«Он был врач от Бога»

Люди старшего поколения слышали о нем лишь как о главном фигуранте сфабрикованного дела «врачей-убийц». Но и сегодня он далеко не всем известен как выдающийся терапевт, спасший множество жизней и вернувший здоровье тысячам больных, как ученый, совершивший крупные открытия в медицине. Речь пойдет о Мироне Семеновиче Вовси – не только жертве сталинского террора, но и докторе медицинских наук, профессоре, генерал-майоре медицинской службы, академике, заслуженном деятеле науки, подготовившем целую плеяду врачей и ученых.

 

Первый медик в семействе

Его родина – местечко Креславка Двинского уезда Витебской губернии (ныне Краслава в Латвии). Отец, Шимон Меерович Вовси, был лесопромышленником (как и его кузен Михель Зеликович Вовси, отец Соломона Михоэлса). Мать, Рива Ланде, вела большое домашнее хозяйство. Фамилия Вовси берет начало от колена Неффалима, шестого сына Иакова, и впервые упоминается в Торе как имя. Меир (Мирон) – младший из трех сыновей Вовси – родился 1 мая 1897 г. Мальчику было восемь лет, когда его семья переехала в Ригу. Отец к тому времени стал купцом первой гильдии, вел разработки в сосновых лесах немецкого барона, нажил солидную сумму, построил себе дом в Креславке, а затем второй – в Даугавпилсе, который отдал под гимназию. Религиозный человек, он щедро поддерживал малоимущих, стремился дать своим детям приличное светское образование. Мама, добрая женщина, очень любила младшего сына и называла его Меирка.

Вслед за старшим братом Борисом и троюродным братом Шлемой (Соломоном) Вовси, Меира отдали в одну из лучших рижских гимназий с немецким языком обучения. Позже это помогало ему знакомиться с немецкой медицинской литературой в подлинниках. С будущим актером Михоэлсом он дружил с раннего детства, они свободно общались на идише и русском. В 16 лет Меир поступил в университет в Юрьеве (нынче Тарту, Эстония) на медицинский факультет. Выбор был для него вынужденным, ведь он мечтал стать физиком или математиком. Но евреев на эти специальности, как правило, не принимали, а на медфаке ограничения были менее жесткими. Мать поехала вместе с сыном и так усердно ухаживала за ним, что Меира прозвали «студентом с мамой».

А вскоре началась Первая мировая война, Рига стала прифронтовым городом, и Меир Вовси в 1915-мпереехал в Москву доучиваться на медицинском факультете Московского университета. В период Гражданской войны, когда вспыхнули тяжелые эпидемии сыпного тифа и «испанского гриппа», он дважды прерывал занятия, чтобы участвовать в борьбе с этими болезнями. Вместе с другими студентами работал санитаром и медбратом на эвакопунктах вокзалов, в военных и гражданских сыпнотифозных госпиталях. Его любимым учителем был профессор-терапевт Д. Д. Плетнев, впоследствии расстрелянный по обвинению в троцкизме. В 1919 г. Меир окончил медфак МГУ в составе первого выпуска советских врачей. Так в роду Вовси, наряду с народными артистами Соломоном Михоэлсом и Аркадием Вовси, появился свой первый медик с переиначенным именем и отчеством Мирон Семенович Вовси.

 

«Замечательный доктор»

Успешно сдав выпускные экзамены, Мирон вместе с сокурсниками добровольно ушел в Красную армию. Гражданская война продолжалась, и он был назначен старшим военным врачом 51-го полка 6-й Петроградской пролетарской дивизии. Осенью 1921 г. был откомандирован из рядов Красной армии на курсы усовершенствования врачей Наркомздрава и в 1922 г. избран ординатором факультетской терапевтической клиники Московского государственного университета. По окончании ординатуры Мирон Вовси был утвержден ассистентом той же клиники и одновременно старшим научным сотрудником Медико-биологического института при МГУ. Там он познакомился с талантливым ассистентом, а позже – одним из самых известных терапевтов Владимиром Виноградовым, дружеские и профессиональные отношения с которым поддерживал до конца своих дней. Там же встретил и полюбил свою бывшую однокурсницу Веру Дворжец. В 1923-м они поженились, поселились в комнатке коммунальной квартиры, а в 1925-м у них родилась дочь Люба. Вера Львовна (Лейбовна) стала пожизненным верным другом Мирона и заботливой матерью.

