Шаббат, кашрут и внешний вид

«С’из швер цу зайн а ид» – тяжело быть евреем, гласит присказка на идише. Религиозным евреем быть куда сложнее. Галаха предъявляет строгие требования не только к внешнему виду, привлекающему внимание антисемитов, но и к пище, как обычной, так и духовной. Продукты требуют сертификата кошерности, в книгах и фильмах не должно быть сцен насилия и даже разнополых объятий. За пределами Израиля и еврейских районов США субботняя прогулка превращается в своего рода квест. Согласно иудаизму, за исключением собственной одежды, в Шаббат запрещено переносить вещи, включая ключи и детские коляски, из частного (дом) в общественное владение (улица). Чтобы понять, как и чем в самых разных ситуациях живут религиозные евреи РФ, мы обратились к собеседникам, представляющим разные общины и подходы.

 

С цицитом нараспашку

Гедалья Шестак, глава общины «Дор Ревии» и автор лекций по еврейской истории, работает и живет в центре Москвы. За 19 лет он ни разу не слышал антисемитских реплик в свой адрес. «Опять же, я не езжу в метро, не сталкиваюсь с простыми москвичами. Лично я и моя семья чувствуем себя в полной безопасности», – подчеркивает Шестак.

Проректор петербургской иешивы «Томхей тмимим» Шмуэль Соминский – один из первых постсоветских религиозных евреев. По его словам, даже 28 лет назад, когда практикующих иудеев Питера можно было пересчитать по пальцам нескольких рук, особого всплеска антисемитских настроений при виде традиционной еврейской семьи не наблюдалось. «Один раз мне крикнули на Невском: „Пейсатый“, но скорее не для обиды, а шутки ради. Дети спокойно ходят по улицам в кипах и с цицитом нараспашку».

Административный директор школы для девочек «Бнот Менахем» Хава Полонская с антисемитскими выпадами не сталкивалась. По ее словам, москвичи делятся на тех, кому внешний вид религиозных евреев безразличен, и тех, у кого он вызывает интерес: «Могут спросить, что это за веревочки, кто мы по национальности и почему разговариваем между собой на каком-то странном языке».

Руководитель Департамента общественных связей Федерации еврейских общин России Борух Горин в последний раз слышал неодобрительные слова по поводу внешнего вида 25 лет назад: «Это как раз дата моей свадьбы, поэтому я и запомнил». Горин – постоянный посетитель одной из московских бань. Новичкам, которые кивают на его цицит, старожилы подробно объясняют, что это такое. По мнению Боруха, из-за космополитичной атмосферы у москвичей наступила атрофия: «Обычного стиля не существует, люди перестали обращать внимание на странности в одежде».

Представитель общины «Шаарей Кедуша» Руслан Мататяев солидарен с другими героями нашей статьи: «Может быть, в регионах и бывают взгляды искоса, но в Москве такое происходит редко».

А вот руководитель образовательных проектов Сара Кац уверена, что из реакций толпы на ее семью можно составить книгу. «Тут больше не про цицит и кипы, а про шестерых детей и молодую маму. Люди интересуются, зачем мне столько, все ли малыши мои, а потом уже переходят к кипам и „ниточкам“». Несмотря на повышенный интерес публики, Саре всё же приятно, что скрывать еврейство, в отличие от советской эпохи, не надо.

Леви Друц, замдиректора молодежного проекта «Яхад», считает, что за пределами МКАД (Московской кольцевой автомобильной дороги) уровень толерантности и безразличия к внешнему виду существенно снижается: «Люди иногда волком смотрят. Чтобы сказали что-нибудь, такого нет, но в целом ощущение, что за тобой наблюдают». Семейству Друц, главным языком общения у которого является иврит, недавно в центре Москвы кто-то бросил реплику: «В России – по-русски!» «Я считаю, что спускать на тормозах такие ситуации не надо. В присутствии детей подошел к этому человеку и стал уточнять, какие у него по этому поводу есть мысли», – смеется Леви.

 

Глазеть на «киндер-сюрприз»

Проблем с кашрутом, который сложно соблюдать на улице при виде уплетающих мороженое сверстников, в семье Соминских нет. По словам Шмуэля, дети еще в 1990-е привыкли к спартанскому характеру еврейской религиозной жизни. К групповому выезду на отдых родители – а теперь уже и подросшие дети – готовятся заранее, берут контейнеры с салатами и разного рода вкусности. «Никого это не тяготит, наоборот – прикольно», – отмечает собеседник.

