что это нанесет удар по национальному процветанию, страна потеряет место в рядах культурных наций и будет отброшена на столетие назад.

Среди соратников и друзей Вильгельма II можно встретить евреев: президента судоходной компании «Гамбург-Америка лайн» Альберта Баллина, предпринимателя Эмиля Ратенау, директора банка «М. М. Варбург & Ко» Макса Варбурга, промышленника и политика Вальтера Ратенау и других.

В начале ХХ в. в одном лишь Берлине было 16 синагог; в возведении свадебного зала одной из них, украшенного керамической плиткой, посодействовал Вильгельм II, а вскоре и посетил синагогу.

В период правления Вильгельма популярность антисемитизма в стране долгое время снижалась. Так, если на парламентских выборах 1898 г. в Рейхстаг избрали 13 депутатов-антисемитов, то в 1903-м уже девять, а в 1908-м – шесть. Во время «дела Дрейфуса» во Франции кайзер осудил поднимавшую голову гидру «самого грубого и ужасного антисемитизма». В вильгельмовской Германии подобных «дел» не было. Не говоря уже о том, что немецким евреям жилось значительно лучше, чем российским.

В рамках визита в Османскую империю кайзер как паломник посетил в 1898 г. Иерусалим (открыл там лютеранскую церковь), а также Хайфу и Яффо. Встречался с иерусалимскими раввинами и с основателем политического сионизма Теодором Герцлем, который рассказал ему о проекте создания еврейского государства в Палестине и попросил помочь с реализацией. Император вполне поддерживал сионизм, репатриацию части евреев из Германии, опасаясь, что увеличение еврейского населения в стране может способствовать политической нестабильности. Кроме того, он рассчитывал на сотрудничество с влиятельными еврейскими банкирами разных стран. Но ничем конкретным не помог. Сегодня на месте встречи Герцля и Вильгельма в Израиле на территории сельскохозяйственной школы «Микве Исраэль» их беседе посвящен оригинальный памятник.

 

 

Патриоты, обвиненные в непатриотизме

«Я знаю только немцев!» – политкорректно заявил в начале Первой мировой вой­ны Вильгельм, стремившийся к объединению народа. Поэтесса и историк искусства еврейка Гертруда Канторович в августе 1914 г. написала: «Это великая вой­на… я так же связана с Германией, как дыхание – с телом, из которого оно исходит». Милитаристский угар и одновременно патриотический подъем поддержали большинство немецких евреев. Это хорошо показано проживавшим в то время в Германии израильским писателем Шмуэлем Йосифом Агноном в романе «До сих пор». Центральный союз германских граждан иудейского вероисповедания призвал евреев идти в армию. И пошли. Десять тысяч даже добровольцами. Всего во время Первой мировой вой­ны в германской армии служило около 100 тыс. солдат-евреев (примерно каждый пятый из взрослого населения). Около 12 тыс. человек погибло; 18 тыс. были награждены, в том числе примерно 1000 человек – Железным крестом 1-го класса за боевые заслуги. Около 2–3 тыс. евреев стали офицерами, а 19 тыс. – унтер-офицерами. При этом, как отмечает британский историк Тим Грейди в своей книге «Роковое наследие. Правда об истинных причинах Холокоста», военное командование «охотно находило причины, чтобы не повышать немецких евреев». Например, требовали креститься.

По разным данным, от более 100 до 200 евреев воевали в авиации. Особенно прославились летчики-асы Вильгельм Франкль, Фриц Бекхардт и др. Более 50 летчиков были убиты. Их героизму посвятил книгу «Еврейские летчики на вой­не» (1918) Феликс Тейльхабер – еврей, в период вой­ны сам служивший врачом-офицером в германских ВВС.

Вальтер Ратенау был противником ввязывания в вой­ну, но в 1914 г. именно он сумел перестроить экономику Германии на военные рельсы, возглавлял Управление стратегии и ресурсов при военном министерстве, необходимое при предсказанном им затяжном характере военных действий. Химик, лауреат Нобелевской премии еврей Фриц Габер даже создал запрещенное для применения Женевской конвенцией химическое оружие.

