«Но вы же знаете, что у нас другая политика…»

В 2022 г. в семи регионах России прошли судебные процессы о преступлениях нацистов и их пособников в годы Великой Отечественной вой­ны. Все они закончились признанием действий нацистов геноцидом и военными преступлениями. Ни одно из этих решений, как и вынесенные ранее в 2019–2021 гг., не упоминает о геноциде советских евреев.

С 14 декабря 2022 г. очередное такое дело рассматривалось в Ставропольском краевом суде. Накануне Нового года в Ставрополе прошло внеочередное заседание краевой Общественной палаты «О признании геноцидом преступлений фашистов на Ставрополье в годы Великой Отечественной вой­ны». Судя по сообщениям местных СМИ, ученые озвучили данные «о преступлениях против граждан на Ставрополье в период оккупации. Гитлеровцы и их пособники убили больше 28 тыс. мирных жителей». О национальности подавляющего большинства жертв – ни слова.

Почему же в отчетах СМИ по делу о геноциде так скупо говорится о еврейских жертвах? Ведь в видеозаписи заседания 27 декабря зафиксировано, что в выступлениях Леонида Виленского, внука погибших, и историка Игоря Карташева речь шла именно о евреях, казненных в Ставрополе и Минеральных Водах. Один их экспертов особо отметил, что в документах периода вой­ны речь шла обычно о «советских гражданах». Между тем, согласно энциклопедии «Холокост на территории СССР», в Орджоникидзевском (ныне Ставропольском) крае, по данным Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР (ЧГК), оккупанты уничтожили 31 645 мирных граждан и 277 военнопленных. Число еврейских жертв в 85 населенных пунктах края в его современных границах составило не менее 27 тыс. человек.

После начала судебного процесса во многих районах края активно обсуждались преступления оккупантов и их пособников. И почти везде основные свидетельства о преступлениях касаются еврейских жертв. Виктор Быхкалов, председатель общественной организации ветеранов вой­ны и труда Кочубеевского муниципального округа, рассказал, как в хуторе Красин его мама, Матрена Дмитриевна Быхкалова, с риском для собственной жизни приютила на несколько дней и ночей еврейскую семью, попавшую на Ставрополье из Украины. Сара, ее муж и двое малолетних детей днем жили в подвале, ночью выходили подышать воздухом, а в это время фашисты рыскали по селам и хуторам в поиске именно еврейских семей, чтобы расстрелять и их, и их укрывавших. «Моя мама прожила достаточно долгую жизнь, почти 94 года, и до самой смерти часто вспоминала этих людей: „Как они, куда добрались, выжили ли…“».

•

Но есть и еще одно потрясающее свидетельство человека, принимавшего активное участие в расследовании преступлений нацистов на ставропольской земле. Известный советский писатель Алексей Толстой начинает свою статью «Коричневый дурман», опубликованную 5 августа 1943 г. в центральном печатном издании Наркомата обороны, не совсем обычно: «Я верю, что еще немало людей, живущих вдали от вой­ны, с трудом и даже недоверием представляют себе противотанковые рвы, где под насыпанной землей – на полметра в глубину, на сто метров протяжением – лежат почтенные граждане, старухи, профессора, красноармейцы вместе с костылями, школьники, молодые девушки, женщины, прижимающие истлевшими руками младенцев, у которых медицинская экспертиза обнаружила во рту землю, так как они были закопаны живыми».

Удивительно, что спустя более двух лет после начала вой­ны в СССР, по мнению автора, было «немало людей», не доверявших сведениям о преступлениях нацистов. Важно подчеркнуть, что Толстой был одним из десяти членов ЧГК, созданной указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 г. и приступившей к работе с весны 1943 г. Поэтому его статья «Коричневый дурман» – не только и не столько литературное произведение, но документ эпохи.

По слoвам писателя, «в конце июня я вылетел из Москвы на Северный Кавказ, чтобы оформить вещественными доказательствами и свидетельскими показаниями следы немецких преступлений. Их много, и они ужасны по жестокости, по количеству жертв, ни в чем не виноватых, по методичности убийств».

