Утраченные территории Республики

«В отличие от вас, господин полковник, и многих других, Мила никогда не подчинится», – написал отец французского подростка в письме директору школы, опубликованном изданием Le Point. 18 января 2020 г. Мила О., которой тогда было 16 лет, сделала в Интернете комментарии об исламе, которые многие сочли оскорбительными.

Во время онлайн-сеанса в Instagram подросток-мусульманин пригласил ее на свидание, но Мила отказала ему, потому что она лесбиянка. В ответ парень обвинил ее в расизме и назвал «грязной лесбиянкой». Тогда разгневанная девушка выложила в Сеть видео, в котором признается, что она «ненавидит религию». Но этим она не ограничилась и продолжила: «Коран – это религия ненависти; в ней нет ничего, кроме ненависти... Ислам – это дерьмо...» С тех пор она получила около 50 тыс. интернет-сообщений и писем с угрозами изнасиловать ее, перерезать ей горло, подвергнуть ее пыткам и обезглавить. Ей пришлось неоднократно менять школу.

Сейчас Мила снова без школы. В социальной сети она случайно назвала военный интернат, в который поступила. Администрация учебного заведения моментально исключила ее, поскольку она якобы представляет собой потенциальную угрозу безопасности студентов. «Я раздавлен такой трусостью, – написал отец Милы. – Даже армия не может защитить ее и позволить продолжить образование! Что же можем сделать мы, ее родители? Это какой-то фильм ужасов». «Даже французская армия не может защитить ее. Ей 17 лет, и она теперь живет в тени, словно в бункере, как сотрудники Charlie Hebdo. Это невыносимо!» – согласен с ним адвокат Милы Ришар Малка.

В Минобороны утверждают, что Милу не исключили, а просто предложили ей временно продолжить дистанционное обучение из безопасного места. В окружении уполномоченной по гражданским вопросам Марлен Шьяппа, которая обещала сделать все для поиска решения, уверяют, что поддерживают «постоянную связь с Милой». Министр образования Жан-Мишель Бланке обещал «обеспечить ей защиту и возможность продолжать учебу». «Министерство образования работает с семьей для формирования персонализированной программы с учетом потребностей Милы, ее ожиданий и прочих вопросов», – уверяют в ректорате военного интерната, подчеркивая, что «очная форма обучения невозможна». Подобные виляния чиновников выводят из себя адвоката Милы: «Ее родители – прекрасные люди. Я восхищен их хладнокровием. Но, как и всем родителям, им хотелось бы, чтобы она получила аттестат. Сегодня же им не на кого положиться».

Даже глава государства в декабре нехотя признал поражение властей: «Есть девушка, которая критикует ислам в соцсетях. Из-за этого ее преследуют, она даже больше не может учиться в школе. Это значит, что мы сошли с ума и что люди больше не уважают основополагающий для нашей республики принцип светского государства».

Пока никто не знает, сможет ли Мила однажды вернуться к нормальной жизни. Сама она старается говорить в соцсетях в основном о макияже и музыке. «Она поняла, что ее жизнь перевернулась, – делает вывод ее адвокат. – Ей придется быстро повзрослеть. В любом случае этот след останется с ней на всю жизнь. Возможно, это станет ее борьбой».

Уже после истории с Милой бесчисленное количество смертельных угроз и обвинений в «исламофобии» получила профессор юридического факультета Университета Экс-Марселя. Прокурор Экс-ан-Прованса начал в отношении нее расследование по факту «публичного оскорбления по причине религиозной принадлежности». В чем состоит ее «преступление»? В том, что профессор сказала своим студентам: «В исламе нет свободы совести. Если вы происходите от отца-мусульманина, вы мусульманин на всю жизнь. Это что-то вроде религии, передающейся половым путем. Одна из самых больших проблем ислама и, к сожалению, не единственная, это то, что ислам не признает свободу совести. Это абсолютно ужасно».

Средняя школа им. Пьера Жоэля Бонте в Риоме (Пю-де-Дом) была закрыта 11 января. «Мы решили закрыть школу после оскорблений и смертельных угроз, чтобы защитить учеников и персонал», – пояснил пресс-секретарь учебного заведения. Через несколько часов учительница из Тулузы Фатиха Буджахлат обратилась в полицию с просьбой о защите после получения серьезных угроз.