В 1927 г. по представлению Ученого совета института Вовси был направлен в Германию для изучения постановки научной и лечебной работы в германских клиниках. Эта поездка стимулировала его желание заниматься наукой и утвердила в необходимости постоянно следить за развитием медицины за рубежом. В 1931-м Мирон Семенович был избран заведующим терапевтическим отделением Басманной больницы, а в декабре 1934-го профессор Ф. А. Готье, один из создателей Московской городской клинической больницы им. С. П. Боткина, возглавлявший в ней терапевтическое отделение и организованную им на этой базе кафедру Центрального института усовершенствования врачей (ЦИУВ), пригласил к себе молодого врача Вовси. Через год Мирон Семенович защитил докторскую диссертацию по проблеме острого нефрита, а еще через два, когда Готье ушел из жизни, стал его преемником.

С тех пор вся профессиональная жизнь Вовси была связана с ЦИУВом и его основной клинической базой – больницей им. Боткина, где появилась кафедра терапии, доцентом и руководителем которой он стал. Вступив в должность, Мирон Семенович повесил на стену портрет Готье вместо лика вождя, что позже послужило дополнительным обличением его как «врага». В 1936 г. он был утвержден профессором и заведующим кафедры терапии ЦИУВa и в течение почти 25 лет возглавлял ее, одновременно оставаясь научным руководителем терапевтических отделений Боткинской больницы. Издал монографии «Сывороточное лечение крупозной пневмонии» (1934) и «Болезни почек» (1940). Его доклады и выступления в Московском терапевтическом обществе вызывали большой интерес медицинской общественности. Тогда же он был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Автор ценных научных работ, Вовси вместе с тем занимался обширной лечебной практикой, на основе которой и появились его новаторские открытия. По Москве, а вслед за тем и по всему Союзу разнесся слух о «замечательном докторе» – искусном целителе самых тяжелых заболеваний. Он был прекрасным диагностом, быстро и точно подбирал эффективный курс лечения. И дело было не только в его обширных профессиональных знаниях и опыте, но в искреннем сочувствии и внимании к каждому, кто к нему обращался. Слава его быстро росла, и вместе с ней увеличивалось число пациентов. Среди них были Галина Уланова, Давид Ойстрах, Леонид Коган, Святослав Рихтер, Эмиль Гилельс, Василий Качалов, Вера Пашенная, Сергей Капица, Абрам Иоффе, Лев Ландау. Со многими из них он тесно дружил, ему были открыты двери на любой концерт и спектакль. Вовси был страстным театралом и любителем музыки, но времени на культурный досуг ему постоянно не хватало. Помимо работы на кафедре, в Боткинской больнице и частной практики, он консультировал еще и в «Кремлевке» – закрытом лечебном учреждении для членов правительства, высокопоставленных чиновников, партийных руководителей и их семей.

 

Главный терапевт Красной армии

В июне 1941-го Мирон Семенович собирался поехать в Латвию, чтобы навестить 80-летнего отца. Но поездку по деловым причинам пришлось отложить, и это спасло ему жизнь. Уже в конце войны он узнал, что отца в первые же дни оккупации расстреляли латыши во дворе дома, а брата Бориса с семьей нацисты загнали в гетто Даугавпилса, и через два года их уничтожили.

9 августа 1941 г. начальник Главного военно-санитарного управления РККА Е. Петров по рекомендации ведущих специалистов впервые назначил Вовси главным терапевтом и инфекционистом Красной армии. Война с Финляндией показала, что во время боевых действий армия теряет не только убитых и раненых, но и немало пострадавших от различных заболеваний и потому нуждается в хорошо организованной терапевтической и профилактической службе. Позже генерал Петров писал: «Я безоговорочно поддержал кандидатуру Вовси и ее выбор рассматриваю как исключительную удачу. Профессор М. С. Вовси полностью оправдал доверие. Он был блестящим главным терапевтом Советской армии».