Статья описывает массовый вандализм, грабеж, насилиe со стороны оккупантов. Приводится поголовный подсчет скота, который «зарезали и съели, и частично угнали в Германию», сведения о мучениях и казнях советских патриотов. Но более 60% текста о другом: «Я видел гораздо более печальное. На Северном Кавказе немцы убили все еврейское население». Как один из руководителей ЧГК, А. Толстой посещает места казней. Он записывает рассказы уцелевших жертв и свидетелей казней, жителя Кисловодска, пытавшегося спасти еврейскую девочку, приводит показания военнопленных о машинах-душегубках. Последний факт был для писателя особенно важен: ведь он прибыл на ставропольскую землю после посещения судебного процесса в Краснодаре, где также использовался этот способ уничтожения людей.

Писатель называет число казненных: 6000 в Минеральных Водах, 5500 человек «русских и евреев» в Ставрополе, из которых евреев – 4000. Среди персонально упомянутых им жертв указан «пожилой писатель Бергман».

Самуил (Шмуэль) Бергман воевал в Гражданскую, автор нескольких книг на идише, выходивших в 1920–1930-х гг. Погиб вместе с женой Софьей Абрамовной, у них было трое сыновей, служивших в Красной армии. Двое погибли на фронте. Третий, Борис, ставший врачом, проживал после вой­ны в Ставрополе. Об этом мне рассказал прошлой осенью внук писателя, передавший в архив Центра «Холокост» документы об этой семье.

Приведу ту часть статьи А. Толстого, где речь идет о Холокосте: «[…]Всё, о чем я здесь рассказываю, – я видел своими глазами. Но я видел гораздо более печальное. На Северном Кавказе немцы убили всё еврейское население, в большинстве эвакуированное за время вой­ны из Ленинграда, Одессы, Украины, Крыма. Здесь было много ученых, профессоров, врачей, эвакуированных вместе с научными учреждениями.

Подготовку к массовым убийствам немцы начали с первых же дней оккупации. Они организовали еврейские комитеты, будто бы для переселения евреев в мало заселенные области Украины, и – одновременно – создали для них невыносимые и унизительные условия жизни: старики, подростки, больные, ученые, врачи, старухи, едва передвигавшие ноги, – равно выгонялись на тяжелые земляные работы, без оплаты и без хлебного пайка; им было приказaно носить на груди желтую звезду и запрещалось входить в столовые, магазины и общественные места. Запрещался выезд из города. Таким образом, когда, наконец, объявлен был „день переселения“ – евреи с величайшим облегчением собрались в указанных местах, вместе с семьями, с багажом в 20 кг на человека и продовольствием на два дня. Ключи от квартир они оставили в домоуправлении – в приказе командующего армией им была гарантирована неприкосновенность их имущества.

Один армянин рассказал мне, что в это утро он пришел на вокзал в Кисловодске; шумная и оживленная толпа грузилась в 19 открытых и закрытых вагонов, 20-й был для членов еврейского комитета. Армянин разыскал в толпе знакомую женщину и сказал ей: „Отдайте мне на воспитание вашу дочь, вы не доедете до Украины“. Семилетняя дочка этой женщины была такая красавица и умница, что все заглядывались на нее. Он долго уговаривал женщину, она задумалась, обняла дитя. „Нет, – ответила, – что будет, то будет, мы не расстанемся“.

К часу дня поезд, в котором находилось около 1800 человек, проехал станцию Минеральные Воды, остановился в поле, и сопровождающие немецкие офицеры в бинокль осмотрели складки местности; осмотр их не удовлетворил, поезд задним ходом вернулся в Минеральные Воды, прошел на запасной путь и остановился у стекольного завода.

„Вылезай, прыгай на землю!“ – закричали немцы-конвоиры. Тогда началось беспокойство. Члены еврейского комитета, среди которых было четыре известных врача и пожилой писатель Бергман, успокаивали: „Немцы – враги, немцы – суровы, но они же – культурные люди, мы должны верить обещанию командования...“ Последовал приказ сдавать драгоценности. Торопливо снимали серьги, кольца, часы и бросали в пилотки охранникам. Прошло еще минут десять. Подъехала штабная машина с начальником гестапо Вельбеном и комендантом. Последовал приказ: „Раздеться всем догола...“

Всё это мне рассказал единственный из оставшихся в живых старик Фингерут – он спрятался на запасном пути в траву между колесами вагона. Когда был приказ раздеваться, люди поняли, что сейчас – конец жизни, сейчас – казнь. Люди начали кричать, метались и так кричали, что вылезали глаза и многие сошли с ума. Многие раздевались – непонятно зачем, женщины оставались в трусиках, мужчины – в кальсонах. Охранники погнали толпу этих людей по полю аэродрома к противотанковому рву, отстоящему в километре от стекольного завода. Фингерут увидел немецкого солдата, который волок за руки двух детей, вынул револьвер и застрелил их. Тех, кто пробовал бежать, убивали выстрелами. Несколько автомобилей кругами мчались по полям, из них стреляли по разбегающимся. Не легко убить 1800 человек, – подогнав их к противотанковому рву, их расстреливали от часу дня до вечера.

