«Мы должны постоянно бороться, иначе этот монстр снова придет за нами»

Агнешка Холланд – одна из самых известных женщин-режиссеров – свой путь в кино начинала как ассистент Кшиштофа Занусси и Анджея Вайды и автор сценариев к их фильмам. Первая же ее авторская лента «Провинциальные актеры» была отмечена Международным жюри кинокритиков на Каннском кинофестивале в 1979 г. С тех пор Холланд сняла около 30 фильмов и сериалов. Две ее новые ленты – «Гаррет Джонс» и «Шарлатан» (история чешского врача-травника, волею судьбы зажатого между коммунистическим и фашистским режимами) – стали темой этой беседы, а по сути – монолога режиссера.

 

Я была в Париже, когда в Европе начался локдаун в связи с пандемией. Целью моего визита во Францию была премьера фильма «Гаррет Джонс», но все кинотеатры закрылись. Мне не оставалось ничего иного, кроме как отложить дела и поехать в свой загородный дом, который находится там же во Франции, в провинции Бретань. Там, никуда не выезжая, я провела четыре прекрасных месяца. Это было время, о котором я всегда мечтала. Когда не надо думать о том, что завтра надо успеть на самолет, вылететь в США или Азию и представлять там фильм. Для меня этот период стал своего рода незапланированным отпуском. Наконец-то появилась возможность подумать о том, что для меня важно и что я должна делать на самом деле.

Но мне грех жаловаться на пандемию. Когда кинотеатры вновь были открыты, мой фильм «Гаррет Джонс» принес очень хорошие кассовые сборы и теплые отзывы критики. Во Франции и в США, где он вышел онлайн. Новый фильм «Шарлатан» (премьера его прошла в Чехии) собрал на свои показы на 100 тыс. больше зрителей, чем вышедший в те же даты «Довод» (научно-фантастический боевик Кристофера Нолана). Вдруг оказалось, что люди, которых атакуют сегодня страхи пандемии и экономического падения, хотят смотреть сложные фильмы, а не развлекательные, искать ответы на трудные и действительно жизненно важные вопросы. Я обратила внимание, что журналисты крупных СМИ не просто писали про фильм – они давали историческую справку, пробовали анализировать актуальность тех событий. Все больше людей понимают, насколько этот фильм важен для нас сегодняшних. Они видят, как существуют тоталитарные режимы, как работает пропаганда, как молчание мирового сообщества идет на руку режимам и как все это ведет к авторитарной катастрофе. Люди видят в этом фильме своего рода предупреждение о возможности повторения трагедий прошлого. Этот фильм также стал демонстрацией мужества конкретного человека, имевшего смелость стать посланником истины в то время, когда другие журналисты продавали правду в обмен на свой личный комфорт. (Гаррет Джонс – британский журналист, первым из иностранныx журналистов встретившийся с Геббельсом и Гитлером и взявший интервью у лидера нацистов. Отправился в СССР в начале 1930-х гг., мечтая взять интервью и у Сталина. Нарушив запрет покидать Москву, он посетил Украину и впервые сделал достоянием мировой общественности факт массового голода в этой советской республике. Погиб при загадочных обстоятельствах в оккупированной Японией Манчжурии, не дожив до 30 лет.)

«Сделать выбор – самое сложное в жизни», – говорит герой моего фильма «Шарлатан». Иметь выбор – значит иметь свободу. А свобода выбора означает, что я беру на себя ответственность за свой выбор. Сегодняшняя реальность стала настолько сложной и опасной, что многие люди боятся изменений, которые становятся все более глобальными и не зависящими от них, а наш привычный образ жизни находится под угрозой исчезновения. Поэтому многие предпочитают не делать выборa вовсе. Или они выбирают себе в лидеры популистов, которые говорят: «У нас есть решение! Мы знаем, что вам страшно. Но так и должно быть, потому что опасность на самом деле существует (далее идет перечисление, от кого эта опасность якобы исходит). Но мы создадим для вас безопасное убежище – и вы сможете решить свои проблемы». Слово за слово, и люди делегируют свои моральные и этические свободы, свое право выбора тем, кто обещает сделать все это за них. Ведь если у вас нет свободы выбора, то и нет дилеммы выбора. Вы даже чувствуете себя чуть-чуть счастливее оттого, что вам не надо делать выбор.

То, что я пережила в эпоху социализма, создало мой паттерн настоящего. Это мой первый жизненный опыт. Мы много знаем про преступления Сталина и других коммунистических режимов, но почему-то эти знания не стали для нас вакциной от повторения тоталитарных режимов. И я чувствую себя обязанной снова и снова возвращаться к тому периоду и показывать, насколько актуальны и опасны для нас сегодняшних механизмы той эпохи. Мы снова можем стать жертвой авторитарного или тоталитарного режимa, которые зачастую перенимают опыт коммунистической или даже нацистской модели построения общества. Я думаю, что такие фильмы, как «Гаррет Джонс», потому актуальны сегодня, что они словно дергают нас за рукав и напоминают нам, что человечество не стало мудрее, что прошлые ошибки не были учтены и что не стоит пренебрегать надвигающимися опасностями.