В 2015 г. «Исламское государство» объявило, что французские школы должны подвергаться нападениям, и призвало своих последователей «убивать учителей». По словам эксперта по исламизму Жиля Кепеля, «для последователей политического ислама школа превратилась в цитадель, которую следует срoвнять с землей».

Статья в L’Express со всей трагичностью показывает, что школы по всему миру являются мишенью жестоких кампаний исламистов. В 2014 г. военное училище в Пешаваре (Пакистан) подверглось смертоносному нападению исламистов, в результате которого погибли 132 ученика. Согласно докладу неправительственной организации «Международная кризисная группа», пакистанское движение «Талибан» в период с 2009 по 2012 г. совершило нападение на 900 школ. Лауреат Нобелевской премии мира Малала Юсафзай, известная своей борьбой за получение девочками образования, была ранена талибами в голову в Свате. Террористическая организация «Боко Харам», ответственная за многочисленные нападения в Нигерии, утверждает, что похитила 276 школьниц в Чибоке. В результате нападения исламистов «Аль-Кайеды» на кенийский Университет Гарисса погибли 142 студента. В Буркина-Фасо более 2000 школ были вынуждены прекратить работу.

Прокуратура Версаля расследует дело учителя философии Дидье Лемэра. После убийства Пати он выступил с предупреждением о растущем влиянии исламистов и в результате стал получать смертельные угрозы, так что вынужден жить под защитой полиции. В ноябре 2020 г. Лемэр опубликовал в журнале L’Obs открытое письмо, в котором обвинил французское государство в отсутствии эффективной стратегии против исламизма, написав, что за 20 лет работы в качестве учителя средней школы в парижском пригороде Трапп он «был свидетелем растущего исламистского влияния». В этом пригороде на юго-западе Парижа расположен один из 60 с лишним застроенных многоэтажными домами жилых районов, которые правительство Франции хочет «отвоевать» у исламистов с помощью усиленного полицейского присутствия. С 2013 г. 67 жителей Траппа присоединились к исламистским террористам в Ираке и Сирии.

Лемэр преподает в Траппе уже 20 лет. Через несколько недель после его приезда сюда в сентябре 2000 г. была сожжена местная синагога. По словам Лемэра, это было начало: «В Траппе не осталось евреев. И даже умеренные мусульмане и французы с арабскими корнями уезжают отсюда, потому что не могут больше терпеть давление». Он уже не боится говорить о «чистках».

Во Франции идет подспудная война, направленная на радикализацию образования. Хотя многие мусульмане и не поддерживают такие изменения, нынешняя попытка, похоже, началась в 1989 г., когда праздновали 200-летие Французской революции и появилась французская публикация «Сатанинских стихов» Салмана Рушди. Тогда колледж в Крейле отказал в приеме трем студенткам, которые носили исламскую чадру. Французские власти пытались успокоить ситуацию посредством диалога и умиротворения. Однако в обращении, опубликованном Le Nouvel Observateur и подписанном в частности Аленом Финкелькраутом и Элизабет Бадинтер, несколько представителей интеллигенции осудили «Мюнхенский сговор республиканской школы».

С того времени исламизация французского образования продвигается быстрыми темпами. В 1989 г. был брошен клич: «Учителя, давайте не будем капитулировать!». С тех пор некоторые французские учителя, отказавшиеся капитулировать, заплатили за это своей жизнью.

В октябре 2020 г. учитель истории Сaмюэль Пати был обезглавлен чеченским террористом за то, что выполнял свою работу: воспитывал учеников в духе уважения к фундаментальным ценностям западного общества и словам, вывешенным над дверями их школы (Liberté, égalité, fraternité). На своем уроке он обсуждал с учениками свободу слова и в ходе этого обсуждения показывал им карикатуры на пророка Мухаммеда из журнала Charlie Hebdo.

«Сосуществование – это басня, – написал после этого Ален Финкелькраут. – Утраченные территории Республики – это территории, которые были завоеваны ненавистью к Франции. Глаза открылись, улики больше невозможно скрыть».