Многие немецкие евреи искренне считали, что Германия стала жертвой агрессии России, Франции и Великобритании. Особенно негативное восприятие проявлялось к России, так как было хорошо известно об угнетении, ущемлении в правах царизмом российских евреев, о погромах. Хотя одновременно евреи Германии и сильно дистанцировались от российских евреев (как и от других восточноевропейских), рассматривая их как иностранцев, жителей отсталой страны, ментально отдаленных от немецко-еврейской культуры. И противостояли им на полях сражений вой­ны. Это к вопросу о мифологии, что евреи всегда и везде поддерживают евреев.

Часто обвиняемые в непатриотизме, немецкие евреи полагали, что уж теперь-то смогут доказать несправедливость таких оценок. И действительно, на первом этапе вой­ны антисемитизм в германском обществе уменьшался. Даже некоторые известные юдофобы одобрительно отзывались о массовости участия евреев в вой­не, их патриотических позициях. Однако во время затянувшейся вой­ны антисемитизм в общественном сознании снова усилился. Нужно же было найти виновных, и многим представителям «патриотической общественности» сложно было не найти их в людях другого вероисповедания. Всё чаще стало звучать, что евреи пытаются уклониться от армии, их меньше на передовой, чем немцев, их чаще, чем немецких солдат, освобождают от воинской повинности, зато они всячески наживаются на вой­не и в них причина, почему Германия до сих пор не победила в вой­не (знакомые сюжеты, да? Еще бы Ташкент сюда добавить).

Британский историк и публицист Джайлз Макдоно, автор книги «Последний кайзер. Вильгельм Неистовый» замечает, что в условиях нарастания антисемитизма и кайзер Вильгельм прервал контакты с А. Баллином, В. Ратенау и другими представителями еврейской общины. Осенью 1916 г. под давлением антисемитских разговоров военное министерство даже провело «перепись евреев», чтобы выяснить, сколько же их на фронте (в литературе встречается точка зрения, что Вильгельм II выступал против этой акции). Провозглашалось, что это делается, дабы продемонстрировать отсутствие оснований для обвинений евреев. Было установлено, что 80% евреев армии сражаются на передовой (при этом в некоторых работах также бытует и информация, что там, где данные собирали антисемиты, результаты еще и фальсифицировались). Но сведения в итоге почему-то засекретили. Научный сотрудник берлинского Германского исторического музея Йоханнес Ляйхт констатирует в своей статье, что перепись на практике не только не уменьшила антисемитизм в армии, но еще больше разожгла его. У писателя Арнольда Цвейга есть рассказ «Перепись евреев под Верденом», где «анкетирование» проводится даже для погибших на вой­не.

 

«Удар ножом в спину»

После капитуляции германской армии, унизительного Версальского мирного договора антиеврейские настроения, естественно, еще более возросли. В поражении правые круги винили, помимо слабого императора, внутренних врагов, «пятую колонну»: евреев, социалистов, либералов. Заметно стимулировали антисемитизм действия евреев-социалистов: Карла Либкнехта, Розы Люксембург, Курта Эйснера и других. И вообще тех, кто осознал безумие вой­ны и занимал антивоенную позицию. Хотя многие евреи отнюдь не разделяли их взгляды.

Получили распространения тезисы, что «евреи планировали революцию и падение Германии», нанесли германской нации «удар ножом в спину». Как показывает в своей статье в американском еврейском журнале Tablet Дэвид Микикс, впервые миф о «ноже в спину» появился уже в ноябре 1918 г., когда солдаты проигравшей германской армии возвращались с фронта домой. Большинство немцев не могло объяснить себе приказ о капитуляции, ведь враг не ступил на немецкую землю, а германские газеты сообщали только о новых победах. Возникало единственное объяснение: социалисты и евреи предали Германию.

Такое видение для многих утвердилось на долгие годы. Понятно, прийти к простому, как три копейки, выводу было куда как легче, чем сложно размышлять о многообразных подлинных причинах провала. Конечно, нельзя сказать, что все немцы разделяли такие соображения. В прекрасном фильме Чарли Чаплина «Великий диктатор» главный герой – внешне похожий на Гитлера еврей-цирюльник – воевал на фронте и там спас жизнь раненому летчику-немцу. А при нацистском режиме уже летчик спасает парикмахера и выступает против антисемитской политики. Разумеется, подобные случаи были и в жизни.

