Чувствуете ли вы себя евреем?

К марту этого года было завершено исследование, проведенное по инициативе Евро-Азиатского еврейского конгресса и посвященное демографическому ресурсу современного еврейского мира. Работа велась, прежде всего, в России, Украине, Беларуси и Молдове. В опросах приняли участие почти 2500 респондентов из четырех постсоветских республик. За последние 15–20 лет не было других исследований, в которых была бы столь широко и всестороннее представлена эта тема. Возглавлял исследовательскую группу Зеев Ханин – известный социолог и политолог, главный ученый израильского Министерства алии и интеграции, профессор Ариэльского университета в Самарии. Представляя результаты исследований на проходившем в мае международном Киевском еврейском форуме, профессор Ханин отметил: «За последние годы универсальная еврейская идентичность в бывших советских республиках значительно сократилась. Наше исследование, проведенное еще в 2003–2004 гг., показало, что основная масса евреев Росси и Украины называли себя, прежде всего, просто евреями, то есть считали, что все евреи мира – это один народ. Сегодня мы наблюдаем усиление партикулярной еврейской идентичности. В материалах нового исследования доминируют такие категории, как российские, украинские, белорусские и молдавские евреи. Например, в России называющих себя российскими евреями вдвое больше, чем носителей универсальной еврейской идентичности. В Израиле идет процесс быстрой интеграции, тем не менее порядка трети опрошенных по-прежнему называют себя „русскими израильтянами“. Раньше невозможно было быть одновременно русским и евреем или украинцем и евреем – одно исключало другое. Сегодня, учитывая долю потомков смешанных браков в расширенном еврейском населении, мы видим, что и то и другое вполне живет».

В беседе со мной Зеев Ханин развил некоторые аспекты презентации.

 

– Результаты ваших недавних исследований уникальны, потому что ранее никто так глубоко не копал. А если говорить о смысловом наполнении статистических данных, то за ними нередко стоят духовные мотивы, которые побуждают идентифицировать себя как человека, интересующегося еврейским наследием.

– Частично наше исследование диктовалось попыткой понять, что же наполняет еврейскую идентичность. И как мы видим, на первом месте по-прежнему стоит самоощущение себя евреем – таких ответов более 75%. Основная масса евреев из бывшего СССР при попытке предоставить им возможность структурировать, что для них на первом месте, на втором и т. д., дают такой наиболее распространенный ответ – общие ощущения. Они формируются из самых разных моментов. Это всегда семейные традиции, участие в еврейских праздниках, знание истории еврейского народа. Это рассказы евреев-предков. Это солидарность с Израилем и это родственники, которые живут там. Это память о Холокосте – антисемитизме в его наиболее жесткой форме, а также память об антисемитизме советских и постсоветских времен. Это целый комплекс сюжетов, которые так или иначе накапливаются в сознании человека и в какой-то момент приводят его к выводу о своей принадлежности к еврейскому сообществу. У некоторых это происходит в радикальной форме, то есть человек приобретает, прежде всего, еврейскую идентичность, остальное потом. Во многих случаях, особенно у людей смешанного происхождения, это нечто ситуативное, то есть при ответе на вопрос «Чувствуете ли вы себя евреем?» 30–40% опрошенных ответили: «Да, несомненно». И примерно столько же сказали: «Когда как». В этом случае все зависит от контекста. Если такие респонденты сталкиваются со случаями антисемитизма, антисионизма или антиизраилизма, то тогда они чувствуют себя евреями. А когда дело касается, например, каких-либо религиозных аспектов или культурологических моментов, то такие люди могут сказать, что евреями себя не ощущают. И есть определенная группа респондентов – таких менее одной пятой, – которые считают, что у них есть еврейские корни или право на принадлежность к еврейскому сообществу, но при этом они нам честно говорят, что евреями себя не ощущают и что нет таких обстоятельств, которые заставили бы их на данном этапе поменять точку зрения.

– Почему же они остаются внутри еврейского сообщества, а не покидают его?

– По разным причинам. Например, они не отказываются быть частью этой группы, поскольку в нее входят их родственники. Еще их привлекают какие-то прагматические вещи – например, право на репатриацию. В странах бывшего СССР это актуальная тема, особенно сегодня. Притягивать может и то, что мы называем общей атмосферой: сегодня, в отличие от советских времен, в определенном смысле престижно быть евреем. И когда вы говорите о наполнении, то правильная ситуация, когда есть множество ответов. С социологической точки зрения это означает, что нет ответа. А в практическом, прикладном смысле это и то, и другое, и третье, и пятое, и десятое. Человек в обычной жизни никогда не строит иерархию подобного рода. Это мы в своих социологических исследованиях можем сказать, что у нас на первом, втором и третьем местах. Мы всегда понимаем условность этих цифр. Но по закону больших чисел они показывают нам тенденцию.