Ночью к этому рву стали подходить закрытые машины из города Ессентуки. Там – точно так же – спровоцированные через еврейский комитет, по приказу коменданта Бекa, в здании школы – на окраине Ессентуков – собрались для переселения, с багажом и продовольствием 507 трудоспособных евреев и около полутора тысяч детей, стариков и старух. Они весь день ждали отправки. После 20 часов охранники начали грабить их багаж и партиями грузить людей в машины. К утру следующего дня все 2000 человек были умерщвлены и свалены в противотанковый ров в Минеральных Водах.

Показаниями свидетелей и медицинским исследованием трупов можно установить, что для умерщвления немцы применяли кроме расстрела также удушение окисью углерода в герметически закрытых, специально для такого убийства построенных машинах. Военнопленный автомеханик Фенихель дал нам подробное описание такой машины, построенной на „заводе строительства автокузовов а/о Берлин“.

В Пятигорске, точно так же 2800 евреев – взрослых и детей – были провокационно созваны для переселения, отвезены в машинах в Минеральные Воды, умерщвлены и свалены в тот же противотанковый ров. Немцы очищали Пятигорск и в дальнейшие дни. […] Произведенные под моим наблюдением раскопки противотанкового рва в Минеральных Водах обнаружили плотную массу трупов на протяжении 105 метров. Мы определили цифру убитых более 6000 человек, она несколько уменьшена сравнительно с показаниями свидетелей по вывозу еврейского населения из Кисловодска, Ессентуков и Пятигорска. Очевидно, не все еще могилы обнаружены. Так, под Кисловодском в овраге близ Кольцо-горы сильными дождями начало размывать детские трупы. Раскопками в двух местах этого оврага обнаружен 161 труп взрослых людей и 70 детских трупов. Так, в Ставрополе на аэродроме при расчистке щелей до сих пор обнаруживают трупы.

[…] В городе Ставрополе немцы 10 августа умертвили окисью углерода в машинах 660 больных психиатрической больницы. 12 августа немцы вывезли в район аэродрома 3500 жителей еврейской национальности и расстреляли их из автоматов. 15 августа вывезли на территорию психиатрической больницы еще 500 граждан еврейской национальности, расстреляли и зарыли в силосных ямах. Кроме этих массовых убийств немцы арестовывали и уничтожали русское население города – людей им нежелательных по тем или иным причинам. Всего немцами убито в Ставрополе свыше 5500 человек русских и евреев.

Спасшийся от расстрела гражданин Коневский рассказывает об убийствах 12 августа: „Нам дали лопаты и приказали сесть в крытую брезентом автомашину с группой в 30 человек арестованных. Нас повезли за город в сопровождении двух легковых машин с вооруженными немцами. На окраине города машина остановилась, немцы отделили восемь человек пожилого возраста, и нас в количестве 22 человек повезли дальше к месту, называемому Холодный Родник. Там нас повели к цементной яме – примерно 8 на 12 метров – она была наполнена трупами людей и немного присыпана землей, сквозь которую сочилась кровь. Когда мы лопатами засыпали эту яму, нас заставили засыпать другую поменьше, в которой тоже были трупы. Когда и эта яма была засыпана, нас всех повезли за километр к нескольким ямам и траншеям, наполненным трупами расстрелянных мужчин, женщин и детей, лежавших в нижнем белье или совсем раздетых. Неподалеку от одной из траншей лежали вниз лицом те восемь человек, которых от нас отделили. Они были живы. Когда мы начали работать – подъехал на машине офицер, по его приказанию мы легли вниз лицом, а тех восьмерых немцы ударами заставили подняться и подойти к траншее, в них выстрелили из автомата и они упали туда, после чего мы продолжали зарывать трупы. Вместе с нами был профессор математики Гойх, в засыпаемой яме он вдруг узнал трупы двух своих детей, бросил лопату и прыгнул в яму. Офицер подошел и застрелил профессора“».

