Если бы его послушали…

По случайному совпадению, утром 7 декабря 1941 г. на первых страницах американских газет был помещен отчет военно-морского министра Ф. Нокса. «Я с гордостью сообщaю, – писал министр, – что американский народ может испытывать полную уверенность в своем флоте. По моему мнению, преданность, моральное состояние и выучка личного состава не имеют себе равных». А на следующий день, после нападения Японии в Пёрл-Харборе, в своем обращении к Конгрессу президент Рузвельт сказал, что этот день – «дата, обреченная на бесславие».

На Западе Пёрл-Харбор и поныне остается загадкой: почему нападение Японии оказалось внезапным, если в США научились дешифровать самые секретные японские коды и не могли не знать, что война вот-вот начнется?

Любопытно, что информация о готовящемся нападении японцев на американскую базу поступала и в СССР – от Рихарда Зорге. За два месяца до внезапного нападения он сообщил в Москву о предстоящей атаке на Пёрл-Харбор в течение 60 дней; информация, согласно американским источникам, была доведена Кремлем до Вашингтона. Но никаких мер принято не было. Более того, 14 октября 1941 г. командирам кораблей, находившихся в районе Гавайских островов, был передан приказ, напоминавший печально известное сообщение ТАСС от 14 июня того же года: «Никакая ответственная иностранная держава не будет провоцировать войну нападением на наш флот или базу…»

•

Необходимо учитывать, что внутриполитическая обстановка в США, на фоне которой суждено было разыграться трагедии в Пёрл-Харборе, определялась стойким изоляционизмом. Эти настроения продолжались до начала Второй мировой войны. «Я надеюсь, что США останутся в стороне от этой войны», – заявил Франклин Делано Рузвельт в радиообращении к гражданам страны на третий день после нападения гитлеровской Германии на Польшу, когда Англия и Франция объявили войну Германии.

Не столь благодушно был настроен японский адмирал Ямамото. Выпускник Гарвардского университета, некоторое время он был военно-морским атташе в Вашингтоне. В 1939 г. премьер-министр назначил Ямамото главнокомандующим Объединенным флотом Японии. Зная индустриальные и военные возможности США, Ямамото не питал особых иллюзий относительно быстрой и полной победы в продолжительном военном конфликте с США. Тем не менее именно он разработал план нападения на Пёрл-Харбор.

Еще в январе 1941 г. американский посланник в Токио Джозеф Грю докладывал в Госдепартамент о том, что вооруженные силы Японии планируют в случае затруднений с США внезапное нападение именно на Пёрл-Харбор. Тогда же министр военно-морских сил США Фрэнк Нокс, признавая возможность такого нападения, за десять месяцев до атаки направил военному министру Генри Стимсону письмо, в котором тоже указывал, что внезапное нападение будет направлено на флот или военно-морскую базу Пёрл-Харбор.

К декабрю 1941 г. США еще не вступили во Вторую мировую войну, но высшее руководство страны понимало, что на Дальнем Востоке Япония готовит крупную наступательную операцию. Однако единого мнения по этому вопросу не было.

•

А в Японии тем временем было создано сильное ударное соединение, подготовленное для решения конкретной задачи – уничтожения основных сил американского Тихоокеанского флота в Пёрл-Харборе и военных самолетов, базировавшихся на аэродромах Оаху. Командовал этим соединением вице-адмирал Нагумо. В него входили шесть самых новых и самых крупных авианосцев Императорского флота с 423 самолетами на борту, которые прикрывали легкий крейсер и 10 эсминцев. Помимо этого, имелась группа поддержки, включавшая два линкора и два тяжелых крейсера. На флангах шли три подводные лодки. Снабжение эскадры осуществляли восемь танкеров.

Что же предпринимало высшее военное руководство в Вашингтоне для предупреждения внезапной атаки? Сэмюэл Э. Морисон, автор книги «Американский флот во Второй мировой войне», отвечает: «Почти ничего». Из Вашингтона начальник штаба ВМФ адмирал Старк направил в Пёрл-Харбор командующему базой адмиралу Киммелю «военное предупреждение» о возможности в ближайшие дни «агрессивных действий со стороны Японии». Это было 27 ноября 1941 г. На следующий день в дополнительной депеше Киммелю было указано, что «враждебные действия возможны в любой момент».

