Особняк в стиле модерн

История Украины – это не только Киевская Русь, Запорожская Сечь и Колиивщина. Это и цадики, бродившие с учениками из штетла в штетл, и, конечно, прекрасные синагоги и особняки евреев, навсегда покинувших эту землю. В местечках Подолии есть памятники архитектуры, часть которых находится в катастрофическом состоянии, такие как дворец Нафтулы Когана в Высшеольчадаеве, а есть и менее презентабельные, которых вы не найдете даже на картах.

Дом Шойхета, изящный особняк в стиле модерн с элементами готики, построенный в начале ХХ в. на ул. Уманской, был когда-то украшением Брацлава и принадлежал местному ювелиру Абраму Шойхету и его жене Элке (Елене) Потиевской. В доме было десять комнат, во дворе находился кирпичный сарай, за ним фруктовый сад; к фасаду здания с левой стороны примыкали цветочные клумбы. Увы, прежние владельцы прожили в своем особняке совсем недолго. После революции дом был национализирован, и там разместились местный райисполком, ветеринарная лечебница, детсад, краеведческий музей и музыкальная школа. О первозданном виде усадьбы дает представление фото Петра Костецкого, сделанное около 1910 г.

В 1991 г. дом Шойхета получил статус памятника архитектуры и градостроительства местного значения. Ввиду того, что здание за последние 90 лет почти не реставрировалось (капитальный ремонт проводился в 1914 г., а косметический – в 1926-м), оно находится в аварийном состоянии. Утратив красивый черепичный шпиль крыши, дом Шойхета приобрел непрезентабельные пластиковые окна. Недавно в особняке размещался краеведческий музей – сокровищница истории Брацлава, в котором стараниями замечательного краеведа Клавдии Марценок хранилась добрая память о многих интересных людях, бывавших или живших в этом городе. Со временем ценные экспонаты были распроданы, остальные утратили свою историческую значимость, и музей уступил место музыкальной школе.

В 2000 г. в реестр памятников национального значения Украины был внесен установленный напротив дома Шойхета монумент соратнику Богдана Хмельницкого полковнику Нечаю. Он отличился во многих сражениях, оставив след и на Винничине, где, овладев Меджибожем, уничтожил практически все местное еврейское население.

История особняка и его обитателей землякам Шойхета практически неизвестна, а между тем его владелец был личностью примечательной во всех отношениях. Состоятельный ювелир, женатый на дочери местного мануфактурщика Потиевского, Абрам Ильич Шойхет (1868 – ок. 1940) был вовлечен в политические баталии своего времени и баллотировался как в Первую, так и во Вторую государственную думу. Известный еврейский общественный деятель, публицист, присяжный поверенный Генрих Слиозберг отмечал, что в царствование Николая II еврейский вопрос был одним из самых острых вопросов русской жизни. Дорвавшиеся до думской трибуны антисемиты и их оппоненты – левые депутаты, трубили на всю страну о еврейском вопросе в течение десяти лет, сделав его одним из главных. Еврейское население возлагало на выборы в Думу большие надежды, связанные с отменой «черты оседлости» и получением равноправия, а потому активность его была высокой. В выборах приняли участие более 70% евреев с правом голоса; процент избирателей-христиан оказался меньше.

В списках уполномоченных по городской курии Брацлавского уезда на выборах в Думу первого созыва стояли имена трех евреев: купца Самуила Матусовича Барабаша из Одессы, провизора мещанина Миколы Абрамовича Лисянского из Немирова и доверенного торговых фирм мещанина Абрама Ильича Шойхета из Брацлава. Купец был записан кадетом и сионистом, а провизор и доверенный причислялись к благонадежным и беспартийным. Как показывает жандармский отчет, доверенный московских торговых фирм Абрам Шойхет занимался не совсем безобидными делами, поскольку был председателем местного комитета партии Бунд и руководителем брацлавской боевой дружины. Согласно законодательству, уездный исправник А. И. Новицкий обязан был представить начальству отчет о ходе выборов, а также сведения о лицах, избранных выборщиками. Предположительно, в сокрытии крамолы о брацлавском кандидате сыграло роль знакомство Шойхета с проживавшим в Брацлаве помощником уездного исправника А. М. Ляховичем, у которого могли быть материальные причины для снисходительного отношения к начинающему политику.

К сожалению, ни одного из этих кандидатов губернское собрание не выдвинуло в депутаты; аналогичная история приключилась и на выборах во Вторую думу, когда единственным еврейским избирателем по городской курии был мещанин Абрам Ильич Шойхет, представитель московских торговых фирм, умеренный. Даже таким известным общественным деятелям, как барон Давид Гинцбург и адвокат Генрих Слиозберг (оба жили в Петербурге, но пользовались избирательным правом в Гайсине, так как первый имел там сахарный завод, а второй был членом его правления), принимавшим активное участие в парламентских избирательных кaмпаниях, не довелось стать депутатами Думы: никто не хотел видеть там «презренных чужаков».