Дети Сары Кац приучены к тому, что некошерная еда – табу. «Они не страдают и не ходят, облизываясь, вокруг булочек в магазинах. Я выросла в соблюдающей семье, в моем детстве действительно вокруг не было ничего. Сегодня в каком-нибудь московском „Кошер Гурмэ“ относительное изобилие. Есть любой вид продукта как минимум в одном экземпляре. И шоколад, и мороженое, и творожные сырки». Недавно Кацы всем семейством гуляли несколько часов в Измайловском парке. О еде никто не вспоминал.

Руслан Мататяев в дополнение к закупкам в кошерном магазине пользуется списками на сайтах Хоральной синагоги и «Хабада»: «Там написано, какие продукты можно покупать в обычных местах. Есть много разных наименований. Но, конечно, до Америки в этом смысле пока далеко».

Для младших детей Леви Друца в папином кармане всегда находится дежурная конфета. «У ребенка в возрасте до пяти лет может возникнуть резкое желание что-нибудь съесть. Объяснениями тут мало поможешь. Старшие абсолютно спокойны, могут переждать час-полтора, чтобы вернуться домой и слопать любимое мороженое», – улыбается Леви.

«Честно говоря, я с детства не люблю эти еврейские походы с огромным количеством еды, включая обязательный арбуз. Мне это кажется мещанским», – отмечает Борух Горин. Детей он учит питаться дома. Если семья отправляется гулять часа на три-четыре, дети заранее знают, что их ожидает максимум легкий перекус. Никаких бутербродов и тому подобного. Сами наследники ориентируются в кошерной продукции, периодически попадающей в обычные магазины, лучше Горина-старшего. По словам Боруха, карманы у них набиты финскими крекерами с печатью кошерности и другими подобными товарами.

Четверо детей Хавы Полонской всегда знали, что в их семье едят только кошерное и продукты покупают в специальных магазинах. «Единственное, – вспоминает Хава, – они часто глазели на киндер-сюрприз и вздыхали. Поэтому я стараюсь привозить им кошерные шоколадные яйца из Израиля или заказывать в других странах».

Когда Полонские планируют поход в какой-нибудь детский центр на аттракционы, они запасаются бутербродами. С некоторыми структурами есть проблема – администрация не разрешает приносить с собой еду, приходится договариваться. Когда Хава проводила большое мероприятие для учениц школы, пришлось пройти всю иерархическую лестницу одного из торговых центров, чтобы добиться разрешения арендовать отдельную комнату со своей, кошерной едой. «Зато когда людям в знак благодарности приносишь израильские сладости, вино с надписями на иврите, это прямо для них вау», – отмечает Хава Полонская.

 

Пупсень и Вупсень извиняются

По еврейском сегменту англоязычного Интернета вот уже много лет циркулирует список из 3000 произведений. Его составители Шарон Шварц и Ализа Аврух разбили шедевры прошлого и настоящего на пять категорий, от «OK» (читать можно) до «N» (неприемлемо). Среди примечаний, бракующих ту или иную книгу: «разнополые герои касаются друг друга», «главная героиня хочет стать кинозвездой», «упомянута теория эволюции».

Жена Леви Друца – коренная израильтянка, и дети преимущественно читают на иврите. Чтобы улучшить их владение русским, Леви выбирает книги нейтрального содержания: научные энциклопедии, история оружия и тому подобное. В сфере мультипликации оптимальным вариантом являются «Фиксики»: «Встречаются сцены про взаимоотношения мальчиков и девочек, но в целом там более или менее всё безобидно и про науку». Еще дети буквально зачитали до дыр продукцию «Фонда 770» Элины Ильясовой, который выпускает детскую религиозную литературу на русском языке. В семье сильны музыкальные традиции, дети играют на фортепиано и флейте, слушают некоторые классические произведения. В основном им нравятся хасидские нигуны, клезмер и репертуар израильского певца Ханана Бен-Ари.

За книгами в семье Мататяевых следит жена. Главный библиофил – младшая дочь. Семья получает книги из «Пижамной библиотечки», они приходятся по душе самым маленьким. Мультфильмам дети предпочитают видеоблоги. Родители предварительно проверяют каждый выпуск на отсутствие мата и насилия.

Строгой цензурой контента Шмуэль Соминский никогда не занимался: «В нашей семье читают все книги, за исключением тех, которые явно противоречат еврейской традиции. Старшие дети по каким-то соображениям не показывают внукам мультфильмы производства Marvel Animation». В петербургском хедере есть библиотека, откуда дети периодически приносили биографии лидеров движения «Хабад» и известных хасидов. Внукам нравятся произведения из серии «Пижамная библиотечка», р. Шмуэлю тоже – эти книги хорошо сделаны и в плане дизайна. А вот выпущенная в Израиле религиозная художественная «псевдолитература», как называет ее собеседник, ему никогда не нравилась.