В этом случае необходимо было подготовиться произвести «предварительное развертывание сил» на основе имеющихся планов. Однако здесь же содержался приказ не предпринимать никаких активных действий, «пока Япония сама не совершит такой акт». Возможно, столь неконкретное указание не вызвало настороженности у командования Пёрл-Харбора. Ни адмирал Киммель, ни генерал-лейтенант У. Шорт, командовавший армейскими силами на Гавайях, не восприняли эти предупреждения как реальную угрозу. Они ничего не сообщили об этом своим командирам авиации и армейским силам в районе дислоцирования. Длительное время не проводились учебные полеты армейских и флотских самолетов. Шорт воспринял военные предупреждения как указание о возможности диверсии. Он приказал построить армейские самолеты на аэродромах крыло к крылу, и об этом было сообщено в Вашингтон, но произошла путаница. Незадолго до того в армии были введены новые обозначения состояния боеготовности. То, что Шорт считал пониженной боеготовностью, Вашингтон воспринимал как полную готовность к бою. В итоге этих неувязок серьезные меры по усилению боеготовности не предпринимались.

После 27 ноября проводились обычные учения и патрулирования, личный состав пользовался увольнениями и отпускными на выходные.

«Пёрл-Харбор и Оаху, – пишет С. Морисон, – были не готовы ни морально, ни физически к тому, что случилось 7 декабря». По словам одного из офицеров, эти «обычные учения в течение нескольких месяцев оказались напрасными». Надо полагать, именно непростительная беспечность американского командования послужила основанием для историков Джеймса Расбриджера и Эрика Нэйва назвать свою книгу столь жестко: «Предательство в Пёрл-Харборе».

•

Но вернемся в Вашингтон. Из перехватываемых и расшифрованных сообщений, поступавших из Токио, следовало, что военные действия на Дальнем Востоке начнутся 29 ноября. Но японская сторона проявляла осторожность и предусмотрительно не указывала точную дату. Не упоминалась и цель.

После воскресного дня 30 ноября в Вашингтоне успокоились. Правда, один из офицеров службы разведки считал, что обстановка остается серьезной, настаивал, что следует послать на Гавайи новое предупреждение. Однако адмирал Старк решил не нагнетать обстановку, полагая, что полоса тревоги миновала.

Беспокойство все же не покидало сотрудников отдела радиоразведки и дешифровки военного министерства и его начальника Уильяма Фридмана.

Выходец из России (его родители эмигрировали в США из Кишинева, когда сыну был год), Фридман был автором трех учебников по военной криптографии, считающихся основополагающими текстами по этой дисциплине, и ряда научных работ по анализу кодов и шифров. Он также является пионером применения статистических методов в криптоанализе. Им разработаны девять шифровальных машин (три из которых запатентованы, шесть остаются засекреченными по сей день). А еще он в 1936 г. вместе с группой ближайших помощников, в которую входили и другие евреи – Соломон Кульбах, Леон Розен, Абрам Зинков, раскрыл японский код «А». Когда же те спустя год изменили код, команда Фридмана изобрела свою технику, предназначенную для раскрытия этого кода, а также других японских кодов.

Уильям Кейси, ветеран американской разведки, в 1980-е гг. директор ЦРУ, в своей книге «Секретная война против Гитлера» написал: «Гением Уильяма Фридмана был вскрыт японский дипломатический шифр перед Пёрл-Харбором».

Полковник У. Фридман сумел расшифровать самый высокий японский дипломатический «Пурпурный код». К середине сентября 1940 г. все ключи к шифрам «Пурпур» были вскрыты. За полгода до нападения на Пёрл-Харбор было расшифровано почти 7000 японских суперсекретных документов. Последние донесения Фридмана почти точно указывали срок нападения японцев на Пёрл-Харбор. Уильям Кейси пишет: Фридман, узнав, что правительство США не приняло никаких мер защиты против готовящегося нападения на Пёрл-Харбор, с болью и возмущением воскликнул: «Но они знали, они знали!!!»

