Чужие среди «своих»

Меркелевское «Мы справимся» дало старт другой Германии: в процессе перехода к новому миграционному обществу коренные жители страны должны быть поставлены в невыгодное положение, чтобы предотвратить «расистское неравенство». Может ли из этого выйти что-то хорошее?

С 2015 г. Меркель и ее политические союзники отказываются говорить о том, куда в действительности должна вести ее иммиграционная политика. Иллюзии того времени были разрушены: Германия не может интегрировать сотни тысяч молодых людей, но и избавиться от них не может и, тем не менее, поощряет новую иммиграцию. Энергично и практически без противоречий с политической арены осуществляется трансформация, цели которой остаются неясными, а затраты – скрытыми.

 

Разделение городов

Германия переживает быстрый процесс этнических и культурных преобразований. Это становится заметным во всё большем количестве городских кварталов, которые оставляют местные жители и в которых начинают доминировать иммигранты из арабских и североафриканских стран. Сегрегация в Германии развивается быстрыми темпами: в таких городах, как Штутгарт или Франкфурт, половина жителей – иммигранты. Франкфуртский пригород Таунус, напротив, «белый». В мюнхенских районах Грюнвальд и Богенхаузен или в столичном Вильмерсдорфе местные жители, если не считать домашнего персонала, находятся в основном «среди своих».

Берлинский Нойкёльн, напротив, является арабизированным районом, в который едва ли осмелится войти кто-нибудь из полицейских. «Мы неоднократно обращали внимание на то, что определенные группы населения не только игнорируют наше конституционное государство, конституционные органы, но и полицию, органы общественного порядка или даже спасательные службы, порой нападают на них», – сетует заместитель районного бургомистра Фалько Лике. Общество разделено по этническому признаку, поскольку его способность к интеграции уже давно исчерпана. Хваленое разнообразие с каждым днем все больше и больше разбивается на различные монохромные пластыри.

Речь давно уже идет не об утверждении «Мы справимся!», сделанном Меркель на пике наплыва сирийских беженцев, не о высоких затратах на обеспечение иммигрантов или о том, является ли Германия страной иммиграции. С 2015 г. она стала страной без границ и без контроля над иммиграцией и ее последствиями. Вопрос интеграции давно перестал существовать: ее нет. Соискатели убежища, чьи ходатайства были отклонены, просто получают другой вид на жительство, если это необходимо – под наблюдением властей. Депортации практически отсутствуют, поскольку они слишком громоздки для властей, отчаявшихся справиться с фалангой юристов, церквей и бюрократическими препятствиями. Большинству иммигрантов разрешено оставаться клиентами социальной системы.

 

Иммиграция без цели и объяснения причин

Германия – единственная страна в мире, которая принимает большое (более 2 млн с 2015 г.) количество иммигрантов, не определяя, какую форму должно принять общество, рекламируемое под ключевым словом «разнообразие». Нет четких правил ни для того, чтобы приехать, ни для того, чтобы остаться. В феврале 2017 г. на земельном партийном съезде ХДС в Мекленбурге – Передней Померании Меркель заявила: «Народ – это все, кто живет в этом государстве». Ее заявление описывает открытую иммиграционную страну без границ, сравнимую с США в XIX в.: любой, кто пересекает границу, с документами или без, с желанием интегрироваться или без такового, просто находится там. Это может вписываться в картину прерий, из которых изгнаны индейцы, но не вписывается в Основной закон ФРГ. Нынешняя же ситуация в Германии никогда не была предметом реальной политической дискуссии и представляет собой плохо скрываемый бардак: может, мы и справимся, а может, и нет; в какой-то момент большинство из иммигрантов должно будет вернуться, но на самом деле все они могут остаться и приобщиться к нам.

В 2020 г. в Германии проживает около четверти миллиона человек, не имеющих гарантированного статуса пребывания, т. е. иммигрантов, которые не имеют права на убежище. В том числе тех, чьи ходатайства были отклонены много лет назад. Канцлер, министр внутренних дел Хорст Зеехофер и прочие политики неоднократно заверяли, что те, кто не получил убежище и не признан беженцем, в какой-то момент будут депортированы. В реальности число депортаций сокращается с 2016 г.: тогда оно составило 25 375 человек, что не так уж и много, в 2019 г. этот показатель сократился до 22 097 человек.

