Мастер «гитарного фортепиано»

Тал Ардити родился в Израиле в 1998 г. Джазовую закваску получил во время учебы в престижной музыкальной школе «Римон», расположенной в городке Рамат-ха-Шарон, примыкающем к Тель-Авиву. Пять лет назад 18-летний тогда Ардити решился испробовать жизнь без родительской опеки-поддержки и перебрался в Берлин. Гитарист стал активно участвовать в джем-сешен в берлинских джазовых клубах, и юного виртуоза приметили. Уже в 2018-м вышел дебютный альбом трио Ардити, «Portrait», записанный во время концерта в клубе A-Trane, на сцене которого регулярно выступают звезды мирового джаза. Гитарист с азартом движется вперед. Его музыка становится более совершенной и разнообразной, в ней джаз прекрасно уживается с элементами рока, классической и бразильской музыки. Это отражено на втором диске трио Ардити, озаглавленном «Colors». Он был записан в студии и вышел в сентябре прошлого года. Пандемия Covid-19 не охладила пыл музыканта. Он не теряет связи с любителями джаза, появляясь на экранах их компьютеров во время интернетных трансляций его концертов без публики. Одно из таких выступлений Ардити состоялось в марте в берлинском клубе PANDA Platforma в рамках концертного цикла «Israel Music Night», который проводится при поддержке посольства Израиля в Германии. После этого сольного концерта гитариста я побеседовал с ним.

 

– Вспоминаю свои впечатления после прослушивания вашего первого альбома «Portrait». Это было необычное ощущение. Я тогда поразился – гитарист столь молодого возраста играет свои собственные и довольно интересные композиции. Угадывалось, кто был вашими музыкальными кумирами в юности, но о явном подражательстве не было и речи. Вам как-то сразу удалось выработать свой почерк. Как это получилось?

– Не могу сказать точно. В некотором роде это было осознанное решение. После небольшого периода времени, проведенного в Берлине, я определился, что сведу к минимуму исполнение джазовых стандартов и каверов популярных в последнее время поп- и рок-песен. Я сразу стремился играть только свои собственные композиции.

– У вас довольно интересная техника исполнения – подчас одновременно звучат мелодическая и басовая линии. В такие моменты возникает впечатление, словно играют двое музыкантов.

– Я получил много ценных впечатлений, слушая и постигая музыку Иоганна Себастьяна Баха. Я уже пару лет тщательно прорабатываю его сочинения и все время нахожу в них источник вдохновения. Я стараюсь играть на гитаре так, словно играю на фортепиано.

– Полагаю, что для развития исполнительской техники вы время от времени играете Баха.

– Да, я это делаю каждый день.

– Когда вы одновременно играете басовую и мелодическую линии, я тут же вспоминаю о Чарли Хантере. Сначала он играл на восьмиструнной электрогитаре, потом перешел на семиструнный инструмент, но никогда не пользуется услугами басиста, самостоятельно играя и басовые партии. Интересно, что вы следуете той же концепции, хотя играете на обычной, шестиструнной электрогитаре.

– Во-первых, я очень люблю Чарли Хантера. Он просто великолепен и действительно создал восхитительный массив записей гитарной музыки. Если честно, то я даже не заметил, как и моя манера игры стала развиваться в том же направлении. Я просто регулярно играл на гитаре инвенции Баха, написанные в оригинале для клавишных инструментов. И каким-то образом все чаще стал во время концертов «раздваиваться». Всякий раз, когда я выступал, я ловил себя на том, что словно мыслю двумя различными мозгами.

– Между прочим, однажды на саундчеке пианиста Омера Кляйна я услышал, как он играл Баха, что помогало ему собраться перед концертом, прийти в лучшую форму. И Кляйн сказал мне, что это обычная практика для него. После разговора с вами я уже могу сказать, что Бах очень вдохновляет джазовых музыкантов, которые родились в Израиле. Исполнение его сочинений определенно помогает развитию уникального музыкального мышления.

– Музыка Баха – это самая «чистая» музыка. Она как сочный фрукт, все вкусы которого вы ясно ощущаете. Фрукт, который дает вам все богатство витаминов. Вот как я воспринимаю Баха. Он истинно музыкален, его идеи ясны и лишены всего необязательного.

– Вы учились музыке в Израиле. Было ли что-то особенное в вашем обучении?

– Когда я стал изучать джаз в музыкальной школе «Римон», мне было 16 лет. Для меня лично это была особенная ситуация, потому что я был самым молодым среди студентов. За время учебы я очень многое узнал о музыке. Это было вроде грандиозного вступления в огромный музыкальный мир. Занятия в «Римоне» дали мне серьезную мотивацию, чтобы развиваться дальше.

– Кто были ваши учителя в то время?

