Красавчик Саша

9 января 1934 г. в центре Парижа мальчишки – продавцы газет во весь голос кричали об очередной сенсации, привлекая внимание прохожих: «В Швейцарии на вилле Шамони найден мертвым Серж Ставиский!», «Ставиский пустил себе пулю в висок!», «Ставиского застрелил полицейский агент», «Загадка века! Смерть или самоубийство?». Любопытные парижане расхватывали газеты как горячие пирожки, стараясь понять, что произошло на самом деле, и, вчитываясь, понимали, что за трагедией стоит громкий коррупционный скандал.

 

Из Киева – в Париж

Человек, ставший причиной политического кризиса во Франции, родился в 1886 г. в Саперной Слободке под Киевом. Слободка возникла за 20 лет до его рождения и получила название Саперная, потому что в том месте размещался саперный батальон.

В год его рождения в Киеве открылась городская публичная библиотека, но Александра, сына преуспевающего зубного врача Эммануэля Ставиского, больше интересовало не просиживание штанов в Дворянском собрании на Крещатике, где поначалу эта библиотека помещалась, и не чтение русских народных сказок, а истории, которыe с увлечением рассказывал дед Авраам, увенчанный в старости библейской бородой, а в молодости бывший и импресарио, и фокусником, и даже тем, кого называют карточным шулерoм. Дед с возрастом остепенился, но самыми лучшими годами своей жизни считал те, когда он жил смело и рисково, пренебрегая опасностями. Может быть, именно тогда несовершеннолетний внук впервые проявил интерес к различного рода авантюрам и стал интересоваться товарной биржей на Подоле.

В 1899 г. семья решила перебраться во Францию. Старшим Стависким зaвладела не только охота к перемене мест – он хотел удивить галлов своим искусством протезирования зубов.

Сын подрастал и вскоре тоже начал приносить в дом деньги. Деньги были небольшие, новому эмигранту приходилось служить кассиром, подрабатывать на заводе и даже петь в ночном клубе. На самую обычную еду и простую одежду хватало – не хватало на богатую жизнь, о которой внуку рассказывал в его киевском детстве дед. И тогда они оба решили, что пора действовать и зарабатывать большие деньги.

Кому пришла мысль открыть кафе, да еще с артистами – сказать сейчас трудно, наверно всё-таки внуку, потому что к тому времени, когда идея созрела, он работал менеджером в летнем театре «Фоль Мариньи». Желающие вложить в дело деньги нашлись довольно быстро, но проект лопнул, потому что молодой Александр, получив желанные средства, вместо того чтобы развивать дело, потратил их на развлечения, которых в Париже всегда хватало: дорогие рестораны всегда были заполнены богатыми буржуа, на скачках негде было яблоку упасть, в игорных домах ставились и проигрывались целые состояния.

 

Африканская афера

Александр обладал сильной харизмой, был некрасив, но безумно обаятелен, умел очаровывать, убеждать, но главное – внушать доверие. Он научился правильно вести себя в свете, всем улыбаться, со всеми раскланиваться, сидя за столом держать нож в правой руке, а вилку – в левой, хотя ему всё время хотелось поменять их местами. Со временем он стал устраивать роскошные приемы, которые охотно посещали самые известные парижские знаменитости – политики, министерские чиновники, финансисты, кинозвезды звукового кинематографа. Его безупречные манеры вызывали восторг у поклонниц…

А он продолжал заниматься тем, чем занимался, – спекулировал, подделывал документы и драгоценности, и даже не брезговал приторговывать наркотиками. В его кабаре захаживали всё те же люди света и даже полицейские, которых он прикармливал набитыми в конверты франками. Отнюдь не в ущерб себе – его богатство росло как на дрожжах. Его мысль работала как часы, в голове постоянно рождались новые идеи, из которых самой гениальной было наладить производство – вы не поверите! – деревянных холодильников.