Кроме того, Федеральное министерство внутренних дел было вынуждено признать, что около трети фигурантов так называемых «дублинских дел», т. е. депортированных на основании Дублинской конвенции из Германии в Италию и Грецию, немедленно возвращаются в Федеративную Республику. В большинстве случаев, всё, что им для этого нужно, – билет на ближайший международный автобус фирмы Flixbus. В полиции даже шутят: «Раз, два, фликс!» Отказы в пропуске на границе, которые летом 2018 г. Зеехофер хотел ввести вопреки позиции Меркель, оказались настолько сложными с юридической точки зрения, что на практике они почти неосуществимы. По данным МВД, с середины 2018 г. до начала 2019 г. сотрудники Федеральной полиции отправили обратно в другие страны ЕС всего 11 иммигрантов. В 2019 г. бывший президент Федерального конституционного суда Ханс-Юрген Папир заявил, что Меркель фактически трансформировала закрепленное в Основном законе право на убежище в право ходатайствовать о предоставлении убежища, создав тем самым новую реальность и при этом не изменив ни одной буквы Конституции.

 

Транквилизаторы для населения

Как голос из прошлого звучит призыв Серап Гюлер (ХДС), статс-секретаря по вопросам интеграции в правительстве земли Северный Рейн – Вестфалия, к тому, чтобы интеграционная политика инвестировала в символы «отождествления с Германией» и историей «поднимающейся республики». Мол, по аналогии с «американским образом жизни» или «звездно-полосатым обществом», в Германии ощущение принадлежности иммигрантов может быть усилено с помощью национальных символов.

Торжественные подъемы германского флага перед общежитиями для иммигрантов или совместное пение гимна? Невозможно представить, чтобы Меркель «шлифовала» национальные символы. Это больше похоже на успокоительное для населения. Более эффективной является контрмодель, которую Найка Форутан, профессор Берлинского университета им. Гумбольдта и директор Германского центра интеграции и миграционных исследований, называет «пост-мигрантским обществом» и для достижения которой призывает к «нормотворческой ссылке на желательное социально-политическое развитие», а именно – к «утопии равенства за пределами миграции, которое лежит вне происхождения иммигранта».

Это уже сейчас без ограничений относится к государству всеобщего благосостояния, являющемуся одним из основных элементов германской идентичности и поглощающему треть общего объема экономического производства. Это равенство в государстве всеобщего благосостояния вытекает из уравнивания тех, кто, по словам Меркель, «живет здесь уже давно», с теми, кто каждый день к ним присоединяется. Права на пользование социальной системой, приобретенные за счет налогов и отчислений, не должны учитываться: государство всеобщего благосостояния без разбора существует для всех тех, кто в нем находится или каждый день приезжает. Но это весьма странное равенство, потому что тот, кто и так поддерживал эту систему, становится плательщиком за все новых и новых потребителей.

 

Легальное понижение статуса местных жителей

С этой целью необходимо навязать новый социальный нарратив для создания «общего пространства разнообразия за пределами происхождения». И поскольку «местные» и часть коррумпированных гастарбайтеров опасаются за свои материальные преимущества и культурную идентичность перед лицом все нового «разнообразия», вызванного архаичными мусульманскими социальными структурами, Форутан предлагает «программу перевоспитания», подобную той, которую союзники «подарили» немцам после 1945 г. По словам Томаса А. Беккера, бывшего руководителя исследований в Институте им. Готтлиба Даттвайлера, это «план подрывной деятельности» для всего общества.

От этого можно было бы отмахнуться как от академического идиотизма. Но подобная «подрывная деятельность» уже давно стала частью европейского права, например, в виде антирасистской директивы ЕС, которая впервые была реализована в Германии в берлинском полицейском законодательстве: если истец устанавливает факты, которые «вызывают подозрения» в дискриминации, ответчик должен доказать, что принцип равного обращения не был нарушен. Так что теперь сотрудники берлинской полиции должны доказывать, что они никого не подвергали дискриминации. «Расовый профайлинг», например, в случаях, когда полицейские используют свой натренированный глаз для выявления наркодилеров, вскоре будет запрещен. Наказана будет полиция, а не преступники. А сотрудники полиции будут отныне контролировать группы пенсионеров, возвращающихся с экскурсии. Это не грозит полицейским проблемами, потому что белые люди априори не могут подвергаться дискриминации, поскольку не находятся в «структурном» неблагоприятном положении. С другой стороны, дилеров из Северной Африки не будут контролировать, поскольку это может быть истолковано как «структурная дискриминация» или «расовый профайлинг».