– Моим первым учителем, который бесповоротно увлек меня музыкой был Даниель Дув. Мы разучили с ним много песен, в том числе и песни из репертуара The Beatles, играли их вдвоем. Потом моим учителем стал Йоси Леви. Это великолепный и очень известный джазовый гитарист. Его занятия по структуре были подобны урокам моего первого учителя. Мы тоже играли с Леви «на два голоса». Но именно он серьезно увлек меня джазом. Меня вдохновили его идеи о том, как можно по-иному взглянуть на гитарную музыку. А последним моим учителем был Морди Фербер, тоже великолепный джазовый гитарист. Он играл с Майклом Брекером, Бобом Минцером, Мирославом Витоусом, Эдди Гомесом, Джеком ДеДжонеттом и долгое время жил в Нью-Йорке. Фербер еще в большей степени вдохновил меня.

– В юности вы слушали многих гитаристов, восхищались ими и неосознанно могли бы играть в духе Джимми Пейджа, Пэта Метини или Джона Скофилда. Для начинающих свой путь музыкантов довольно распространенное явление, когда можно ясно сказать – вот это у него заимствовано у одного мэтра, это – у кого-то еще. Но в вашей игре не ощущается прямых заимствований. В основном вы играете просто как Тал Ардити.

– Не знаю, как это произошло. Возможно, так случилось, потому что спустя некоторое время я прекратил имитировать гитаристов. Я стал имитировать на гитаре игру на других инструментах. Я очень увлекся записями пианистов и думаю, что это помогло мне найти свой собственный путь. Теперь я могу звучать как «гитарное фортепиано».

– Быть может, в этом вам помогают записи Кита Джарретта?

– Да, в последнее время я очень увлекаюсь музыкой Кита Джарретта. Я действительно люблю его музыку.

– Сегодня вы играли очень трогательную композицию «Eli», посвященную вашему прадедушке, который в 20-летнем возрасте уехал в Палестину из Парагвая. Тема, правда, решена в духе бразильской музыки. Очень необычно для музыканта, который не родился и не живет в Бразилии, играть со столь тонким ощущением музыки этой страны. Может быть, проникнуться ею вам помог гитарист Тониньо Орта, поклонником которого вы являетесь?

– Возможно, это так. Моя любовь к бразильской музыке началась приблизительно полтора года назад. И Тониньо был одним из первых бразильских музыкантов, которых я услышал. Я мгновенно влюбился в его музыку. Тогда я почувствовал, что очень полезно черпать вдохновение в его музыке, изучать его сочинения. Мне понравились его композиции и его манера играть на гитаре. Его музыка не укладывается в основное русло джаза. И потому у меня не было страха, что я вдруг стану звучать как он. Шесть или семь месяцев тому назад я стал учить португальский, недавно побывал в бразильском городе Сан-Паулу. Теперь я уже читаю книги на этом языке, вслушиваюсь в слова песен бразильских исполнителей. Я глубоко полюбил музыку Бразилии.

– Вот почему вы теперь не страшитесь петь на португальском.

– Изначально «Eli» была инструментальной темой. Но когда я был в Сан-Паулy, появились стихи для этой мелодии, которые сочинила бразильская певица Дани Гурджел. Одну половину текста я пою на португальском, другую – на иврите. В этих стихах речь идет о разных поколениях, о ее бразильском дедушке и моем прадедушке из Израиля, о наших связях с ними.

– Полагаю, что вы были близки к прадеду, потому что эта лирическая композиция очень структурирована, в ней много эмоций.

– У меня прекрасные отношения и с дедом. А с прадедом я действительно был очень близок. Я во многом брал с него пример. Он ушел из жизни три месяца назад. Ему было 96 лет. Я восхищаюсь жизнью, которую он прожил. Он был совершенно бесстрашным. У меня сохранилось много детских воспоминаний о времени, проведенном с ним. Композиция «Eli» появилась после телефонного разговора с ним. Я завершил разговор с прадедом, взял в руки гитару и тут же нажал на рекордере смартфона кнопку «Запись». Вскоре появилась полностью готовая композиция. Не было обычного длительного процесса, когда сначала появляется главная идея, потом ты начинаешь ее развивать, добавляешь другие идеи.

– Вы очень счастливый человек, поскольку у вас был столь вдохновляющий прадед.

– Абсолютно согласен. Мне действительно с ним очень повезло.

– Вы перебрались вместе с родителями из Израиля в Швейцарию, в небольшую деревню, где, на ваш взгляд, было невыносимо тихо. Вы не выдержали и отправились в шумный Берлин.

– В Израиле я жил до 18-летнего возраста. О Берлине я имел представление еще до переезда моих родителей в Швейцарию. Я пожил там некоторое время и почувствовал, что мне нужно нечто более оживленное, нечто более волнующее, где больше молодости, больше «грязи». И я просто отправился в Берлин.

– Берлин как раз хорош для таких беспокойных людей, как вы.

– Берлин великолепен, я очень люблю этот город.

– Вы записали оба своих первых альбома в составе трио – в сопровождении контрабаса и ударных. Как насчет других форматов с вашим участием? Мечтаете ли, что в будущем выступите с более крупным составом?

– Да, я много думаю об этом. Я по-прежнему не уверен, каким должен быть мой следующий альбом, с каким составом его надо записывать. Но я определенно думаю над этой проблемой.

 

Беседовал Сергей ГАВРИЛОВ