Но Саша понимал, что тертых парижан этим не купишь, идиотов нужно было искать не в Европе. И тогда он зарегистрировал компанию Phebor, которая должна была впаривать эти самые деревянные холодильники простодушным африканцам, чей континент многократно превосходил по населению его любимую Францию.

Презентацию он устроил в самом дорогом и знаменитом ресторане «Максим», расположенном в VIII округе Парижа, где с давних времен селились и жили состоятельные горожане. Всё это должно было произвести впечатление на потенциальных покупателей. И произвело. К тому же Александр был превосходным оратором: убеждал, что деревянный холодильник Phebor – это новое слово в холодильной промышленности. Что над ним работали лучшие умы Франции. Что он не нуждается в дорогом, особенно в Африке, электропитании. Что его холодильники необычайно экономичны, не много весят и не занимают много места. К тому же страстно и убежденно подтверждал всё это патентом и сертификатами, которые были скреплены печатями ответственных организаций (единственное, о чем умолчал оратор, было то, что холодильники Phebor лишены главного – того, что делает холодильник холодильником, а именно способности холодить).

Представители знойной Африки клюнули на приманку, и первая партия незамедлительно отправилась на берега Нигера, Замбези и далее везде. А когда после возмущенных отзывов вспыхнул скандал, фирмы Phebor уже и след простыл. Деньги первым покупателям чудo-холодильника получить обратно так и не удалось.

 

Деньги рождают деньги

В 1929 г. Ставиский замахнулся на Credit Municipal. В определенном смысле ломбард представлял собой святyю святых финансового мира Франции. Сеть банков-ломбардов Credit Municipal была основана при Людовике XVI, находилась под патронатoм государства и пользовалась высоким доверием у всех слоев населения – от бедных до богатых. Предприятие было задумано так, что кредиты были доступны любому французy – они выдавались под символический процент. Кроме того, многие граждане Третьей Республики, благодаря надежности, использовали ломбард для временного хранения своих драгоценностей. Но самой главной фишкой, выражаясь на языке жаргона, было то, что открыть филиал Credit Municipal мог практически любой француз, вне зависимости от места жительства, предоставивший определенные гарантии. Ломбард также имел право выпускать под заложенное имущество облигации – боны. Чем и воспользовался Александр Ставиский.

Для своей схемы «честного» отъема франков у добропорядочных граждан он выбрал городок Байонна на юго-западе Франции, на атлантическом побережье, неподалеку от границы с Испанией, в двух шагах от Биаррица – одного из самых дорогих и фешенебельных курортов. Заручившись поддержкой мэра, открыл филиал Credit Municipal и приступил к выпуску бонов под залог… фальшивых бриллиантов. Credit Municipal пользовался безупречной репутацией, свое дело сделали и поддержка со стороны городских властей, которые души не чаяли в заезжем финансисте, и заказные газетные статьи, которые он щедро оплачивал. Чиновники рекомендовали покупку облигаций, газеты вещали об их надежности.

Схема отъема денег действовала безупречно: под «активы» банка выписывались чеки, выпускались облигации, брались займы, выплачивались ссуды «нужным людям» – политикам, журналистам, полицейским. Оборот рос, росло и количество «привлеченных средств». Клиентами байоннского отделения Credit Municipal становились не только частные лица, но и государственные страховые компании.

Александр вошел во вкус, перестал выпускать боны под залог фальшивых драгоценностей и перешел к выпуску облигаций. Всего было продано «ценных бумаг» на фантастическую по тем временам сумму 25 млн франков!

И Ставиский перестал считать деньги – стал тратить их налево и направо: дорогие машины, дорогие женщины, дорогие украшения, казино, подарки друзьям, роскошные приемы… Деньги помогали завязывать связи – связи помогали получать еще больше денег.