•

Хотя эти сведения были направлены ключевым членам правительства, жизненно важная информация не была принята во внимание. Информация, в частности, включала факт передачи из Токио консулу в Гонолулу приказа сообщать о каждом приходящем и уходящем военном корабле и месте его стоянки. Однако соперничество между флотским и армейским командованием, перекладывание обязанностей, споры о том, кому и как передавать исключительно важную информацию, привели к тому, что в Пёрл-Харбор она поступила с опозданием на несколько часов. Оценить важность этого сообщения адмирал Киммель просто не успел, и в связи с этим заслуживает внимания категорическое замечание С. Морисона: «Если бы хоть один из высоких руководителей в Вашингтоне или на Оаху действительно шевельнул хотя бы пальцем, флот и армия могли получить извещение, по крайней мере, за час до нападения. Были бы спасены сотни жизней, потери военных кораблей могли бы оказаться менее значительными».

Расплата за беспечность была очень дорогой. В воскресное утро 7 декабря 1941 г. в гавани Пёрл-Харбор на кораблях был дан свисток на завтрак, лишь отдельные матросы остались у орудий. Кранцы первых выстрелов были заперты, и ключи находились у вахтенных офицеров. На кораблях под парами остался лишь один котел. Из всех 70 кораблей и 24 вспомогательных судов, находившихся в гавани, на ходу был только один эсминец.

Японское морское командование, зная дислокацию кораблей в Пёрл-Харборе, разработало детальный план внезапного нападения и уничтожения американского флота.

В ночь на 7 декабря японская эскадра прибыла в район в 350–500 км севернее острова Оаху. К этому времени 27 японских подводных лодок уже заняли позиции у Гавайских островов. Ранним утром 7 декабря поднявшаяся с японских авианосцев торпедоносная и бомбардировочная авиация нанесла два мощных последовательных удара по американским кораблям, аэродромам, береговым батареям. Все было настолько неожиданно, что некоторые офицеры на протяжении нескольких минут думали, что это учебный налет, хотя и очень необычный. А когда истошно завыли сирены, погибли уже сотни американских моряков.

Японские летчики четко знали, где следует искать линкоры, которые затем добивали самолеты-торпедоносцы. Первая фаза атаки длилась всего 30 минут, в итоге американцы потеряли почти 90% кораблей. За полчаса японская авиация решила главную свою задачу.

Второй удар японской авиации уже встретил более сильное сопротивление американцев. Из всех самолетов, участвовавших в воздушном налете, японские потери составляли 29 бомбардировщиков и пять торпедоносцев. Людские потери составили 55 офицеров и рядовых. Американцам удалось потопить одну подводную лодку и пять сверхмалых подводных лодок, действия которых были малоэффективны.

Но в итоге стратегическая цель японцев была достигнута. Потоплены были четыре американских линкора, еще четыре сильно повреждены, 10 других военных кораблей были потоплены или выведены из строя. Было уничтожено или повреждено более 300 самолетов. Тихоокеанский флот США был лишен возможности предпринимать какие-либо активные действия в Юго-Восточной Азии. Это позволило Японии довольно легко захватить большую часть Юго-Восточной Азии, включая Гонконг, Бирму, Малайю, Сингапур и Филиппины.

Все исследователи событий 7 декабря в Пёрл-Харборе отмечают, что внезапность атаки и отсутствие многих старших офицеров и старшин, сошедших на берег на выходные, усложнили положение в плане быстрой организации отражения атаки. Не вдаваясь в подробности, следует отметить, что реакция младших офицеров и рядовых матросов после первой атаки была достаточно быстрой. В промежутках между взрывами они сбивали топорами и молотками замки с кранцев первых выстрелов, боролись с пожарами. В некоторых источниках указывается, что ответный огонь по японским самолетам был открыт через 3–5 минут.