Действительно, Мирон Семенович стал крупнейшим организатором отечественной военно-полевой терапии, разработавшим прогрессивные методы лечения больных и предотвращения эпидемий в вой­сковом, армейском и фронтовом районах, а также вопросы взаимодействия терапевтов с представителями других военно-медицинских специальностей. Особое внимание он уделял медицинской сортировке, четкой преемственности и последовательности оказания терапевтической помощи на различных этапах медицинской эвакуации. Тщательно изучал особенности патогенеза, течения и лечения язвенной болезни, пневмонии и алиментарной дистрофии среди личного состава войск, а также заболевания внутренних органов у раненых.

Мирона Семеновича можно было часто видеть в медико-санитарных батальонах и в полевых госпиталях. Он учил врачей непосредственно у постели больного, оказывал большую консультативную помощь. Приходилось лечить и крупных военачальников И. Баграмяна, А. Василевского, Г. Жукова, Б. Шапошникова. Впоследствии маршал Василевский в письме к дочери Вовси писал: «Мирон Семенович был и остается одним из самых дорогих для меня и всей нашей семьи человеком, к которому мы были и остаемся сердечно привязаны, а также глубоко благодарны за его незабываемое внимание к нам, за ту огромную помощь, которую он своими познаниями и практическим опытом оказал мне в моей ответственной работе, за ту неоценимую помощь, которую он оказывал на протяжении всей войны нашим Вооруженным силам».

В 1943 г. Мирону Вовси было присвоено звание заслуженного деятеля науки РСФСР, а через год – генерал-майора. Он был награжден орденом Ленина (1945), орденами Красного Знамени (1944), Красной Звезды (1942), медалями. В его служебной характеристике было сказано: «М. С. Вовси – высоко эрудированный клиницист и ученый. Является одним из крупнейших терапевтов страны. Находясь на ответственном посту, отдавал все силы, знания и опыт делу быстрейшего возвращения в строй защитников Родины путем совершенствования организации терапевтической помощи больным и раненым, упрочения системы оказания квалифицированной терапевтической помощи в медико-санитарных батальонах соединений и специализированной терапевтической помощи в лечебных учреждениях госпитальных баз армий и фронтов, стал автором ряда инструкций по военно-полевой терапии. Большую организаторскую деятельность на фронтах Великой Отечественной войны Вовси успешно сочетал с научной разработкой актуальных проблем военной медицины. Выезжая на действующие фронты, проводил там большую организаторскую и консультативную работу. Настойчив и принципиален. Обладает волевым характером и организаторскими способностями. Пользуется заслуженным авторитетом и уважением».

Мирон Вовси глубоко проанализировал и обобщил опыт военной медицины в своих работах «Некоторые вопросы военно-полевой терапии» (1941), «Организация и принципы терапевтической помощи в тыловых эвакогоспиталях» (1942), «Нефриты военного времени» (1943), «Об особенностях клинической патологии в период войны» (1944), «Органы дыхания и кровообращения при ранениях грудной клетки» (1945). В этих трудах он обращал внимание врачей на своеобразие клинического течения таких заболеваний, как язва желудка, острый нефрит, крупозная пневмония, ревматизм и др. Под руководством М. С. Вовси и при его непосредственном участии в период войны были проведены 23 фронтовые и армейские научные конференции, он организовал краткосрочные курсы повышения квалификации военных врачей, сделал четыре установочных доклада на пленумах Ученого медицинского совета при начальнике Главного военно-санитарного управления. А в 1947-м на 13-м Всесоюзном съезде терапевтов Вовси выступил с программным докладом «Внутренняя медицина в период Великой Отечественной войны», в котором отметил особенности течения заболеваний внутренних органов и болезней раненых и подвел итоги огромной работы терапевтов в годы войны.