Поначалу он действовал в Байонне, затем по всей Франции. Правые считали его своим – он контролировал значительную часть средств правых партий. Но Саша увлекся, стал заигрывать с троцкистами. Когда это стало известно, правые возмутились, подняли шум в прессе, журналисты писали, что Ставиский выпустил ничем не обеспеченные боны на сотни миллионов франков, что они приобретались страховыми компаниями, что эти компании выполняли указания Министерства колоний, которому их рекомендовало Министерство торговли, которое прислушивалось к мнению мэра Байонны, а его консультировал продавец. И пирамида рухнула.

 

«Сдачи не нужно» (из воспоминаний И. Эренбурга)

Как-то в 1931 или в 1932 г. я обедал с Мерлем в марсельском ресторане. За соседним столиком сидел красивый брюнет, похожий на аргентинского танцора; он ухаживал за дамой; когда бродячая продавщица цветов протянула даме розу, он швырнул кредитку и чересчур громко сказал: «Сдачи не нужно». Мерль наклонился ко мне: «Это Александр, один из самых талантливых жуликов Парижа. Кстати, он ваш соотечественник…» Я не стал расспрашивать: мало ли в Париже талантливых жуликов всевозможного происхождения.

А в январе 1934 г. я увидел во всех газетах фотографии пышного брюнета. Александр Ставиский действительно родился в Киеве, на Слободке. Журналисты называли его «красавцем Сашей». Выяснилось, что красавец нахапал за короткий срок 650 млн франков. Газеты сообщали, что у него в прошлом три судимости, что он пользовался доверием дипломатов и состоял на службе у полиции, а чеки он раздавал небрежно, как розы, не только депутатам, но даже некоторым министрам.

Началась газетная перебранка: правые заверяли, что Ставиский подкупал радикалов, радикалы отвечали, что чеки перепадали и друзьям Тардьё (французский политический деятель, дипломат, журналист, глава правительства Франции в 1929–1930 и 1932 гг. – Ред.).

Неожиданно красавец Саша застрелился. Газеты расписывали трогательные подробности; жулик походил на Вертера. Мелодрама длилась недолго; оказалось, что Ставиского застрелил агент полиции Вуа. Полиция боялась, что припертый к стенке Саша начнет откровенничать, а в афере были замешаны слишком видные люди.

Всё происходившее напоминало приключения Остапа Бендера. Следствие, например, установило, что крупные взятки получил депутат Боннор. Не помню, к какой партии он принадлежал, но в предвыборном воззвании он писал: «Моя программа – довольно политических принципов! Прежде всего честность!».

Финансовые скандалы были повседневным бытом Франции; каждый год раскрывалась какая-нибудь грандиозная афера: Устрик, Пере, Багдад, «Нгоко-Саига». Ну еще один… Я никак не думал, что прекрасный Саша откроет новую страницу истории.

 

«Откройте, полиция!»

Всем историям в этой жизни приходит конец. История Александра Ставиского закончилась в 1934 г., когда одна из страховых компаний, которую наш герой «обул» на целый миллион франков, возмутившись столь наглым обманом, предъявила для погашения боны на эту сумму. И каково было удивление владельцев, когда в контролирующих финансовый рынок органах развели руками, ответив, что бонов с такими номерами не существует.

Узнав о вспыхнувшем скандале и опасаясь преследования, Ставиский решил бежать. Ему помогли, с некоторыми приключениями он добрался до городка Шамони в Альпах, снял там шале с видом на Монблан. Из газет узнал, что скандал принял гигантский масштаб, превращаясь в национальную катастрофу. Но газеты были в неведении, что президент Альбер Лебрен и министр внутренних дел Камиль Шотан уже приняли решение о его дальнейшей судьбе.

…8 января 1934 г. в 15.45 комиссар Шарпантье стал стучать в запертую дверь: «Откройте, полиция! Дом окружен». В ответ прозвучал выстрел… Когда дверь выломали, на полу увидели бездыханное тело, из правого виска стекала тонкая струйка крови… Ставиского увезли в больницу, но вскоре он скончался.