Хава Полонская следит за тем, чтобы в мультфильмах добро однозначно побеждало зло. Например, герои сказок про Лунтика гусеницы Пупсень и Вупсень ведут себя агрессивно, всех обижают, но в конце извиняются. «Если же есть мультики, где постоянно идет борьба, а концовка какая-то непонятная, я предпочитаю детям это не показывать. Дочери это фильтруют самостоятельно, сын сейчас в иешиву пошел, ему там всё и так расскажут, а маленькая прислушивается к старшим», – уточняет Хава. Старшая дочь Полонских читает исключительно на иврите, родители привозят ей религиозную детскую литературу из Израиля. Сын любит религиозные же комиксы. Вторая дочь предпочитает читать по-русски, Хава советуется с друзьями о том, какие произведения подходят ребенку по возрасту. «Есть Элла Верзуб, которая выпускает книги на еврейскую тематику, дети ими зачитываются. Еще мы покупаем книги из серии про девочку-детектива Мейзи Хитчинс», – делится предпочтениями Полонская.

Александр и Сара Кац занимаются приближением нерелигиозных евреев к иудаизму. «Поэтому наши дети с малого возраста понимают, что бывает по-разному, – есть адекватные гости, которые ходят без кипы, есть гостьи, которые носят мини-юбки», – поясняет Сара. Поэтому в вопросах контента она придерживается смешанной модели: детей невозможно закрыть от окружающего мира, но нужен четкий фильтр. «У человека должен быть стержень, сформированный еврейскими ценностями, – уверена собеседница. – Если такого стержня нет, он может увлечься чужим больше, чем своим. Поэтому дома у нас в основном кошерные детские книги на иврите и английском». Книги на русском, изданные Элиной Ильясовой, тоже пользуются спросом.

Просмотр мультфильмов – любых – Сара Кац тщательно дозирует: «Вопрос не в том, кошерны ли „Смешарики“. Я против того, чтобы ребенок два часа смотрел на экран, потому что он превращается в зомби. Потом его не завлечь ни книжками, ни настольными играми». Кац хочет, чтобы ее дети свободно знали иврит. Выделенные им 10 минут в день они тратят на ролики образовательной организации Torah Live, основанной раввином Даном Ротом. Иногда – на «Пожарного Сэма» в израильской озвучке.

Дети Боруха Горина, по его признанию, к русской литературе не особо тянутся. С кино другая история: они любят «Приключения Электроника», советскую мультипликацию, включая «Летучий корабль», а также австралийский мультипликационный сериал «80 дней вокруг света», который Горин смотрел в детстве. Старшие дети читали на иврите рассказы из жизни эмиссаров «Хабада», а также детские книги израильских прозаиков Давида Гроссмана и Ури Орлева. В мировой литературе – неожиданно для отца – они полюбили «Унесенные ветром». Дочек потряс «Дневник Анны Франк».

Борух не ограничивает детей в выборе книг, но зато контролирует время пребывания в Интернете. В музыкальном плане мальчики предпочитают аутентичные хасидские нигуны. Горин перечисляет: «13-летний сын буквально помешан на них, присылает мне ссылки в WhatsApp. Когда дети подрастают, они начинают слушать хорошую попсу и израильскую душещипательную музыку. Любят Арика Айнштейна».

Шестаки привозят книги из Израиля, поскольку дети в основном читают на иврите. В последнее время в России стало издаваться много еврейской детской литературы на русском языке. Гедалья читал детям биографии комментатора Торы Раши и величайшего философа Рамбама, а также организовал домашнюю библиотеку для членов общины.

Гедалья Шестак относится к религиозному воспитанию детей строго. Дома нет телевизора, у детей нет доступа к Интернету. «Проблема была во время карантина, когда все сидели в Zoom. Закончились Zoom-занятия, закончился и Интернет у детей», – вспоминает Гедалья. Он с женой заранее записывает образовательные программы, «а также добрые мультики типа „Лунтика“» и показывает их детям на компьютере. «Мы стараемся, чтобы у детей был широкий кругозор, – подчеркивает Шестак. – Они прекрасно разбираются и в географии, и в истории, и во многом другом».

 

За платьем – к мусульманкам

В вопросах одежды ключевым понятием в иудаизме является «цниют» – скромность. У соблюдающих законы скромности девочек, девушек и женщин должны быть закрыты локти и колени. В каждой общине – свои дополнительные требования: от наличия, цвета и толщины чулок до длины юбок. Замужние покрывают волосы головным убором или париком.

