День, когда умерли иллюзии

Когда террористы ХАМАСа пересекли границу с Израилем и убили 1400 ни в чем не повинных людей, они разрушили не только семьи и целые общины, но также разрушили укоренившиеся на Западе иллюзии. Одна моя знакомая пошутила, что 7 октяб­ря она проснулась либералом, а вечером легла спать консерватором. Это была не совсем шутка, и не только ее. Что же изменилось?

Ответить на этот вопрос поможет один из самых ярких интеллектуалов современности Томас Соуэлл. В 1987 г. он опубликовал ставшую классикой книгу «Конфликт взглядов», в которой предлагает простое объяснение того, почему люди расходятся во мнениях о политике: из-за радикального расхождения во мнениях о человеческой природе.

Приверженцы «неограниченного видения» считают, что люди могут быть усовершенствованы. Они верят, что социальные беды и зло можно преодолеть с помощью коллективных действий, побуждающих вести себя лучше. По их мнению, бедность, преступность, неравенство и вой­ны не являются неизбежностью. Эти проблемы можно решить, если говорить правильные вещи, проводить правильную политику и тратить достаточно денег. Такое мировоззрение является основой прогрессистского мышления.

Те же, кто смотрит на мир через призму «ограниченного видения», считают, что человеческая природа – это константа. Никакая социальная инженерия не сможет изменить трезвую реальность человеческого эгоизма или того факта, что человеческая эмпатия и социальные ресурсы ограниченны. Эти люди считают, что большинство политических и социальных проблем никогда не будут «решены», ими можно только управлять. Такой подход является основой консервативного мировоззрения.

Варварство ХАМАСа, а также реакция на него на Западе заставили многих перебраться из «неограниченного» лагеря в «ограниченный». Реакция на теракты – от демонстраций в поддержку ХАМАСа до скупых заявлений публичных лиц – похоронила утешительные истории левоцентристов о прогрессивной политике идентичности. Годами они предпочитали использовать механизм преодоления, притворяясь, что институциональный захват университетов, корпораций и СМИ вирусом «пробужденного разума» не представляет собой ничего особенного.

8 октяб­ря прозвучал тревожный звонок для тех, кто не осознал, что идеология кампуса, усиленная социальными сетями, распространилась на наши города. Мы проснулись 8 октяб­ря под шум уличных протестов по всему Западу, осуждающих Израиль еще до того, как Израиль дал ответ на теракты. Мы наблюдали, как празднующие толпы размахивали свастиками и скандировали «Евреев в газ!» на мероприятиях, якобы посвященных гибели палестинцев. В Лондоне, где я живу, в разгар волны антисемитских нападений, когда еврейские школы закрывались по соображениям безопасности, мэр слащаво заверял, что «разнообразие Лондона – наша главная сила». По всему Западу политические представители отказались осудить похищения, совершенные ХАМАСом, а ведущие СМИ с готовностью проглотили его пропаганду.

До бойни 7 октяб­ря многие студенты, выпускники и спонсоры с «неограниченным видением» верили, что университеты являются лучшей на Западе средой для гражданского дискурса. Но затем они увидели, как президенты университетов, оперативно осудившие российское вторжение в Украину и убийство Джорджа Флойда, промолчали или отделались двусмысленные заявлениями, чтобы не «оскорбить» антиизраильские группы. Они видели, как избивали израильтянина в Колумбийском университете, и слышали сообщения о физическом запугивании студентов по всей стране. Они читали о том, что студенческие организации в Гарварде подписали письмо, в котором возложили на Израиль «полнyю ответственность» за массовое убийство израильтян.

События, произошедшие после 7 октяб­ря, разрушили иллюзии о том, что «пробужденность» – это защита жертв и отстаивание интересов преследуемых меньшинств. Эта идеология была и остается ориентированной на власть. И после 7 октяб­ря нет сомнений в том, что эти люди будут использовать полученную ими власть, чтобы любым способом уничтожить тех, кто с ними не согласен. Этот вывод удивителен только в том случае, если вы всё еще придерживаетесь «неограниченного видения». Но если в истории человечества и есть константа, так это то, что революционеры всегда считают себя вправе уничтожить тех, кто стоит у них на пути. Примирение с «пробудившимися» столь же призрачно, как самоубийственно наивна надежда на мир с джихадистами.

Нигде переход от «неограниченного» к «ограниченному» видению не заметен так, как в области иммиграции. В течение десятилетий в Европе и США царило «неограниченное видение» иммиграции. В США полагали, что плавильный котел, функционировавший в XIX в., сможет поглотить и тех, кто ныне пересекает южную границу. И что они будут выполнять работу, которую американцы не хотят делать. Европа также нуждалась в иммиграции, чтобы справиться со старением населения…

Но со временем в СМИ и политической элите распространилось «неограниченное» видение, и иммиграция превратилась из решения конкретных проблем в моральное благо само по себе. За последнее десятилетие всё больше людей в США и Европе незаметно перешли к «ограниченному» взгляду на иммиграцию. Референдум по Brexit и избрание Трампа стали ранними признаками этой трансформации. Сегодня мы видим Нью-Йорк, где около 60 тыс. вновь прибывших мигрантов создают огромную нагрузку на городские службы. Город уже потратил более 1 млрд долл. на преодоление этого кризиса, и, по прогнозам, к лету расходы только на жилье могут превысить 4,3 млрд. Даже пожизненные демократы Манхэттена говорят The New York Times, что «к нам приезжает слишком много людей» и что «Байден мог бы сделать что-то, чтобы укрепить наши границы».