Такова была официальная полицейская версия.

 

«Мы знали, что у него длинные руки…»

Версию высмеяла одна из самых популярных французских газет – еженедельная сатирическая «Канар аншенэ»: «Ставиский покончил с собой выстрелом с трех метров. Мы знали, что у него длинные руки. Но не до такой же степени!» После чего по Парижу расползлись слухи о том, что Ставискому уйти из жизни помогла полиция, чтобы на процессе не всплыли лишние подробности о его связях с сильными мира сего.

И действительно, после смерти Ставиского обнаружился огромный компромат, который он собирал на известных всей стране людей – влиятельных чиновников, коммерсантов, банкиров и даже на высокое полицейское начальство. Началось расследование, оно было громким, сопровождалось политическими скандалами, арестами, увольнениями чиновников и самоубийствами высших должностных лиц.

Вся Франция, затаив дыхание, следила за разворачивавшимися событиями. Вот в тюрьму угодил мэр Байонны, вот со своего хлебного места вынужден был уйти начальник департамента полиции, покончили с собой главный прокурор республики, один из заместителей министра, ведущий парижский ювелир... В Сене нашли бездыханный труп юриста Ставиского. Он дважды пытался покончить с собой; в первый раз не получилось – сердобольные парижане вытащили его из воды, во второй рядом никого не оказалось. Но и на этом дело не закончилось. Вскоре расследовавшего дело главу финансового отдела парижской прокуратуры Альберта Пренса обнаружили без головы, рядом валялся портфель для документов. Портфель долго пытались открыть, сломали замок, открыли, но там был только воздух…

Всё покатилось, как снежный ком: коррупционный скандал вызвал политический кризис, правые воспользовались моментом и попытались организовать фашистский мятеж.

 

Поход на Париж

27 января правительство лидера партии радикал-социалистов Камиля Шотана уходит в отставку.

30 января новым премьером становится сын сельского пекаря, ветеран Второй мировой вой­ны, избравший карьеру политика, Эдуард Даладье.

Лидер фашистской организации «Огненные кресты» де Ля Рокк призвал к «походу на Париж», взяв за образец знаменитый «поход на Рим» 1922 г. итальянских фашистов во главе с Бенито Муссолини, грозясь разогнать «плутократический парламент» и обещая создать «подлинно национальное» правительство.

6 февраля. Фашиствующие молодчики из «Огненных крестов» прошли маршем к Бурбонскому дворцу – резиденции Национального собрания. На 20-тысячном митинге перед дворцом лидеры ультраправых открыто потребовали власти. Начались вооруженные стычки между крайне правыми и крайне левыми партиями, одновременно вспыхнули и антисемитские волнения.

7 февраля. Не успевшее приступить к работе левое правительство социалиста Даладье вынуждено было уйти в отставку. Мятеж был подавлен.

8 февраля. Сформировано правительство национального единения во главе с премьер-министром Гастоном Думергом из представителей всех партий за исключением роялистов, социалистов и коммунистов.

6 апреля открылся Европейский антифашистский конгресс.

 

«Я обвиняю» Андре Симона

В 1940 г. в Нью-Йорке на английском языке вышла книга пяти авторов (Моруа, Ромэн и др.) «О тех, кто предал Францию». Все они, писатели и журналисты, пытались ответить на вопрос: кто довел их родину до поражения в вой­не с Германией, обернувшееся национальной катастрофой? Среди авторов был и журналист Андре Симон, который в своем материале, названном «Я обвиняю», вспомнил про дело, потрясшее его родину в середине 1930-х.