Как только прозвучала тревога, находившиеся на берегу офицеры и матросы поспешили на свои боевые посты. Десятки барж, лодок, катеров и яхт доставляли их на корабли. Они помогали бороться с огнем, эвакуировали раненых с поврежденных кораблей, не думая о собственной безопасности. С. Морисон подробно описывает действия экипажей многих кораблей, называет отличившихся – капитана 1-го ранга Бенниона, пытавшегося спасти команду и корабль «Вест Вирджиния»; лейтенанта Рикеттса, капитана 1-го ранга Ван Валкенсбурга и контр-адмирала Кидда, боцмана М. Биллингсли, матросов, спасших от затопления линкор «Теннесси», многих других. Среди отличившихся были матросы и офицеры-евреи. М. Розенталь погиб на борту «Калифорнии», Стeн Левитт – на борту корабля «Риджел», мужество и отвагу в отражении вражеской атаки проявили моряки Матан Ашер и Митон Молдан, находившиеся на эсминце, который охранял подступы к Пёрл-Харбору. В момент начала японской атаки командир эсминца находился на берегу. За корабль отвечал младший лейтенант Ашер. Молдан отвечал за пулеметные аппараты. Получив приказ вывести эсминец в море, Ашер принял на себя командование и под свист падающих бомб выполнил приказ. Огнем пулеметов эсминца был подбит японский самолет.

На другом корабле вместе с другими матросами отражал атаку Лан Гольфарб. Смертельно был ранен Давид Гудкайд, ранены Алекс Герман, Бен Лихтман и др.

За два часа американский флот потерял более 2000 офицеров и матросов убитыми и 710 ранеными, что было в три раза больше, чем за две войны 1898 и 1917–1918 гг. Потери армии и корпуса морской пехоты составили 337 убитыми и 433 ранеными.

•

В оценке событий 7 декабря 1941 г. в Пёрл-Харборе вывод делается однозначный: вооруженные силы США получили предательский уничтожающий и унизительный удар. Когда кто-то в Вашингтоне предложил отчеканить медаль участникам боя в Пёрл-Харборе, один из ветеранов заметил: «Лучше сделайте повязки из черного крепа».

После событий 7 декабря страна объединилась в решимости добиться победы на Тихом океане. Борьба между изоляционистами и сторонниками Рузвельта, поддерживавшими его мнение о необходимости вступления США в войну на стороне антигитлеровской коалиции, сразу потеряла свою остроту. В своем обращении к американскому народу президент так определил позицию США: «Мы намерены расправиться с угрозой Японии. Но этим мало чего добьемся, если остальной мир будет находиться под пятой Гитлера и Муссолини…» Обе палаты Конгресса единодушно проголосовали за объявление войны Японии, а также Германии и Италии.

После пёрл-харборской катастрофы начались поиски искупительных жертв. Президент Рузвельт назначил следственную комиссию для установления причин и виновников трагедии. Расследование длилось шесть месяцев. Главными причинами происшедшего, полагали, были неспособность Вашингтона представить, что Япония «могла решиться на глупый и самоубийственный поступок». Хотя предупреждения, как выше отмечалось, поступали.

Тем не менее главная вина возлагалась на Киммеля и Шорта. Приговор гласил, что «адмирал и генерал пренебрегли предупреждениями, посланными им из Вашингтона; не привели войска в состояние повышенной боевой готовности; не наладили между своими частями должного взаимодействия; не перевели Гавайи на военное положение».

В то же время Конгресс не усмотрел со стороны Киммеля и Шорта «нарушения долга», а отметил лишь «допущенные ошибки руководства». Проштрафившиеся военачальники были понижены в должности и вскоре подали в отставку.

•

В обзорах военного времени, публиковавшихся в США, особенно в течение первых двух лет после трагедии, в частности, указывалось: приблизительно четверть всего населения считали, что евреи менее патриотичны, чем другие американцы. Между тем в вооруженных силах США в годы войны насчитывалось 557 тыс. евреев, что составляло 12% еврейского населения страны. На различных фронтах погибло 11 350 солдат и офицеров-евреев, более 27 тыс. были ранены. Боевых наград (военных медалей – в США орденов нет) были удостоены 61 567 евреев.