Дочери Боруха Горина одеваются в соответствии с Галахой, но не по канонам ультраортодоксальных районов Израиля: «Одну из своих девочек я привез учиться в Израиль, предполагая, что она пройдет курс дизайна в ультраортодоксальной школе „Бейт Яаков“. Дочь, постояв во дворе, сказала: „Пап, я такое носить не буду“». Одежда заказывается на интернет-сайтах, привозится из Израиля и Америки. Дочери также знают, в каких российских магазинах продаются длинные юбки и длинные блузки. Наряды типичных московских сверстниц не являются предметом зависти. Борух поясняет: «Мои дети знают, что они другие, инаковость для них – норма. Они привыкли, что есть наш мир и соседний, который тоже часть нашего, но внешняя часть».

Семья Шестак покупает одежду для девочек в Израиле. В последнее время жена и дочери Гедальи прибегают к услугам портнихи. «Я слышал, что в других семьях женщины ходят в мусульманские магазины, там есть действительно скромная одежда», – рассказывает он. Продажей головных уборов для замужних занимается ученица Шестака.

Наличие интернет-магазинов типа Wildberries существенно облегчает жизнь религиозным семьям. До эры онлайн-коммерции Хава Полонская всю одежду привозила дочкам из Израиля и Америки. «Сейчас можно найти кошерную одежду на разных сайтах. Если в юбке есть разрезы по бокам, мы их зашиваем, – делится Хава секретами. – Дочери любят одеваться красиво и кошерно, то есть закрыто. Поэтому мы периодически зовем портниху, берем ткань, и она шьет всё нужное». Полонская рада наличию формы в еврейских школах – девочки ходили в ней практически круглый год, за исключением Шаббата, который подразумевает праздничные платья.

Сара Кац тоже пользуется интернет-магазинами. По ее мнению, в Москве эта сфера даже более развита, чем в Израиле: «Меня даже израильские подруги просят о заказах, потому что российские цены гораздо ниже». Единственное, что ей привозят из Израиля, – кошерные купальники и футболки с длинными рукавами.

У дочерей Шмуэля Соминского проблем нет: «Наша семья рассеяна по свету, нужное дети привозят или присылают». В питерском гипермаркете на набережной можно найти и длинные юбки, и футболки с рукавами, покрывающими локти. С Соминским солидарен Руслан Мататяев: «В Москве существуют магазины, ориентированные на христианок и мусульманок, их требования часто совпадают с еврейскими».

По словам Леви Друца, могут возникнуть проблемы даже с мужской одеждой: «Раньше я покупал костюмы в Zara, а сейчас у них брюки заканчиваются посреди голени. Стремно». По его словам, иногда прилавки ломятся от кошерных юбок и платьев с длинными рукавами, а иногда ничего, соответствующего требованиям Галахи, нет. Жена Леви обращается к портнихе, которая «обшивает пол-общины, по заказу может сшить вам хоть космический корабль».

Сочи или Дагестан?

Катскильские горы вот уже много лет служат местом для отдыха американских хасидов и литваков. Там есть вся необходимая инфраструктура, от кошерных гостиниц до пляжей с раздельными часами входа для женщин и мужчин. Российские евреи делают активные шаги в том же направлении.

По словам Хавы Полонской, в последнее время активно предпринимаются попытки организовать общинный отдых с кошерной инфраструктурой. В этом году приглашали религиозные семьи в Дербент. Есть еврейские детские лагеря в Украине, где можно отдыхать и семьями. Многие московские хабадники отправляются за границу, например на Кипр, где есть еврейская община. «И в России, и во всeм мире можно найти города, где есть „Бейт Хабад“, и будет тебе счастье», – смеется Хава. Там же, где нет еврейской общины и представительств «Хабада», Полонским нужна кухонная плита, благо и в обычных магазинах можно приобрести овощи, фрукты, яйца, чай, кофе и другие продукты, для которых не требуется сертификат кошерности.

Семья Боруха Горина любит отдыхать вдали от скопления людей, но при этом иметь доступ к магазинам кошерной еды и кошерным кафе. Дача в Одессе идеально соответствует этим требованиям. По словам Горина, другие московские хабадники в доковидные времена отдыхали в Грузии, а в этом году сняли пансионат в Дагестане. «Это не Сочи с сумасшедшими ценами, там много красивостей и есть еврейская инфраструктура. Специально приезжают шойхеты».