Статья завершается словами, обращенными к немецкому народу: «Я спрашиваю: кто такие немцы? Как мог немецкий народ пасть так низко, чтобы его армия совершала дела, о которых тысячу лет с омерзением и содроганием будет вспоминать человечество? Каким раскаянием и какими делами немцы смогут смыть с себя пятно позора? Пятно позора – это нацизм. Немецкий народ не плюнул в глаза своему соблазнителю и пошел за Гитлером убивать и грабить. Горе тем немцам, кто теперь же, не откладывая на завтра, не очнется от коричневого дурмана».

•

Как уже упоминалось, с 14 декабря 2022 г. Ставропольский краевой суд рассматривал дело. Было проведено несколько судебных заседаний, на которых заслушивались показания свидетелей, заключения экспертов, а также были изучены 16 томов письменных архивных материалов. Установлено, что были уничтожены более 28 тыс. мирных жителей. Как я уже упоминал, не менее 27 тыс. из них (т. е. около 96% всех жертв) – евреи. Об этом же говорили доктор исторических наук, профессор А. В. Карташев, кандидат исторических наук А. И. Кругов и другие наши ставропольские коллеги на «круглом столе» 19 января в краевой научной библиотеке им. Лермонтова. Аналогичные мероприятия прошли во многих районах края. И почти везде речь шла именно о еврейских жертвах. Новые места расстрелов устанавливают и увековечивают поисковики. По словам председателя совета Ставропольского регионального отделения Поискового движения России Григория Касмынина, «активисты из казачьего военно-патриотического клуба „Сапсан“ Ипатовского округа после опроса местных жителей обнаружили в селе Преградном Красногвардейского округа место массового расстрела мирных жителей. Акта о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в архивах нет, и ему до сих пор не дана оценка. Как удалось установить, людей согнали в поле, расстреляли и там же закопали останки. В июле 2020 г. поисковики вместе с сотрудниками краевого управления Следкома эксгумировали останки. Было возбуждено уголовное дело по признакам геноцида, которое легло в основу доказательной базы для нынешнего судебного процесса. После судмедэкспертизы останки передали представителям еврейской общины и захоронили. На месте расстрела открыли мемориальную доску».

Пока шел суд, многие задавались вопросом: найдет ли, наконец, отражение судьба жертв Холокоста в очередном судебном решении? Неужели евреи – жертвы геноцида опять, как во времена СССР, официально станут «мирными советскими гражданами»?

По словам прокурора Ставропольского края Юрия Немкина, «все факты массового убийства жителей края немецкими оккупационными властями, которые мы в ходе рассмотрения данного дела подтвердим доказательствами, должны получить итоговую юридическую оценку… Не сделать этого – значит оскорбить память невинных жертв – узников концлагерей, участников Великой Отечественной вой­ны, их родных и близких». Очень верные слова. Но далеко не у всех евреев, казненных на территории края, остались родные и близкие. Геноцид – это уничтожение всех. Целого народа. И его историческую память оскорблять недопустимо.

Мы надеялись, что бесспорный факт (отмеченный еще в 1943 г. членом ЧГК А. Н. Толстым): евреи составили подавляющее большинство жертв, – будет отражен в решении суда. И вот 20 января (в годовщину печально известной Ванзейской конференции) прошло его заключительное заседание. Практически все СМИ России анонсировали решение суда как юридическое признание «геноцида советского народа».

Так ли это? Насколько можно судить из обращения в суд прокурора края, информации о судебных заседаниях, видеофрагменте слов судьи на последнем заседании, речь шла также о военных преступлениях и преступлениях против человечности. Но об этом в заголовках СМИ – ни слова. Характерны и примеры освещения преступлений нацистов против мирных жителей без указания национальности в информации многих СМИ. Лишь из отдельных сюжетов и публикаций можно понять, кого и почему уничтожали нацисты. Первый канал в освещении суда один раз отошел от стереотипов. В сюжете на фоне мемориала жертвам Холокоста в Минеральных Водах прозвучало: «Евреев и цыган расстреливали за национальность; русских, армян и других – за неповиновение». Далее говорилось об участии в казнях «бандеровцев и латышей» (документов об этом не существует). При этом журналисты «не заметили», что в 1942 г. жители Украины и Прибалтики формально были частью того самого советского народа, против которого – независимо от национальности – якобы был направлен геноцид.