В 1944 г. в США была выпущена книга «Fighting for America» («Борьба за Америку»). В ней дается краткая характеристика евреям, отличившимся в боях за Америку – от Пёрл-Харбора до итальянской кампании 1943 г. Их много, и все он названы поименно. Среди них – имена героев боев за Пёрл-Харбор Стенли Каплана и Айры Джеффри, чьим именем назван эсминец. Благодаря решительным действиям командира корабля «Юта», подбитого японцами, удалось спасти 90% команды. За этот подвиг командир корабля Соломон Исквис был награжден Морским крестом, позже ему было присвоено воинское звание контр-адмирала. Исключительна роль вице-адмирала Биньямина Мореля в строительстве двух крупных верфей в Пёрл-Харборе. В США его роль оценивают как решающую в деле победы американцев в Тихом океане.

Каждый год 7 декабря Ассоциация уцелевших в Пёрл-Харборе проводит молельную службу в городе Ливингстоне (штат Нью-Джерси) у мемориального фонтана, носящего имя героя Пёрл-Харбора Льюиса Шлейфера. В 1947 г. при вручении наград ветеранам Второй мировой войны президент Гарри Трумэн сказал: «Наряду со всеми, кто боролся и умирал за победу, еврейские мужчины и женщины вооруженных сил имели сильную мотивацию – доказать веру в американский образ жизни. Наилучшим памятником будет такой мир, который бы оправдал их веру и их жертвы». Да будет благословенна их память!

 

Семен КИПЕРМАН

 

P. S. Что же касается Фридмана, то вскоре после того, как ему удалось расшифровать «Пурпурный код», он получил чин полковника и был госпитализирован с тяжелой депрессией. Результатом госпитализации стала вынужденная демобилизация в апреле 1941 г., но ему было разрешено продолжить работу в службе радиоразведки в качестве гражданского лица. С 1943 г. он был ответственным за сотрудничество между американской и британской разведывательными службами в области коммуникации.

В 1947 г. Фридман стал директором коммуникационных исследований Агентства безопасности Вооруженных сил и подал просьбу о снятии грифа секретности с одной из изобретенных им, но не запатентованных шифровальных машин. Коммерческое использование таких машин могло быстро превратить его в состоятельного человека. После того как Фридману было отказано в просьбе, он подал в суд на федеральное правительство и в 1956 г. выиграл компенсацию за ущерб, нанесенный грифом секретности, однако зимой 1949–1950 гг. он был вновь госпитализирован с повторным обострением депрессии, а в 1955 г. перенес инфаркт миокарда. В том же году он вышел на пенсию по состоянию здоровья, но до конца 1950-х продолжaл консультировать НАТО по вопросам криптографии.

В 1944 г. Фридман получил Commendation for Exceptional Civilian Service (Награду за исключительную гражданскую службу), в 1946 г. был награжден президентской медалью «За заслуги», а в 1955 г. – медалью Национальной безопасности, высшей наградой ЦРУ. Его имя увековечено в Зале славы Американской военной разведки и Зале славы Агентства национальной безопасности.

Выйдя на пенсию, Уильям Фридман с женой продолжили работу над шифрами Бэкона в работах Шекспира, доказав их отсутствие; их совместная работа о кодах в пьесах Шекспира была награждена премией Шекспировской библиотеки Фолджера за 1955 г. и вышла отдельной монографией в 1957 г. В 1959 г. вышла его книга об акростихах и анаграммах Чосера, в 1961 г. – работа «Жак Казанова, кавалер де Сенгальт – криптолог» и еще одна работа о Шекспире – «Шекспир, секретная разведка и статское искусство».

В феврале 1963 г. Фридман был в третий раз госпитализирован с приступом тяжелой депрессии. Он умер 2 ноября 1969 г. после двух повторных сердечных приступов и похоронен на Арлингтонском национальном кладбище.