Кто такие консерваторы?

С точки зрения лево-«зеленых», ярлык «консерватор» не является украшением: для них консерватор – это тот, кто скорбит о прошлом, хранит традиции из-за недостатка воображения, не верит в мультикульти-идиллию, не понимает молодежь и испытывает трудности в обращении с эмансипированными женщинами, сексуальными и прочими меньшинствами. При этом партии слева от центра предпочитают толковать понятие «консерватор» в смысле национал-консерватора. А от национал-консерватора в их понимании недалеко и до национал-социалиста. Активисты 1968 г. и их последователи, широко представленные в СМИ, потрудились для этого.

Конечно, не существует «Консервативного манифеста». Ибо консерватор не знает вечных истин, не признает идеологических доктрин, высеченных в камне. Консерватор – прагматик. Он хочет сохранить то, что считает полезным и правильным. Но он знает, что мир постоянно меняется. Когда он полагает, что изменения необходимы, он борется за них. Но он против якобы прогрессивной точки зрения, в соответствии с которой изменение само по себе является ценностью. Консерваторы предпочитают придерживаться принципа: пока вещь не сломана, ее не чините.

Консерваторы ценят надежность и ясность. Именно поэтому они – сторонники правового позитивизма. По их мнению, законы могут, а иногда и должны меняться. Но до тех пор, пока они действуют, их необходимо уважать. Девиз, широко распространенный в левом лагере с 1968 г.: «Legal – illegal – scheißegal» («легально – нелегально – всё равно»), противоречит консервативной «картофельной теореме» их матерей: «Сегодня на столе картошка, вот ее и ешь!»

 

Государство как арбитр

Поэтому государство имеет особое значение. Органы государственной власти – законодательной, исполнительной, судебной – устанавливают правила и должны быть образцом в соблюдении законов. Консерватор встревожен, если государство, как в случае с нелегальной иммиграцией, не соблюдает принцип верховенства закона. Государство, которое не соблюдает закон, насмехается над собой. Фактически оно самоустраняется от выполнения своих функций.

Консерваторы не надеются на нового человека, не хотят никого перевоспитать. Они не верят, как социалисты, в то, что человек всегда стремится к истине, добру и всему прекрасному, если только он свободен в своем выборе и имеет соответствующие финансовые средства. Консерватор знает, что человеку свойственно ошибаться. Это одна из причин, по которой сильное государство является предпосылкой для упорядоченного сосуществования.

Прагматичный консерватор, в отличие от идеолога, доверяет эмпирическому опыту. Примеры со всего мира показывают, что сочетание свободы и процветания, скорее всего, возможно, если экономические решения в значительной степени зависят от рыночного механизма, а не от государственного планирования. В результате консерватор отстаивает требования «больше рынка» и «меньше государства». Поскольку неограниченная конкуренция может иметь неприятные последствия, государство должно использовать определенные барьеры, устанавливающие ограничения для участников. Чем свободнее конкуренция, тем важнее роль государства как арбитра. Но, разумеется, судья не должен играть на поле.

 

Самостоятельный гражданин, а не подопечный

Консерваторы не отрицают, что экономическая конкуренция может привести к социальным потрясениям. Они также не отрицают, что некоторые люди по разным причинам не могут конкурировать. И тогда в игру вступает государство. Оно должно обеспечивать социальный баланс и помогать тем, кто, например, слишком стар или болен, чтобы заботиться о себе. Но государство является лишь помощником в последней инстанции, оно не освобождает человека от личной ответственности. С консервативной точки зрения, всеобъемлющая государственная защита и поддержка, которой требуют левые, нежизнеспособна не только в финансовом плане. Гораздо хуже то, что она подрывает собственную инициативу и превращает граждан в субъект заботы социального государства.

В целом, принцип личного вклада должен иметь приоритет перед принципом государственной поддержки, в том числе в школах и университетах. Те, кто добивается большего, кто может и делает больше, должны быть в лучшем положении, чем другие. Принцип эффективности при получении дохода соответствует принципу способности позволить себе тратить деньги. Поэтому консерваторы выступают за устойчивое государственное финансирование. То, что, получив власть, они не всегда придерживаются этого принципа, это уже другой вопрос.

Те, кто придерживаются принципа личного вклада, акцептируют и разницу в распределении результатов, а потому не испытывает зависти, которая является частью ДНК многих левых. Консерваторы выступают за проверку потребностей, когда речь заходит о социальных пособиях, чтобы трудолюбивые не остались в дураках. Хотя формула «Fördern und Fordern» («Поощрять и требовать») принадлежит социал-демократу Герхарду Шрёдеру, но в ней заключено консервативное понимание социального государства.

Консерватизм и терпимость – не противоположности. Но консерваторы понимают толерантность прагматично. Этнические, религиозные, сексуальные и другие меньшинства заслуживают уважения, но оно должно иметь пределы. Следование принципу «жить самому и давать жить другим» не должно приводить к тому, что большинству придется коренным образом изменить свой образ жизни или терпимо относиться к действиям, которые уходят корнями в другие культуры, но идут вразрез с нашими ценностями.

 

Против запретов на речи и мысли

Консерваторы подчеркивают принадлежность к своей нации и признают свою историю, гордятся достижениями предыдущих поколений и не отрицают преступлений, совершенных немцами. Они отвергают ура-патриотизм и попытки возвыситься над другими народами. Они являются конституционными патриотами. Консерваторы – убежденные европейцы, потому что знают, что только объединенная Европа может противостоять мировым державам. Но консервативное «да» Европе – это «да» Европе национальных государств, а не единому европейскому государству.

С консервативной точки зрения, Основной закон ФРГ является лучшей конституцией Германии всех времен. Либерально-демократический конституционный строй, над которым насмехались активисты движения 1968 г., – основа нашего свободного общества. Консерваторы предпочитают парламентскую демократию плебисциту, «народному правлению» на федеральном уровне. Они ценят знания избранных представителей выше, чем «интеллект толпы».

Свобода может быть реализована только в том случае, если государство не будет ограничивать людей. В то же время свободное общество должно быть защищено от чрезмерных властных претензий партий и групп интересов. Для консерваторов свобода и свобода выбора – это две стороны одной медали. Государство не должно вмешиваться в образ жизни людей или мешать их сосуществованию. Однако оно должно обеспечить, чтобы конституционные требования, такие как, например, защита брака и семьи, не были выхолощены.

Тот, кто не пытается защищать «вечные истины», открыт для публичных дебатов, отвергает запреты на высказывания и мысли. Разрешено все, что находится в конституционных рамках, а не то, что считается политкорректным или гендерно справедливым по мнению самоназначенных сотрудников «полиции мыслей» и «языковой полиции».

С консервативной точки зрения, мышление в категориях «друг – враг» несовместимо с плюралистическим обществом. Политическая конкуренция может быть жесткой, но не должна выливаться в ненависть. Конфликты неизбежны, но они должны завершаться компромиссами и коалициями, а по возможности – и консенсусом.

 

Хуго МЮЛЛЕР-ФОГГ

Перевод с нем. Оригинал опубликован в сборнике «Konservativ?! – Miniaturen aus Kultur, Politik und Wissenschaft» (Duncker & Humblot, ISBN 978-3-428-15750-1).