Для большинства немецких евреев, как и для большинства немцев, поражение Германской империи, падение величия страны, оскорбительные условия мира стали личной психологической трагедией. А, скажем, для друга Вильгельма II, президента одной из крупнейших в мире судовладельческой компании «Гамбург-Америка лайн» Альберта Баллина это означало и крах его морской компании, так как по условиям Версальского договора почти весь германский флот был разделен между союзниками-победителями. В день капитуляции Германии он покончил жизнь самоубийством.

 

«Евреи – природное бедствие»

Для кайзера Вильгельма II, подвергавшегося обвинениям и правых, и левых, вой­на в условиях развернувшейся в стране революции завершилась свержением. Он покинул Германию и перебрался в Нидерланды, где затем прожил более 20 лет до самой смерти в июне 1941 г. В Германии на смену монархии пришла демократическая Веймарская республика. В СМИ, в воспоминаниях некоторых вчерашних соратников, высокопоставленных военных экс-монарх изображался самодуром, недальновидным политиком и главным виновником разгрома в вой­не. Активно участвовали в обличениях и евреи. Например, едко высмеивал Вильгельма поэт, сатирик Курт Тухольский. А прозаик Эмиль Людвиг создал роман «Последний Гогенцоллерн. Вильгельм II» (1925).

Автор биографии Вильгельма британско-немецкий историк Джон Рель, касаясь его жизни в Нидерландах, говорит, что тот внимательно следил за событиями в Веймарской республике, радовался ее многочисленным невзгодам и грезил, что его снова позовут вернуться на трон. Он ненавидел и обвинял в военном фиаско социалистов и других революционно настроенных. Особенно доставалось евреям.

В ряде работ Вильгельм рассматривается как рьяный антисемит, а Гитлер лишь продолжил его дело. Д. Макдоно полагает, что нельзя приходить к такому выводу на основании отдельных, темпераментных, порой довольно путанных и по большей части вырванных из контекста фраз кайзера о евреях. Ведь в годы своего правления он «вполне терпимо относился к тем евреям – магнатам большого бизнеса, которые способствовали торговой и экономической экспансии Рейха».

Историк констатирует, что отношение Вильгельма к евреям кардинально изменилось после вой­ны. Пережив крах своих идеалов, националист нашел подходящего козла отпущения в «еврейском интернационализме». К 1919 г. относится такое его высказывание: «Самое ужасное и грязное, что моя нация совершила в истории, что немцы совершили с собой, – это то, что они позволили ненавистной расе Иуды совратить себя, позволили ей властвовать над собой! Вот она, их благодарность за наше гостеприимство! Ни один немец не имеет права забыть об этом позоре, не может спокойно уснуть, пока эти паразиты не будут сметены с немецкой земли и уничтожены! Этот ядовитый нарост на немецком дубе!».

Вскоре Вильгельм увлекся сфальсифицированными «Протоколами сионских мудрецов» и нашел там «доказательства» того, что вой­на и произошедшие затем в Германии события – часть гигантского заговора. Известно его письмо от 1927 г. своему американскому приятелю: «Пресса, евреи и комары – это те природные бедствия, от которых человечество должно быть так или иначе избавлено. Лучше всего, я думаю, подошел бы газ». Макдоно отмечает: Вильгельм тогда не подозревал, что через десять с лишним лет это станет реальностью. По мнению историка, вряд ли Вильгельм всерьез говорил о применении отравляющих средств. Это была такая «шутка», хотя и не лучшим образом характеризующая его чувство юмора.

 

«Холодные отношения»

Важный вопрос – Вильгельм и нацисты. Власть национал-социалистов он воспринимал неоднозначно. То обвинял фюрера в пропаганде агрессии, то радовался военным успехам вермахта. После захвата Нидерландов и падения Франции направлял поздравительные телеграммы Гитлеру. После оккупации в 1940 г. Нидерландов Вильгельм находился под присмотром гестапо. Ему не доверяли.