– В Германии и других странах диаспоры при еврейских общинах действуют клубы, помогающие приехавшим из бывших советских республик в изучении традиций иудаизма. В СССР этой темой углубленно занимались только такие отчаянные, как Натан Щаранский и ему подобные. У остальной массы до сих пор происходит восполнение пробелов. И этот процесс осознания собственных корней и, главное, их прочувствования бывает очень мучительным и долгим.

– Тенденцию возникновения таких клубов можно только приветствовать. Думаю, наряду с этим существуют и проблемы, если позволите. Они заключаются в том, что в таких странах, как Германия, на мой взгляд, официальное понимание еврейства – это быть «немцем Моисеева вероисповедания». Официально признанная еврейская идентификация религиозна по своей сути. И клубы такого рода, о которых вы говорите, это некоторая попытка построить альтернативную систему. Это попытка обратиться к еврейству, к еврейским чувствам, скорее, как к этническому феномену, нежели религиозному. И если попытаться определить, что же формирует культурный фон для такого феномена, то выясняется, что это в той или иной степени интерпретированные религиозные традиции. И тут, конечно, обращение к Израилю является палочкой-выручалочкой. Хотя у нас есть много критических замечаний к друг другу – светских к религиозным и религиозных к светским, но в нашей стране стихийно или сознательно сформировалась схема, в которой наполнение еврейской идентификации национальное, а институциональные рамки задаются религией. Если еврейские общины диаспоры, которые с точки зрения закона, финансирования и т. д. исходят из того, что институциональные рамки должны быть религиозными, будут готовы допустить, что внутри могут присутствовать разные понимания еврейскости – например, израильское кино приближает к еврейству ничуть не меньше, чем соблюдение мицвот – религиозных заповедей, то тогда мы находимся на правильном пути. Если мы будем считать, что эти вещи взаимоисключающие, то тогда у нас будут проблемы.

– Один из разделов ваших исследований подтвердил мои личные наблюдения. Речь о том, что пожилые представители диаспоры зачастую вникают в систему самоидентификации с меньшим рвением, нежели их потомки. Парадоксально, что более молодое поколение настолько глубоко погружается в суть еврейских традиций, что увлекает за собой родителей, а не наоборот.

– В этом нет парадокса, это логично. В Израиле происходит нечто подобное, если посмотреть результаты регулярных опросов старших школьников, растущих в семьях выходцев из разных стран, репатриантов в первом поколении. Задавали вопрос, в какой степени соблюдают еврейскую традицию они сами и в какой степени – их родители. И выяснилось, что половина школьников из русскоязычных семей строго соблюдает традиции, а среди их родителей таковых только четверть. Это говорит о самом факте внедрения в абсолютно светскую систему израильского образования, при этом встроенную в модель идентичности, которая по происхождению религиозная, то есть традиционная. Есть праздники религиозные, они же национальные. Есть талит, и его мотив присутствует в национальном флаге Израиля. Можно привести и другие примеры, когда религиозные символы являются символами светскими, национальными. Просто в Израиле это происходит органично. В тех еврейских общинах диаспоры, где подобные моменты не воспринимаются как взаимоисключающие, тоже адаптируют подобную схему. Там же, где присутствует сильный несионистский или тем более антисионистский акцент, там, конечно, такая схема не работает.

– В конце XIX и начале XX в. шли острые дискуссии сионистов и ассимилянтов. Но эти споры не утихли и поныне, поскольку ассимиляторские настроения оказались весьма живучими.

– С другой стороны, это говорит о том, что еврейский народ вечен – «Вечность Израиля не обманет». Да, мы раз за разом возвращаемся к тем же проблемам. Сто лет назад говорили о том, что еще немного – и еврейского народа не будет из-за ассимиляции. Сто лет прошло, и снова говорят о том, что вот пройдет еще немного – и ассимилянты победят. Ну, через сто лет и поговорим. Я думаю, что это несколько преувеличенная опасность, поскольку мы имеем и обратный процесс. Например, мы видим, что и в диаспоре, и в Израиле восстановлена еврейская идентичность, еврейская этническая традиция. Более того, в ряде случаев и в Израиле, и в диаспоре идет процесс втягивания в еврейский коллектив лиц, которые при других обстоятельствах полностью потеряли бы связь с еврейским народом. Идет процесс постассимиляции. Так что я не преувеличивал бы алармистские настроения.

Беседовал Сергей ГАВРИЛОВ