 

В застенках Лубянки

Вскоре после демобилизации М. Вовси стал действительным членом Академии медицинских наук СССР (1948 г.), а в 1950-м – руководителем научной группы Института терапии при Академии. Он получил небольшую, зато отдельную квартиру на Арбате. Но несмотря на высокий социальный статус, его все более мучила тревога. После гибели Михоэлса из-за «несчастного случая» он, прочтя заключение патологоанатома, понял, что брата убили, и догадался, кто приложил к этому руку. Близость к Соломону послужила позже еще одним поводом для его ареста и доводом в пользу обвинения в сионизме. Злодейская расправа с членами Еврейского антифашистского комитета, травля «космополитов» – еврейской интеллигенции, необъяснимая серия арестов его коллег и высокопоставленных чинов – все это усугубило страх Мирона Семеновича за свою семью и себя. «У папы незадолго до ареста даже возникло предчувствие, что скоро настанет его очередь», – рассказывала его дочь.

За ним пришли 11 ноября 1952-го и поместили во внутреннюю тюрьму Лубянки. Видное положение и еврейская национальность сделали Вовси самым подходящим кандидатом на роль одного из главных заговорщиков. Изолированный в камере-одиночке, он не мог ведать всего о чудовищном характере и масштабах дела. Не знал и о директивной статье в «Правде» от 13 января 1953-го «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей», которая подстегнула длившуюся антисемитскую кампанию и массовое недоверие к врачам-евреям. Не ведал и того, что по настоянию Сталина организуется покаянное письмо в «Правду» еврейских интеллектуалов, оправдывающих планируемую депортацию евреев из промышленно развитых городов страны. А два с половиной миллиона советских евреев напряженно ожидали решения своей участи.

Вовси представлялось немыслимым бредом, что ему инкриминируют создание антисоветской террористической организации, которая якобы планировала отравить ведущих советских политических деятелей, связи с иностранными разведками и буржуазно-националистическим «Джойнтом». Но постоянные ночные допросы, издевательства и пытки, кандалы на руках и ногах свидетельствовали о том, что это – страшная реальность.

Он не знал еще, что его лично оклеветала главная доносчица Л. Тимашук, рядовой врач «Кремлевки», награжденная орденом Ленина, которая на допросе заявила, что Вовси «предлагал ей сотрудничество в отравлении советских политических деятелей». И после освобождения был потрясен глубиной ее падения – матери летчика, который сильно обгорел и по заключению врачей должен был умереть, но был спасен именно Вовси, по ее просьбе вмешавшемуся в лечение сына. Ему было неизвестно, что его жена, врач-лаборант, вслед за ним арестована; что его дочь, выпускница физического факультета МГУ, научный сотрудник ВНИИ телевидения в Ленинграде, 19 января 1952-го уволена с работы и вместе с ней уволили еще 50 евреев. Ее муж, Анатолий Лифшиц, преподаватель Военно-морской академии, был исключен из партии и тоже уволен. «Своих детей мы отправили в Москву к родителям мужа, поскольку хотели избежать отправки их в детские дома», – вспоминала Любовь Мироновна.

В дни агонии Сталина гэбэшники стали выпытывать у подследственных врачей о значении терминов «дыхание Чейн-Стокса» и «гемиплегия», вычитанных ими в бюллетенe о состоянии здоровья вождя, на что заключенная Вера Львовна Вовси сказала одному из них: «Если вы ждете наследства своего „дяди“, то ваше дело в шляпе». После смерти тирана 5 марта 1953-го допросы прекратились, а 9-го, в день его похорон, заключенным сообщили, что скоро их выпустят. Но лишь 4 апреля, спустя месяц, всех 34 привлеченных по «делу врачей», в основном евреев, освободили. Официально им сообщили, что они «были арестованы неправильно, без каких-либо законных оснований, а привлеченные по этому делу полностью реабилитированы в предъявленных им обвинениях во вредительской, террористической и шпионской деятельности».