С точки зрения Д. Макдоно, «отношения между Вильгельмом и нацистскими правителями Германии оставались в целом холодными». Геринг как-то нанес ему визит. Но с 1934 г. «флирт с новыми правителями Германии прекратился». Вильгельму хватило здравого смысла понять, что нацисты не собираются возвращать ему трон. Нет оснований говорить, что он одобрял преследования евреев. И во время его правления никаких репрессий против евреев не было.

В своих воспоминаниях Вильгельм II подчеркивал, что осудил одного из своих сыновей Августа Вильгельма за поддержку погромов «Хрустальной ночи»: «…я сказал ему, что любой обычный человек считает подобное бандитизмом… Он полностью потерян для нашей семьи. Впервые за долгое время мне стыдно, что я немец!» Август Вильгельм был убежденным нацистом. С 1930 г. состоял в НСДАП. Был обергруппенфюрером СА. Его имя использовалось нацистской пропагандой для привлечения монархистов. У Вильгельма было семеро детей. Остальные в такой приверженности нацистам не замечены. А внук Людвиг Фердинанд вообще контактировал с антинацистской оппозицией.

 

«До и после» поражения

Разумеется, некоторые предпосылки для нацизма вызревали задолго до прихода нацистов к власти (да и не только при Вильгельме II). Писатель Генрих Манн в романе «Верноподданный» иронизировал над многими идеями, нравами вильгельмовской эпохи. Произведение он написал еще в 1914 г., до вой­ны. Отдельной книгой оно было издано в 1918-м и имело громкий успех. Роман часто рассматривается как первый антифашистский во всей мировой литературе. Еще до рождения фашизма и нацизма как сложившихся идеологий в психологии многих современников писатель предвидел будущий кошмар.

Другой замечательный немецкий писатель Эрих Мария Ремарк писал во время Второй мировой вой­ны, что для оздоровления Германии мало расстаться с гитлеризмом, нужно учитывать и опасность ранее сформированного немецкого милитаризма. Историк Тим Грейди полагает, что во многом «именно специфика германской Первой мировой вой­ны заложила фундамент для возможного пути Гитлера к власти».

В то же время, несмотря на сопротивление юдофобов, Вильгельм II проводил сбалансированный курс, направленный на контроль и ограничение уровня антисемитизма в стране. Но равноправие пришло уже после него, с ветром Ноябрьской революции. На рубеже же XIX–ХХ вв. антисемитизм был обыденным явлением в правительственных кругах европейских держав. Порой и кайзер допускал высказывания, говоря современным языком, неполиткорректные. Так, однажды, задолго до Первой мировой, сказал, что «тот, кто не является хорошим христианином, не станет хорошим солдатом». Но публично более откровенных антисемитских фраз себе не позволял. Во время вой­ны немцы даже к евреям вражеской для них России относились терпимее, чем белые, петлюровцы и порой красные. Всё это никак нельзя сравнивать с проводимой нацистской властью политикой расового антисемитизма 1930–1940-х.

А после вой­ны, негодуя об утрате власти и стараясь скинуть с себя обвинения в военном разгроме, экс-кайзер элементарно перекладывал вину на других. И евреи для этой цели, как обычно, весьма подходили. Но важный момент: одно дело – действия императора, совсем другое – эмоциональные реплики уже частного лица. Тем более, если это были выражения, переданные не в публичной плоскости, а в личных письмах.

Очевидно, анализируя взгляды Вильгельма, уместно разделять его биографию на «до и после» поражения, перевернувшего всю его жизнь.

Тем не менее, куда девать многие «нидерландские» мысли Вильгельма? Там ведь, мягко говоря, антисемитизм очевиднейший. Тоже нельзя сбрасывать с корабля истории. В апреле этого года Университет Мюнстера убрал имя Вильгельма II из своего названия. Идею инициировали студенты, а историки подтвердили националистические (в частности, антисемитские и антиславянские) и милитаристские взгляды кайзера. Для многих – справедливое прогрессивное решение, очищение от завалов негатива прошлого. О которых, тем не менее, надлежит помнить.

 

Александр КУМБАРГ