Время, в которое мы живем, бежит быстро. Мне кажется, именно в такое время важно остановиться и оглянуться, вглядеться в прошлое, рассмотреть его на расстоянии и понять, что оно никакое не прошлое. Эта временнáя дистанция помогает нам понять, где мы находимся сегодня, и лучше понять настоящее. Для меня история никогда не становится прошлым. Поэтому все исторические фильмы, которые я делаю, – это, по сути, актуализация прошлого, его примерка на сегодняшний день.

Я провела много времени в бывших концлагерях и гетто за время работы над двумя фильмами о трагедии Холокоста – «Европа, Европа» и «В темноте». Это был очень глубокий и трагичный опыт, потому что это и мое наследство, потому что часть моей семьи стала жертвой Холокоста. И мне не хотелось бы снова переживать эту боль и возвращаться к этой теме. Но меня стали считать экспертом по человеческим трагедиям и присылать мне сценарии о резне в Руанде, трагедии в Кампучии, геноциде армян в Турции. Я считала себя обязанной прочитать тексты, но у меня не было сил браться за этот материал. То же чувство было у меня вначале, когда я впервые читала историю Гаррета Джонса. Однако две вещи подтолкнули меня взяться за этот проект. Первая: я сказала себе, что это несправедливо, что наш мир, который хорошо знает о преступлениях Гитлера, забыл и простил те ужасы. И то, что жертвы этих преступлений снова стали безголосы и безымянны. Это плохо не только для этих жертв, но и для нашего настоящего и будущего. Вторая причина: я подумала, что, может быть, именно я смогу помочь донести до людей мысль о том, насколько велика роль СМИ в борьбе с пропагандой. Я подумала, что пришло время встряхнуть это безразличие. Мы должны постоянно бороться, иначе этот монстр однажды снова придет за нами.

Мои источники силы – работа, знания, интуиция и что-то вроде решимости создавать что-то новое. Я всегда знаю, чего я хочу. И порой это мое знание даже немного претенциозно, иногда я подавляю этим коллег по фильму, у которых могут быть блестящие идеи. Это проблема, с которой я постоянно сталкиваюсь, – как не быть слишком авторитарным режиссером, позволить моему окружению проявлять себя. Это отличает режиссера от композитора или художника, которые творят в одиночестве. Я же имею дело с большим количеством людей, и они являются постоянным источником вдохновения для меня. Поэтому процесс съемок фильма для меня всегда так интересен: это не реализация какой-то концепции, а возможность дать открыться чему-то неизвестному и уникальному.

Если вы женщина-режиссер, даже более известная, чем я, у вас куда меньше возможностей для финансирования фильмов, вы должны быть максимально успешны и убедительны в каждом своем проекте, чтобы получить деньги на следующий. Вам будет сложнее выйти за рамки «зоны комфорта», которая для женщин-режиссеров ограничена детскими и семейными фильмами, романтическими комедиями. Вам почти наверняка не поручат высокобюджетный голливудский проект. Для меня это не проблема, потому что я и сама не хочу снимать блокбастеры, но мне хотелось бы, чтобы это было делом выбора.

Я думаю, что мужчины и женщины не настолько разные – у нас все же много общего. Но наш голос звучит немного иначе в силу физиологических отличий, духовного и жизненного опыта. Но почему-то именно наш голос и наша точка зрения недостаточно представлены. Всего 7% фильмов и сериалов созданы женщинами. Это означает, что 40% населения Земли не имеет правa голоса в аудиовизуальном искусстве. Женский взгляд на мир все еще остается «терра инкогнита» для мужчин. Но если вы не слышите наш голос, то думаете, что он не существует вовсе. Однако реальность состоит не только из того, что вы видите, но и из того, что вижу я, что видят чернокожие, жители Азии, гомосексуалисты или пожилые люди… Только хор голосов может сказать нам, кто мы есть на самом деле и как конкретно выглядит абстрактное понятие «человечество».

Я не гений, хотя сняла несколько фильмов про гениев: Бетховена, Артюра Рембо и Поля Верлена. И в тех фильмах про гениев искусства, и в своей новой ленте «Шарлатан», герой которой – травник-целитель из Чехословакии, я задаю один и тот же вопрос: какую цену человек платит за дар свыше? Поскольку сама я не гений, я не знаю ответа. Но постоянно ищу его, потому что я талантлива и трудолюбива. При этом я мужественный, смелый режиссер, потому что исследую темы небезопасные, делаю фильмы, которые являются вызовом и испытанием для меня самой. Я нетерпелива, я хочу делать все больше и больше. И это проблема моего образа жизни, большую часть которой занимает работа.

Самое важное для меня – понимание, что мой фильм вошел в сознание людей. В мире снимается тысяча фильмов в год и лишь немногие из них задевают вас, затрагивают ваше сердце и ум. Если я чувствую, что это случилось с моим фильмом, – я счастлива.

 

Записала Настасья КОСТЮКОВИЧ

При поддержке пресс-центра Одесского международного кинофестиваля