Европейцы извлекли аналогичные уроки. В Великобритании мы тратим 10 млн долл. в день на гостиницы для нелегальных иммигрантов. Мы отказываемся депортировать иностранных преступников из соображений «прав человека». Недавно мы узнали, что человек, застреливший двух шведских футбольных фанатов в Брюсселе в конце минувшего года, прибыл на остров нелегально в 2011 г. Он был известен властям как угроза безопасности, но когда в 2020 г. его прошение об убежище было отклонено, его не депортировали. Сколько таких людей в Европе, сказать невозможно, поскольку ежегодно сотни тысяч незаконно пересекают границу.

Но, несмотря на эту шокирующую статистику, вопрос нелегальной иммиграции десятилетиями было невозможно публично обсуждать: высказывание озабоченности по этому поводу приводило к обвинениям в ксенофобии. То, чему мы стали свидетелями после 7 октяб­ря, способно изменить дискуссию об иммиграции. Гораздо труднее притворяться, что разрешение людям нелегально въезжать в нашу страну – это моральное благо, когда вы видите, как некоторые из них празднуют массовые убийства.

Канцлер ФРГ Олаф Шольц, чья коалиция теряет голоса в пользу антииммиграционных партий, объявил о намерении быстрее депортировать нелегальных иммигрантов. Франция запретила протесты в поддержку Палестины. Британия также пригрозила отозвать визы у иностранцев, восхваляющих ХАМАС. Является ли это изменением в сторону более сдержанного отношения к иммиграции или временным акционизмом, пока неясно. Годами выражение озабоченности по поводу безопасности границ считалось «правым». Но после 7 октяб­ря всё больше людей понимает, что охрана границ – главный критерий национальной безопасности.

Я только что вернулся из Лос-Анджелесa, где, узнав мое имя, каждый армянский таксист заводил разговор на русском языке. После неизбежных жалоб на растущую стоимость жизни они рассказали мне о своем собственном путешествии в США. Меня поразил тот факт, что те, кто приехал в 1990-е и 2000-е, как правило, приехали легально, а более поздние переселенцы пробирались в США через Мексику, подчеркивая, как это просто.

Я и не сомневаюсь: в 2023 г. было зафиксировано рекордное число нелегальных пересечений границы. И опросы показывают, что обычно гостеприимный американский народ не в восторге от этого. Проблема нелегальной иммиграции заключается не только в ее масштабах, но и в том, что мы не знаем, кто приезжает: армянские пенсионеры или террористы-джихадисты. Сейчас как никогда ясно, что границы – это не фанатизм, а безопасность, а потому Байден продолжает строительство пограничной стены, за возведение которой демократы критиковали Трампа.

Необходимость и высокая вероятность такой корректировки заключается в том, что сторонники «неограниченного видения» получили возможность не обращать внимания на проблемы граждан. Они воспользовались этой возможностью для реализации непрактичных и вредных идей, поскольку считают само собой разумеющимся тот уровень безопасности, изобилия и свободы, которым мы наслаждаемся на Западе. Единственная форма привилегий, о которой вы никогда не услышите от них, – это привилегии первого мира, которыми мы все пользуемся каждый день. Они сделали это потому, что фундаментальный недостаток модели мира без ограничений заключается в непонимании максимы Соуэлла: нет решений, есть только компромиссы. Когда вы позволяете своим институтам быть захваченными идеологией нетерпимости и нелиберализма, маскирующейся под прогресс, это имеет последствия. Когда вы сеете раскол внутри страны и демонстрируете слабость за рубежом, это имеет последствия. Когда вы подрываете веру общества в то, что ему говорят СМИ и правительство, это имеет последствия.

Западная цивилизация совершила ряд потрясающих прорывов в истории человечества. Если вы считаете себя «либералом» или «прогрессистом», то наверняка уже поняли, что Америка и ее союзники – единственное место в мире, где ваши ценности считаются ценностями. Если позволить нашей цивилизации рухнуть, то на ее месте будет не прогрессивная утопия, а хаос и варварство.

Сохранится ли этот момент пробуждения? Во многом это зависит от нашей смелости посмотреть реальности в лицо. Как пояснил Соуэлл, «когда вы хотите помочь людям, вы говорите им правду; когда вы хотите помочь себе, вы говорите им то, что они хотят услышать». А правда заключается в том, что мы слишком долго предавались призрачному мышлению, предпочитая утешительные мифы суровой реальности. В жажде прогресса мы забыли, что не все перемены – к лучшему. Теперь мир расплачивается за это.

 

Константин КИСИН