Министр образования Франции Жан-Мишель Бланке рассказал о 800 исламистских «инцидентах» во французских школах после убийства Пати.

В школе Battières в Лионе, где Сaмюэль Пати начинал свою педагогическую карьеру, учитель истории и географии в соответствии с учебной программой школы провел урок о свободе выражения мнений в пятом классе. Среди прочего он отметил, что Эммануэль Макрон не является «исламофобом». Отец одного из учеников посетил учителя и накинулся на него с бранью при свидетелях. «Он громогласно и очень настойчиво объяснял учителю, что тому можно, а что нельзя говорить в классе», – сообщил один из свидетелей. Шокированный учитель ушел на больничный, а позже попросил перевести его в другую школу.

В средней школе в Калуар-и-Куар, недалеко от Лиона, ученик угрожал отрезать голову учителю. В Гизоре девочка раздавала своим одноклассникам фото обезглавливания Пати. В Альбервилле (Савойя) полиция была вынуждена вызвать четырех десятилетних детей и их родителей, поскольку эти четверо заявили в классе, что «учитель заслуживает смерти». В Гренобле мусульманский экстремист был арестован за угрозу обезглавить учителя истории и географии по имени Лоран, который участвовал в реалити-шоу и готовил видео в память о Пати. В школе в Сомюре один ученик сказал учителю: «Мой отец отрежет тебе голову».

Стало уже практически невозможным составить полный список подобных инцидентов: они случаются во Франции чуть ли не каждый день.

Недавний опрос выявил степень самоцензуры французских преподавателей. Чтобы избежать возможных инцидентов, каждый второй учитель признает, что подвергает себя в классе цензуре. С помощью страха, террора и запугивания исламизм добивается своей цели.

«Как мы впускаем исламизм в школы» – так называется новая книга Жан-Пьера Обина. Бывший генеральный инспектор национального образования Обин координировал в 2004 г. подготовку доклада о проявлениях религиозной принадлежности в школах. Это был не первый доклад французского инсайдера в области образования. Бернард Рэйв в течение 15 лет был директором трех самых проблемных школ Марселя. В своей книге «Директор школы или имам республики?» он написал: «Уже более десяти лет фанатизм стучится в двери десятков учреждений… Он стремится сантиметр за сантиметром овладеть физической территорией Республики, навязывая свои знаки и нормы».

Французский философ Робер Редекер писал в 2006 г.: «Ислам пытается навязать Европе свои правила: открытие бассейнов в определенное время исключительно для женщин, запрет на карикатуры на эту религию, требование особого режима питания для детей-мусульман, борьба за ношение хиджаба в школе, обвинение вольнодумцев в исламофобии». Одна из колонок Редекера в Le Figaro была озаглавлена «Что должен делать свободный мир перед лицом исламистского запугивания?». Уже через несколько дней после ее публикации Редекер начал получать угрозы смерти. «Я не могу работать и вынужден прятаться, – признается он. – Так что определенным образом исламисты сумели наказать меня на территории Республики, как будто я виновен в мыслепреступлении».

Нам бы следовало тогда уделить больше внимания этому случаю. Он был одним из первых в длинной череде нападений на французских учителей и школы. Четырнадцать лет спустя Сaмюэль Пати заплатил за это своей жизнью, профессор университета была вынуждена просить о персональной защите, а еще одному учителю пришлось уйти из школы после получения угроз. Если экстремистам уже удалось запугать французские школы и университеты, почему они не могут быть в состоянии покорить все общество?

 

Джулио МЕОТТИ

Нерешительная борьба на два фронта

Еще рано говорить, что всё потеряно, но всё же Елисейский холм, с которого в настоящее время президент Франции Эммануэль Макрон ведет борьбу против радикального ислама, вполне может быть проигран, если в ближайшее время он не предпримет не менее радикальных действий. Президент же пытается разобраться с ситуацией сразу на двух фронтах. И это может быть именно та ловушка, в которую исламисты пытаются его заманить.