Леви Друц недавно вернулся с детьми из Подмосковья. Семья сняла дом и нашла отдаленный пляж: «Полуодетые женщины были на расстоянии 20–30 м». Друцы привезли электроплитку, купили решетки для мангала. По словам Леви, в России есть и варианты организованного отдыха: в Раменском раввин Ицхак Коган держит небольшой пансионат, куда приезжают на Шаббат и праздники, но есть возможность в частном порядке договориться об отдыхе в будни. В Жуковке есть то же самое, но подороже и на более фешенебельном уровне. Санкт-Петербург тоже приспособлен для соблюдающих заповеди туристов, при тамошней синагоге действуют гостиница и ресторан.

Как правило, семья Гедальи Шестака каждое лето проводит в Израиле, где живут его родители и родители супруги. Со взрослыми детьми он периодически совершает турне по европейским странам: «Но у нас своеобразный маршрут, мы посещаем только еврейские места. Например, два года подряд ездили по еврейской Италии, до этого несколько лет с женой и детьми изучали Пражское гетто». С собой берутся скороварка и минимальный набор кошерных продуктов. То, что не требует сертификатов кошерности, докупается на месте. Чем поездка дольше, тем сложнее и логистика. «Эти летом мы на три недели отправились в Карелию, это выглядело как уход праотца Авраама из Харрана, – смеется Гедалья. – У нас были чемоданы с едой, кастрюлями, сковородками и даже игрушками…»

Семья Мататяевых практически каждый год летает в Турцию. «Мы – горские евреи из Азербайджана, поэтому свободно владеем турецким. Едим овощи, фрукты, пьем соки. В отеле подходим к повару и просим, чтобы рыбу поджарили для нас отдельно, в фольге. Они даже не задают вопросов, у мусульман есть свои ограничения в еде, им это понятно».

Сара Кац и ее муж Александр по роду деятельности заняты организацией еврейских мероприятий и тусовок. «Летом мне не хочется никакого общественного отдыха, – признается Сара. – Я хочу от всех отгородиться, побыв мамой и женой». Обычно они всем семейством – иногда с семьей друзей – арендуют домик подальше от города. Если там есть и бассейн, лето можно считать удавшимся на 100%.

Шмуэль Соминский и его семья, «та часть, которая проживает в России», предпочитают отдыхать вдали от городского шума, на даче. Из развлечений – походы в музеи и иногда в кино. На вопрос, как реагировать на табличку с миллионным возрастом какой-нибудь окаменелости, Соминский смеется: «Наши дети не живут в вакууме, они в курсе, что есть другие воззрения. Такая надпись никого не напугает, скорее вызовет желание похихикать».

 

Шаббат во дворе

В Израиле практически все населенные пункты обнесены эрувом – либо физической изгородью, либо символической веревкой или проволокой. В месте, где нет эрува, в субботу на улицу не вынести даже ключ от дома. Как ходить в синагогу? У Гориных с этим проблемы нет: в квартире остаются либо домработница, либо дочери (женщины не обязаны молиться в миньяне). К дому примыкает большой двор, там есть эрув. «Когда дети были маленькими, мы гуляли с коляской во дворе, – вспоминает Борух. – Сейчас выходим на улицу, без вещей, естественно. Израильтянам, которые приезжают в Россию, поначалу сложно. А мы-то другого Шаббата и не видели».

Два года назад раввины Пинхас Гольдшмидт и Авнер Коэн совместно сделали эрув, который охватывает весь центр Москвы. До того Гедалья Шестак и члены общины «Дор Ревии» по субботам гуляли во дворе: «Двор-колодец в Шаббат заполняют прихожане, прямо ощущение геулы». Поблизости находится Милютинский парк; когда не было эрува, там успешно проводили время дети, не нуждающиеся в колясках. Сейчас туда устремляются все, сразу после первой субботней трапезы.

Друцы проживают в Марьиной Роще, эрува там нет, но есть аналогичный двор-колодец с детской площадкой, обнесенный забором. Туда можно выходить и с коляской, и с игрушками. Дети постарше сопровождают отца в синагогу, оставив все вещи дома.

Руслан Мататяев любит гулять с семьей в Измайловском парке. Дети привыкли, что в этот день ничего с собой нести нельзя. У Хавы Полонской алгоритм прост: «Едим и пьем дома, выходим гулять без каких-либо предметов».

Кацы живут в Китай-городе, внутри границ эрува. «Раньше было тяжело, пока дети были маленькими, по субботам на улицу мы не выходили, – вспоминает Сара. – Опять же, наш Шаббат – это день с кучей гостей, поэтому впечатлений и эмоций детям хватало».

 

Сара ФЕЛЬДМАН (jewishmagazine.ru)