В период первой русской революции Бунд был достаточно активен в Подолии, и в Брацлаве существовала его ячейка численностью не более 10–15 человек; ее руководитель Абрам Шойхет хранил в особняке оружие и собирал деньги на партийные цели. После поражения революции 1905 г. деятельность партии в Подолии пошла на убыль, но брацлавская группа не распалась и подчинялась руководству из Бердичева. В отчете Юго-Западного районного охранного отделения Шойхету была присвоена кличка Быстрый, и полиция продолжала за ним приглядывать.

Наряду с Бундом популярностью в Брацлаве пользовались эсеры, анархисты и РСДРП. В годы первой русской революции город посетил Дмитрий Богров, будущий убийца премьера Столыпина, и речь его местная молодежь слушала с большим интересом. В донесениях агентов полиции упоминалось имя брацлавчанина Давида-Шмуля Райгородецкого, члена берлинской группы Бунда. С ним имела тесные связи группа социал-демократов «Искры», в его круг входила брацлавчанка Ундина Солитерман и ее младшая сестра – аптекарская ученица Шлима, которая в феврале 1901 г. участвовала в студенческой демонстрации в Петербурге.

Брацлавский купец второй гильдии мельник Янкель Солитерман имел 14 детей, добрая половина из которых, не говоря уже о зятьях, была связана с революцией. По свидетельству Департамента полиции, жених Баси Солитерман Хаим Куцый входил в состав организованного Владимиром Бурцевым кружка в Цюрихе. Младший сын Янкеля Маркус был отчислен из Одесского коммерческого училища Файга за участие в студенческих беспорядках и выслан в Брацлав сроком на год под надзор полиции. В Петербурге через доктора медицины Абрама Гельфера шла связь лаборатории по производству бомб с ЦК партии большевиков. Несколько снарядов из этой мастерской попали к эсерам и были использованы при взрыве дачи Столыпина во время неудачного покушения на него.

Агенты полиции пристально следили за семьей мельника и ее окружением, поэтому, когда его сын Волько и зять Герш Файнберг вместе с приятелем Абрамом Шойхетом подали прошения на выезд в Америку, им было отказано по причине неблагонадежности. Этот отказ сыграл положительную роль в судьбе дочери Герша Рейзы – будущей знаменитой оперной и камерной певицы Розалии Горской, которая в том же 1908 г. поступила в Петербургскую консерваторию. Окончив ее с золотой медалью, Розалия дебютировала в Киевской опере, а затем стала звездой оперной сцены Петербурга – Петрограда – Ленинграда, где выступала в спектаклях с Федором Шаляпиным и Леонидом Собиновым.

Дед Розалии, один из самых преуспевающих брацлавских предпринимателей, Янкель Беркович Солитерман, был известен как щедрый благотворитель. Во время голода 1893 г. он инициировал создание в городе бесплатной чайной и столовой, которую ежедневно посещало до 500 человек. Янкель Беркович с женой Фрейдой и сыном Волько были зверски убиты бандой погромщиков в 1919 г. Здание мельницы Солитермана сохранилось в Брацлаве до наших дней и скорее напоминает шато. Нынче мельница, имеющая статус памятника местного значения, тоже переживает не лучшие времена. Если правый корпус ее вовремя переоборудовали в ГЭС, которая и по сей день работает, то левый уныло глядит на окружающий мир глазницами выбитых окон.

После февральской революции Абрам Шойхет с семьей переезжает в Москву и селится в Замоскворечье. В годы Гражданской вой­ны он служит в Главном комитете профессионально-технического образования Наркомата просвещения РСФСР, в 1921 г. уезжает на работу в Западный край, но через пару лет возвращается в столицу. Его жена Елена пытается денационализировать брацлавский особняк, записанный на ее имя, но безуспешно. В жалобе, посланной во Всеукраинский ЦИК в январе 1927 г., Елена пишет о том, что в результате действий погромных банд, штабы которых размещались в доме в годы Гражданской вой­ны, он сильно пострадал. В доме расположена ветеринарная лечебница, отходы которой отравляют воду в близлежащем колодце и служат источником антисанитарии в городе. Елена Шойхет предлагает перенести лечебницу в дом бывшего земства на окраине Брацлава и просит разрешения денационализировать особняк, который она обязуется отреставрировать за свой счет, но получает очередной отказ и возвращается в Москву.

Последнее упоминание об Абраме Шойхете есть в одном из московских справочников 1939 г. Его сын Александр был призвал в армию в начале вой­ны и пропал без вести в 1943 г., оставив вдовой Надежду Семеновну Шойхет. Остались ли наследники – неизвестно.

Прошли годы, и дом Шойхета навсегда утратил свой первозданный вид. С каждым годом сумма, которую нужно выделить на достойную реставрацию особняка, будет увеличиваться, а шансы у сельсовета найти мецената – уменьшаться. Остается надеяться на то, что видавший виды брацлавский особняк не постигнет судьба дворца Нафтулы Когана в Высшеольчедаеве.

 

Елена ЦВЕЛИК