Любовь Мироновна, дочь Вовси, потом вспоминала: «Еще 3 апреля мы с Толей обсуждали, что в ближайший выходной поедем на барахолку и будем покупать ватные брюки для лесоповала – ватные телогрейки у нас были». Но узнав по телефону от матери, что они уже дома, примчалась с мужем к родителям в Москву. «Папа вернулся в ужасном виде, у него дрожали руки и губы, он был в очень плохом физическом состоянии, хотя ему было всего 55 лет... После возвращения родителей некогда было задумываться, что будет дальше, начнется ли новая жизнь. Надо было поправить их, чтобы они встали на ноги, успокоились. Прошло всего несколько дней после возвращения, и папа стал говорить, что хочет в клинику и читать лекции. Он стремился профессионально самоутвердиться, доказать себе, что не сломался... Позже он почти никогда не вспоминал о своем заключении».

 

«Судьба подарила мне семь лет»

Дорогой товарищ Вовси,

Я сердечно рад,

Что теперь выходит: вовсе

Ты не виноват!

Эти бесхитростные стишки одного из зэков выразили общее настроение после реабилитации врачей. Мирон Семенович с наслаждением вернулся в привычный круг любимых дел. Несмотря на то что ему не удалось полностью восстановить подорванное пытками здоровье, он почти до самой смерти продолжал продуктивную научную и клиническую работу: исследовал физиологию и заболевания сердца и сосудов, легких и почек, обмена веществ, разработал классификацию грудной жабы, создал новую методику лечения пневмоний.

Мирон Вовси – автор около 60 научных работ, не утративших практического значения и в настоящее время. В 1950–1960-е гг. он написал ряд монографий, в которых отражены результаты его исследований: «Нефриты и неврозы», «Болезни сердца и сосудов», «Сывороточное лечение крупозной пневмонии», «Клиника и патогенез острой коронарной недостаточности», «Болезни системы мочеотделения», «Клинические лекции». Вовси стал одним из редакторов и соавтором многотомных трудов «Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» и «Большая медицинская энциклопедия», а также «Энциклопедического словаря военной медицины». Он редактировал журналы «Вестник советской медицины», «Клиническая медицина», «Терапевтический архив», был членом редколлегии международного вестника «Сердце и сосуды». Под его руководством выполнено около 160 научных работ, подготовлено и защищено более 20 диссертаций, в том числе шесть докторских.

Мирон Семенович активно занимался общественными делами: он был заместителем председателя Всесоюзного и Московского научных обществ терапевтов, членом Ученого медицинского совета Минздрава СССР и при нем – председателем Комитета по борьбе с ревматизмом и заболеваниями суставов, а также депутатом райсовета в Москве. Власти наконец-то предоставили ему приличную квартиру в высотном здании на площади Восстания, а когда ему исполнилось 60 лет, наградили вторым орденом Ленина. Тогда же он выступил с важным научным сообщением в Берлине, а летом 1958-го в Брюсселе представил свой доклад участникам Международного конгресса кардиологов.

Однако осенью того же года Вовси тяжело заболел – он издавна страдал саркомой бедра и хронической сердечной недостаточностью. В начале мая 1960-го, будучи уже очень слабым, он попросил, чтобы его определили на лечение в «родную» больницу им. Боткина. Доктор лежал на диване в своем кабинете под портретом Готье и говорил, ведя отсчет от недавних страшных событий: «Судьба подарила мне семь лет...» Через месяц, в ночь с 5 на 6 июня 1963 г., Мирон Семенович Вовси скончался. Он был похоронен в Москве на новом Донском кладбище.

В одном из некрологов, опубликованном в международном журнале «Сердце и сосуды», отмечалось: «Смерть Мирона Семеновича Вовси – тяжелая утрата не только для широких врачебных кругов Советского Союза, которых покойный очаровал своими личными качествами и глубиной своих знаний, но и для бесчисленных зарубежных друзей, которые высоко ценили и искренне уважали Мирона Семеновича. От нас ушел не только выдающийся врач и ученый, но и большой человек, которого с благодарностью и любовью будут вспоминать бесчисленные ряды его пациентов и учеников. Память покойного академика М. С. Вовси навсегда сохранят в глубоком уважении научные работники и врачи всего мира».

 

Давид ШИМАНОВСКИЙ