«Александр Ставиский, „красавец Александр“, в течение многих лет был хорошо известен как в полусвете и среди подонков Парижа, так и в фешенебельных парижских кругах. Однажды он уже был под следствием за подделку векселей на сумму около 350 тыс. долл.; теперь он подделал обязательства городского ломбарда в Байонне, маленьком городе на юго-западе Франции, на сумму в 12 или 13 млн долл. Выслеженный полицией, он, как утверждало официальное полицейское сообщение, покончил с собой в Шамониксе (Швейцария). Но по мнению многих парижских газет, особенно правой прессы, его пристрелили, так как он слишком много знал.

Надо сказать, что главным в афере Ставиского были не его финансовые комбинации. Такие истории случались и прежде, и в более крупных масштабах. Но в этом скандале оказались замешанными некоторые министры, в том числе Жорж Боннэ, ряд депутатов, видные судебные чиновники, редакторы нескольких газет и сам префект парижской полиции Кьяпп.

Дело Ставиского бросило тень на политических деятелей как правого толка, так и левого, радикал-социалистического крыла. Но французские реакционные круги решили использовать этот скандал, чтобы расчистить дорогу для создания послушного им правительства, за которым последовало бы установление фашистского строя во Франции…»

В начале 1934 г. по случаю открытия сессии Палаты депутатов в Париже произошли первые организованные фашистами уличные беспорядки. Наиболее разнузданно вели себя так называемые «королевские молодчики», связанные с «Аксион франсез», организацией Шарля Мораса и Леона Додэ. К ним вскоре присоединились другие фашистские лиги. Демонстрации продолжались, нарастая, до 26 и 27 января. К толпам демонстрантов, заливавшим главные бульвары Парижа и улицы, прилегающие к Палате депутатов, стали присоединяться члены различных организаций бывших фронтовиков. С каждым днем становилось всё очевиднее, что эти демонстрации – результат объединенных действий фашистских лиг и что ими руководит общий штаб. Зараза распространялась. По всей Франции были расклеены плакаты: «Гоните вон депутатов!»... Как впоследствии обнаружил Жорж Мандель, скандальная информация, которой фашисты воспользовались как поводом для выступления против парламента, была получена ими от префекта полиции Жана Кьяппа…

Для французских правых дело Ставиского было счастливой находкой. Момент был как нельзя более подходящий. Страна устала от бестолковой смены кабинетов, от перетасовки всё той же колоды засаленных карт, от монотонного повторения одного и того же предложения урезать оклады государственных служащих, устала от вечных обещаний, которые ни к чему не вели… Правые считали момент вполне подходящим для того, чтобы уничтожить парламентскую систему Франции и перекроить государственный строй по фашистскому образцу.

 

Конец истории

Выходца из Российской империи, вошедшего в историю Франции как проходимец, сумевший обмануть всю страну, похоронили на кладбище Пер-Лашез, где покоятся самые знаменитые французы – от Тьера до Бальзака.

Разумеется, такой «герой» не мог не заинтересовать кинематографистов. В фильме 1943 г. «Оккультные силы», снятом по заказу германского отдела пропаганды, Ставиский представлен как масон и мошенник. В 1974 г. режиссер Ален Рене снял фильм «Стависки», в котором роль красавчика Саши с присущим ему блеском сыграл Жан-Поль Бельмондо.

В 2014 г. к истории Ставиского обратился режиссер Клод-Мишель Ром, который на главную роль пригласил Томера Сислея – артиста, родившегося в Берлине в семье израильтян, в детстве переехавшего с отцом в Париж. Он справился с ролью ничуть не хуже, чем его знаменитый предшественник.

Литераторы также не обошли историю стороной. В 1934 г. Жорж Сименон попытался пролить свет на это дело в своих репортажах, но, по его собственным оценкам, не очень удачно. Историю Ставиского изложил в своей вышедшей в 1964 г. книге «Таланты на ложном пути» Франк Арнау, а в 2002 г. в издательстве Корнельского университета вышла книга Павла Янковского «Ставиский – самоуверенный человек в республике добродетели».

 

Андрей ДНЕПРОВ