Честняга Вася

Неожиданно пропел петух, и Мария машинально взглянула на часы. 10.30.

«С чего бы это?» – подумала она, выходя на улицу.

На соседней крыше сидел колхозный пропагандист Федька. Увидев Марию, он снова закукарекал.

– Люди добрые в поле работают, а ты уже с утра пораньше наклюкался, – она повернулась спиной к «петуху», намереваясь продолжить стирку – как-никак девять детей, да и муж в заботе нуждается.

Но ее остановил голос Федьки:

– У коммунистов закон есть, – вещал с крыши пропагандист, – ежели баба родит десять детей, то ей на грудь медаль и в карман десять тыщ рублев.

Мария, махнув рукой, вернулась в дом и продолжала работать по хозяйству. Но слова Федьки, пусть пьянчужки, никак не хотели уходить. Конечно, он, может, и врет, думала про себя Мария, да наверняка врет. А может, и нет?..

Хоть деревня находилась на Правобережье, как теперь при Советах стали называть Бессарабию, но жили в ней только русские да украинцы.

«Ни у румынов, ни при немчуре такого не было – рожай хоть сто детей и сама ломай голову, как их прокормить, – продолжала размышлять Мария, ставя кастрюлю на печь. – Может, Федька-пропагандист и в сам деле что-то слышал. Десять тыщ – это не шутка. Да на такие деньги… Ох, как можно многое сделать на такие деньги».

На следующей неделе, когда Петро, ейный муж, по колхозным делам собрался в райцентр, Мария, как бы между прочим, сказала:

– Тут в народе говорят, что у кого десять детей, коммунисты большие деньги выплачивают. Ты разузнай там, в райцентре, что да как.

Вернувшись из райцентра, Петро даже не стал есть свой любимый борщ, что загодя приготовила Мария. Он сразу же затащил жену в койку и начал честно зарабатывать десять тыщ.

Многодневные Петровские труды не принесли никаких результатов. То, что деньги терять нельзя, – этот вопрос среди родни даже не обсуждался. Но как их получить, если у Марии только девять детей?

Собрали совет. Крутили и так, и эдак, но ничего не выкрутили. И тогда Феофаныч, старейший в родне, сказал:

– Видимо, у Петра весь его семенной фонд уже израсходован. Здесь нужна молодая кровь. – И внимательно посмотрел на Ваську.

Жена его Галя пыталась протестовать, но сразу же замолкла, когда Вася спросил:

– А мне что за это причитается?

– Ведро вина, – ответил Петро.

– Я согласен, – поспешил ответить Василий, чтобы Галка не успела встрять.

На следующий день, придя с работы, Вася помылся, надел галстук, оставшийся еще от соседа-румына, но не успел он даже открыть дверь, как перед ним возникла благоверная.

– Ты куда так вырядился, скотина? – спросила Галка.

– К людям же всё-таки… – начал бормотать Вася.

– А ну сыми галстук, бесстыжьи твои глаза, – сказал Галя, сдергивая с мужа галстук. – Вот так, а теперь проваливай, и пусть они горят на медленном огне, эти десять тыщ и вся твоя паршивая родня во главе с этим Феофановым-баламутом.

На следующий день всё повторилось сначала. И через день. Спустя месяц Мария забеременела, но Вася продолжал свою «вторую» смену, пока в это дело не вмешался Петро:

– Всё, хватит, ты свое дело сделал. Будь здоров, и чтоб я тебя в своей хате больше не видел.

Спустя девять месяцев Мария родила мальчугана, и Петро, как и обещал, принес Василию ведро вина.

– Ты только посмотри, какой умник, – причитала Галина. – Ему десять тыщ, а нам ведро вина. И это здесь, в Молдавии, где вина что грязи. – Она грозно посмотрела на мужа: – Иди и скажи, пусть дает половину, ты понял меня? Половину – и ни копейки меньше.

Василий отправился к Петру и сказал, что вот, мол, жена послала. Она считает, что им положена половина.

– Мы договаривались на ведро вина? – спросил Петро.

– Договаривались.

– Руку жали друг другу?

– Жали.

– Я тебе принес ведро вина?

– Принес, – ответил Василий.

– Значит, слово я свое сдержал и ничего больше ты не получишь. Договор есть договор.

Василий вернулся домой и рассказал все жене.

– Ах, так, – вздыбилась Галя. – По-хорошему они не желают, так мы их судить будем.

Через шесть месяцев Вася надел всё тот же «рабочий» галстук, запряг телегу и вместе с Галей поехал в райцентр, на суд.

– Значит, так, – сказал судья, выслушав обвиняемую и обвинителя, – в законе сказано, что женщина должна родить десять детей. А от кого и сколько отцов было – об этом закон молчит. Значит, суд не имеет никаких оснований, чтобы лишить мать звания героини или изъять и поделить десять тысяч рублев.

Судья остановился, внимательно посмотрел в зал и продолжил:

– А вас, гражданин Усов Василий Иванович, я искренне уважаю и ценю вашу честность. Так как вы являетесь отцом этого ребенка, то должны его содержать до шестнадцати лет и ежемесячно выплачивать 25 процентов своей зарплаты.

Домой возвращались пешком. Впереди шла Галя, иногда переходя в легкий галоп, а за ней Василий, которому никто и никогда не говорил, что женщин бить нельзя.

– Так тебе, сучке поганой, ведра вина было мало, – приговаривал он, подгоняя благоверную кнутом. – Тебе больше надо. Так получай же…

Позади семейной пары шла лошадь с телегой. При каждом ударе кнута она, будто соглашаясь с хозяином, кивала.

 

Макс РОЙЗ