Первая линия фронта проходит через Бурбонский дворец, где заседает Национальная ассамблея. Там министр внутренних дел Джеральд Дарманин внес на рассмотрение закон об «укреплении принципов Республики». В 70 статьях, но без упоминания исламизма всуе, он пытается переформатировать отношения государства с религиями. Это де-факто реорганизация знаменитого закона 1905 г., о котором тогдашний вице-премьер, а затем и премьер-министр Аристид Брианд, получивший Нобелевскую премию мира в 1926 г. вместе с Густавом Стреземаном, сказал: «Закон должен защищать веру до тех пор, пока вера не возвышается над законом и не претендует на то, чтобы диктовать закон».

Но именно такое впечатление о зарождающемся диктате население Франции в последние годы испытывает от ислама (известный востоковед Жиль Кепель говорит об «исламизме, витающем в воздухе»). И это может быть доказано фактами. Молодые исламисты, некоторые из которых родились или социализировались во Франции, в своих актах насилия ссылаются на Коран, а 57% молодых мусульман Франции в настоящее время отдают предпочтение законам шариата перед законами и принципами Республики. Ряд книг, в том числе научных, о «завоеванных исламом территориях Франции» или о проникновении радикальных мусульман в администрацию, спортивные и культурные объединения, а также об образовании гетто с фактическим насаждением собственных правовых механизмов и, конечно же, о неконтролируемой иммиграции, усугубили это беспокойство и привели к изменению общественного сознания, которое оказывает давление на политику.

Макрону приходится заниматься этим вопросом, если он хочет быть переизбран на второй срок. Принятие нового закона должно помочь государству восстановить контроль над жизнью во Франции. Однако этот закон не делает различий между мечетью, церковью и синагогой. Церкви возражают против этого и возмущены грозящим вмешательством префектов, т. е. государства, в самоуправлениe, включая бухгалтерию. Президент Конференции епископов, архиепископ Реймский Эрик де Мулен Бофорт ясно дал понять: «Закон 1905 г. – это закон свободы. Но с новым законом он грозит превратиться в закон контроля, полиции и репрессий».

Протестанты также встревожены и выступают против закона. Президент Союза протестантов Франции Франсуа Клавайроли заявил в Сенате: «Под угрозой находится сама свобода вероисповедания. Я никогда не думал, что мне когда-нибудь придется защищать ее во Франции». Раввин Хаим Корсия также предупреждает о сопутствующем ущербе, который может иметь принятие закона: «Религии, которые ведут себя образцово, не должны становиться жертвами ужесточения контроля».

Протестанты, католики и иудеи подпадают под действие закона 1905 г., но более 90% всех мечетей подпадают под действие куда более либерального закона 1901 г., и им вряд ли стоит опасаться ужесточения контроля. Ожидается, что в закон будут внесены значительные изменения, и на столе спикера парламента уже находятся более 2500 поправок. А впереди еще слушания в куда более консервативном Сенате, где можно ожидать дальнейших изменений.

Вторая линия фронта проходит между государством и исламской организацией CFCM – Французским советом мусульманского культа. Восемь его членов должны подписать «Хартию ислама во Франции». Документ, среди прочего, предусматривает, что мусульмане признают свободу совести (также в отношении прозелитов и бывших мусульман), равенство всех людей (т. е. также мужчин и женщин), осуждают антисемитизм и отказываются от любых форм насилия. Это противоречит самой сущности ислама. Тем не менее пять из восьми ассоциаций, входящих в CFCM, подписали хартию. Три отказались и объяснили почему.

Прежде всего, они выступают против двух положений: запрета вмешательства из-за рубежа и отказа от политического ислама. Это косвенно направлено против Турции и организации «Братья-мусульмане», которые доминируют в этих трех непокорных ассоциациях. Но президент требует от всех ассоциаций и имамов подчиниться этим «не подлежащим обсуждению» принципам деятельности ислама во Франции. Тонкость при этом заключается в том, что соблюдение этих принципов поддается контролю, в то время как все прочие уступки (признание равенства мужчин и женщин, уважение свободы совести, отказ от насилия и т. д.) во многом носят декларативный характер.

Три непокорные ассоциации, которые представляют около 15% семимиллионного мусульманского населения Франции, хотят вести дальнейшие переговоры. При этом они не признают примата законов pеспубликанских над Кораном и открыто говорят об этом.