Впрочем, о «советском» народе» говорится не всегда. 13 января губернатор Ставропольского края В. В. Владимиров, при непосредственной поддержке которого в крае было установлено около 20 мемориалов и памятников жертвам Холокоста, отмечал в своем Telegram-канале: в с. Арзгир 595 человек казнили только за то, что «они были „неправильной национальности“». Вероятно, жителям края не нужно было объяснять, какой…

Но в решении суда – документе, имеющем юридическую силу, – принципиально важна точность формулировок. По сообщению РИА «Новости», в нем говорится: «признать установленные и вновь выявленные преступления, совершенные во время Великой Отечественной вой­ны на территории Ставропольского края нацистскими оккупационными властями и их пособниками, военными преступлениями и преступлениями против человечности, <…> а также геноцидом национальных, этнических и расовых групп».

О каких же жертвах геноцида на Ставропольщине суд вынес свое решение? Обратим внимание на формулировку касательно «расовых групп». Понятно, что она соответствует общепризнанной трактовке термина «геноцид». Но, насколько нам известно, люди иного цвета кожи в Ставропольском крае на оккупированной территории не проживали... Впрочем, немецкие идеологи считали «расой» именно евреев. И декларировали основной тезис своей пропаганды как борьбу с «иудо-большевизмом». Парадоксально! На примере трактовки нацистских преступлений в Ставропольском крае, где 96% жертв было одной национальности, логически можно сделать вывод, что именно евреи как жертвы установленного здесь геноцида и составляли «этническую, национальную и расовую группу – советский народ».

Суд в Ставрополе, как и в других регионах России, был инициирован «в целях защиты национальных интересов РФ, законных прав и интересов неопределенного круга лиц, а также последующего доведения до мировой общественности информации о жертвах оккупантов и карателей в годы Великой Отечественной вой­ны». Соответствует ли защите национальных интересов РФ игнорирование жертв Холокоста в решениях судов, в то время как мировая общественность, до которой предполагается довести установленные судом факты, крайне болезненно реагирует на трактовку в России термина «окончательное решение»? Несомненно, что в «неопределенный круг лиц» входят и потомки погибших евреев. Отвечает ли их интересам игнорирование национальности казненных родных и близких? Вопрос риторический.

Упомянем и еще одно, не менее важное, потенциальное последствие судебных решений о «геноциде советского народа». По словам прокурора Ставропольского края Ю. Немкина, «отсутствие подобного решения» не позволяло «в полной мере реализовать такие предусмотренные законом права, как особый порядок захоронения погибших, создание, сохранение и благоустройство мест их погребения, установка мемориальных объектов и сооружений». Действительно, более 40 лет после вой­ны на памятниках казненным вместо слов о евреях разрешалось упоминать только о «мирных советских жителях». В ряде случаев шестиконечные звезды заменяли на пятиконечные. Родным не разрешали проводить мемориальные церемонии. Слова Евгения Евтушенко «над Бабьим Яром памятника нет» касались почти всей страны. Но если сегодня под объектом геноцида понимается «весь советский народ», то облегчит или затруднит это «реализовать предусмотренные законом права» на установку памятников жертвам Холокоста?

То, о чем я пишу, я не раз обсуждал с коллегами-историками. Их реакция напоминала мне знаменитые воспоминания И. Эренбурга о попытке летом 1940 г. рассказать об угрозе вой­ны заместителю наркома иностранных дел С. Лозовскому. Тот не реагировал. «Я не выдержал: „Разве то, что я рассказываю, лишено всякого интереса?“ – пишет Эренбург. – Соломон Абрамович грустно улыбнулся: „Мне лично это интересно. Но вы же знаете, что у нас другая политика…“».

А мне вспоминаются слова израильского историка Иегуды Бауэра на Стокгольмской конференции 2000 г. После пламенных речей руководителей многих стран о необходимости помнить о Холокосте и его уроках он сказал: «Политики выступят и займутся другими делами. Это наша задача – ученых и педагогов – не только хранить память о Холокосте, но и напоминать политикам об их словах».

 

Илья АЛЬТМАН

Автор – директор Международного научно-образовательного Центра истории Холокоста и геноцидов РГГУ, член Научного совета Российской академии наук по истории Великой Отечественной вой­ны