Обычно упускают из виду то, что новое берлинское полицейское право является лишь логическим продолжением развития правовой политики. Уже Федеральный закон о борьбе с дискриминацией (AGG), принятый в 2006 г., всего лишь имплементировал в национальное законодательство антидискриминационные директивы ЕС. Они ограничивают свободу договорных отношений, в частности, в предоставлении рабочих мест и аренде квартир. Одно из последствий: если группа африканских «беженцев» и молодая многодетная семья, не имеющая «миграционного фона», претендуют на одну и ту же квартиру, то лишь первые защищены законом от дискриминации.

Однако AGG касается не государственных органов, а только правовых отношений между гражданами, что вызывало определенные сложности в его реализации. Этот пробел и призван восполнить берлинский антидискриминационный закон: впервые за борьбу с дискриминацией взялась государственная администрация. В дополнение к возмещению ущерба было также введено упрощение процедуры доказывания: если факты делают дискриминационный мотив «достаточно вероятным», работник должен доказать, что он не имел решающего значения. Настоящая ловушка для полицейских, учителей, муниципальных служащих и т. д. Ассоциации жертв должны активизировать процесс, что также является требованием ЕС.

 

Дискриминация аборигенов

Правда, государственные служащие не несут личной ответственности, отвечает государство. Но последствия для профессионального роста чиновников могут быть серьезными. Отныне все органы государственного сектора при оценке эффективности работы сотрудников, особенно для «руководителей и сотрудников с управленческими функциями», должны учитывать их «компетентность в области многообразия». Политкорректное приспособленчество теперь должно способствовать карьерному росту.

Однако суть заключается в том, что это законодательное развитие, инициированное ЕС, поощряет дискриминацию в отношении большинства населения: действительно, неравное обращение оправдано, если оно компенсирует «неблагоприятное в структурном отношении положение лиц». Таким образом, закон поощряет правительство оказывать финансовую поддержку меньшинствам или вводить для них компенсационные квоты. С другой стороны, группы населения, не отвечающие критериям защиты меньшинств, могут подвергаться дискриминации: немецкие семьи, гетеросексуалы, христиане, пожилые белые мужчины... Все местные жители рассматриваются как подозреваемые, если не сразу как преступники.

Это тихий переворот, движимый законами сверху вниз. С тех пор как Меркель летом 2015 г. административным своеволием упразднила границы Германии и ее правовой и социальной системы, по этому вопросу никогда не проводилось политических дебатов или голосований. И это кажется необратимым, потому что этого хочет так называемая политическая элита. Пять лет назад «зеленый» политик Катрин Гёринг-Эккардт восклицала: «Наша страна кардинально изменится! И я говорю вам, что с нетерпением жду этого».

Пять лет спустя эти изменения становятся очевидными. Многие политики решили, что с этим лучше смириться. Хорст Зеехофер, ранее риторически столь красноречиво критиковавший иммиграционную политику Меркель, нынче предпочитает избегать этой темы. А его реальные действия – безусловное подчинение общей линии Меркель. Совсем недавно он назначил совет экспертов по борьбе с исламофобией, в который входят представители исламистских организаций. Его преемник на посту главы ХСС Маркус Зёдер предпочитает вообще не касаться этой темы. Социал-демократических политиков, указывающих на последствия неуправляемой иммиграции, партия либо вытесняет из своих рядов, как бывшего берлинского сенатора Тило Саррацина, либо они сами, отчаявшись, уходят, как, например, эссенский ветеран коммунальной политики Карлхайнц Эндрушат. «Зеленого» бургомистра Тюбингена Бориса Пальмера, который время от времени описывает проблемы без политкорректной фильтрации, многие однопартийцы охотно выдавили бы из своих рядов. «Альтернатива для Германии» изолирована, свободные демократы как воды в рот набрали. С политической точки зрения, затеянная Меркель трансформация проходит бесшумно.

 

Роланд ТИХЫ