Великая Победа и «еврейский вопрос»

Семьдесят пятый год Великой Победы. Как нам говорили и продолжают говорить, день, который порохом пропах. Но еще правильнее – о чем нам старались не говорить – это праздник, который пропах кровью. Пропитался насквозь. И в большинстве своем – напрасной. Позже стали говорить о победе меньшего зла над большим. Правильнее будет сказать: победа одного большого зла над другим – красного над коричневым.

Нам, евреям, все время талдычили две «истины»: вслух – «евреи должны быть благодарны СССР за спасение», сквозь зубы – «евреи воевали на „Ташкентском фронте“». Подробнее по поводу второй «истины» – на стр. 38–41. Причем евреям в рядах Советской армии пришлось и вовсе несладко – приходилось воевать на два фронта: и с внешним врагом – немцами, и с внутренним – махровым антисемитизмом сослуживцев. В этой «внутренней войне» также были еврейские жертвы. И далеко не единичные. Тут «отличились» все: и регулярная армия, и партизаны…

А по поводу благодарности… К концу 1944 г. спасать, по сравнению с числом уничтоженных, толком уже было мало кого. На огромной территории, подвергшейся нацистской оккупации, из нескольких миллионов чудом осталось в еле живых не более 300 тыс. Продлись война еще полгода – не осталось бы и их.

Все союзники воевали против фашизма, и никто из них – за спасение еврейского народа от полного уничтожения. Ни те, кто открыл Второй фронт уже после практически успешно состоявшегося «окончательного решения еврейского вопроса», ни СССР, чья армия в январе 1944 г. «освободила» пару тысяч уцелевших евреев Освенцима. Советская армия не вела за него кровопролитных боев, стараясь спасти как можно больше узников. Она просто его заняла. Без сопротивления и без единого выстрела. Точно так же армиями союзников были «героически освобождены» лагеря смерти в Западной зоне.

Для еврейского народа понимание сути Дня Победы невозможно без взгляда на него через призму того, через что ему пришлось пройти. Более того, две трети из 6 млн погибших в Холокосте евреев и вовсе потеряли свою национальную идентификацию. Их повторно убили: они стали «мирными советскими (польскими, венгерскими, румынскими…) гражданами, погибшими от рук немецко-фашистских захватчиков и их (без объяснений) пособников».

Для еврейского народа великий День Победы Сталина над Гитлером – это только официальная дата прекращения тотального геноцида того, что осталось от европейского еврейства. Нам некого благодарить, кроме тех, кто спасал лично, рискуя своей жизнью и жизнями своих родных. Низкий им поклон и безмерная благодарность!

Если, конечно, не считать Победу предвестием основания независимого и суверенного Государства Израиль – национального очага и единственного надежного убежища для всех евреев мира. Дома, где мы целиком и полностью опираемся только на себя и отвечаем только за себя, не надеясь ни на кого. Поскольку вся еврейская история указывает на непреложный факт: нам не на кого надеяться, поскольку в случае чего убивать нас будут все вместе, а спасать – единицы.

Вторая мировая война была кровавой, и цена Победы была неимоверно высока. Но только в СССР она была неоправданно и преступно высока. Просто чудовищна. Победа строя любой ценой за счет собственного народа. Но факт остается фактом. Победа – Великой. И низкий поклон всем тем, кто носил тогда военную форму. Всем погибшим и всем выжившим солдатам антигитлеровской коалиции, труженикам тыла.

Моя детская память сохранила то, как проходил День Победы в моей семье. Когда еще были живы дедушка и бабушка. Никогда я не видел радости на их лицах в этот день, только слезы. И то украдкой. С утра мы шли на кладбища. Сначала на еврейское – к братской могиле «советских людей». Затем – к Вечному огню. А потом тихо шли домой и садились за стол. Никто не грохотал стаканами, не произносил бравурных тостов и не пил «За нашу Победу»… Пили молча и не за Победу… Не чокаясь. Так, как и принято пить за ушедших. В нашем доме не было Победы и не было победителей. Были только выжившие. Как и у всех европейских евреев. Выжил – значит победил. Посему я не вижу себя шатающимся полупьяным по округе с георгиевской лентой, а просто сяду и выпью в память о мертвых и за здравие оставшихся в живых и доживших до сего дня. За мертвых и живых, а не за Победу.

Только так я вижу празднование этого дня, а не посредством пропагандистского кутежа в алкогольном угаре победобесия с элементами костюмированного фестиваля антуражного патриотизма. Того, во что превратился этот великий и скорбный день в отдельно взятой, всем понятно какой, стране.

 

Паршойн Гелибтер-Гелейгер