За всем этим чувствуется рука Анкары. Это турецкое – радикально исламское, националистическое и фундаменталистское – влияние на 270 мечетей (примерно десятая часть всех мечетей во Франции) должно быть ограничено. Генеральный секретарь турецкого объединения Milli Görüs, которое, кстати, также активно действует в Германии и в течение нескольких лет находится под наблюдением Ведомства по защите Конституции, увязывает хартию с обсуждаемым в парламенте законом.

Он возражает против того, чтобы такие повседневные практики, как ношение головного платка, которoe упоминается в законе, но не в хартии, считались политической деятельностью. И, конечно же, он ссылается на опасение мусульман оказаться под огульным подозрением. Хорошо известные всем манипуляции с грозным словом «исламофобия».

Макрон намерен пока продолжать переговоры. И это может быть ловушкой. Потому что если закон будет ослаблен на пути через обе палаты парламента и из него исчезнут целые абзацы (например, об образовании на дому, которое разрешено во Франции, или о ношении религиозной орденской одежды и скаутской униформы), то исламские ассоциации будут настаивать на равных правах и кричать о «дискриминации». И тогда шансов настоять на подписании хартии практически не останется. Так что маневр трех исламских ассоциаций абсолютно прозрачен: они пытаются выиграть время. Если Макрон не сможет до принятия закона убедить их или заставить уступить, он будет проигравшим чуть меньше чем за год до президентских выборов.

И при этом пока не затрагивалась еще одна проблема. Французский ислам подпитывается также неконтролируемой иммиграцией. Именно поэтому буржуазные партии (республиканцы) и национально-консервативное Национальное объединение (бывший Национальный фронт) призывают к тому, чтобы закон о принципах Республики был дополнен конституционной поправкой, устанавливающей принцип, согласно которому «ни одно лицо или группа лиц не может ссылаться на свое происхождение или свою религию, с тeм чтобы не соблюдать общие правила и законы».

Лидер Национального объединения Марин Ле Пен хочет исключить ношение мусульманского головного платка в общественных местах, а также запретить идеологии, которые, как и национал-социализм, противоречат ценностям Республики и демократии. Это уже смахивает на специальный закон об исламе, который, безусловно, нашел бы поддержку у населения. Кроме того, эти партии хотят также усложнить получение французского гражданства и ввести более жесткие законы против нелегальной иммиграции. Такие планы также пользуются популярностью у населения. Неудивительно, что электоральная поддержка Марин Ле Пен растет. В недавних опросах о возможном голосовании на президентских выборах она опережает Макрона и в первом, и во втором туре. По данным опроса IFOP, 89% французских избирателей считают террористическую угрозу в стране высокой, 87% согласны с тем, что секуляризм находится в опасности, а 79% полагают, что «исламизм объявил войну нации и Республике». Очевидно, что далеко не все эти респонденты являются «ультраправыми» избирателями Национального объединения.

Инициировав подготовку закона и хартии, Макрон пошел дальше, чем все правительства до него. Но этого недостаточно. Проблема исламизма – это вопрос идентичности. Или, как выразился Эрик Земмур – вероятно, самый известный на данный момент публицист Франции, – «Франция должна решить, хочет ли она остаться Францией или стать одним из конституционных государств среди многих». Макрон хочет заставить религиозный квадрат вписаться в республиканский круг. Но для этого он должен принимать решения, и как можно скорее.

Неприятная ситуация для недостаточно решительного обитателя Елисейского дворца. Потому что на самом деле с позиций интересов Франции и ее президента может быть лишь одно решение: исламские ассоциации, не подписавшие хартию, должны быть запрещены.

Макрон хочет положить конец неспособности государства действовать перед лицом проблемы, которую многие его предшественники считали слишком сложной. При этом он вовсе не стремится создать во Франции «умеренный ислам», в чем его часто обвиняют. «Во что и как верят люди, меня это совсем не волнует, – пояснил он журналистам. – Я ведь не прошу католика быть умеренным. Религия – это не мое дело. Но я требую, чтобы каждый гражданин, независимо от религии, которую он исповедует, уважал все правила Республики, потому что каждый из нас в первую очередь гражданин, а лишь во-вторую – верующий».

 

P. S. Когда номер готовился к печати, появилось сообщение о том, что законопроект принят нижней палатой французского парламента. Подробности – в следующем номере.